Спин-офф по Орловскому, Письмо Виконта де Гийома

[Лоралея]

Ценой усилившегося шейного остеохондроза, я таки одолела третью главу. Всё, теперь буду лечиться...

[Лоралея]

Глава 3.

Гнедок мерно и уверенно преодолевал милю за милей. Казалось, мы оба хотели поскорее миновать эти «волчьи» земли. Сердце сжимала яростная надежда, что кошмар прошлой ночи не повторится. Я старалась держаться наиболее проходимых дорог, чтобы было больше шансов встретить к вечеру село и деревушку, где можно было спокойно переночевать. Очень смущало отсутствие денег, но коротание ночи под забором для меня было гораздо милее ночевки в лесу, или в чистом поле. Как хорошо быть рыцарем! Едет себе в крестовый поход, спит, где хочет, а кто мешает – тому в зубы. Поймал дракона, победил – перекусил, не победил… ну, не важно. И при этом умудряются принцесс спасать, защищать сирых да убогих по дороге. А я, горемычная, боюсь всего, аки заяц. Где куст шелохнется, где лист оборвется, а я уже готова на утек с криками «Маманя!».
Погода мне благоволила. Голубое небо, легкий ветерок, зелень травы, как будто все пыталось меня успокоить. Я начала потихоньку веселеть. Какого черта, я на свободе, еду куда хочу, а захочу сяду и буду есть, спать, бездельничать! Под седлом - Гнедок, в лицо – ветерок. Эге-ге-ге-гей! Да здравствует свобода! Но все хорошее когда-нибудь кончается. Не успели мои счастливые вопли стихнуть, как на горизонте показалась новая беда. Странная черная туча лежала у нас прямо по курсу. Она скорее напоминала черный дым над пылающим лесом. В ее клубах сверкали лиловые молнии, таких просто не бывает, без колдовства тут не обошлось. Мои руки несознательно шарили по шее и груди в поисках талисмана и оберега. Раньше мы с сестрой без них из дому не выходили, а в дальних поездках нас всегда сопровождал Фадэюс, наш маг. Он с легкостью отгонял нечисть, опасных животных, да и против разбойников у него всегда имелась парочка заклятий. Здесь же я совсем одна, даже с Себастьяном мне было бы не так страшно.
Была мысль повернуть назад и дать деру. Но я мужественно решила ехать вперед (благо, туча была еще далеко) и молиться, что меня пронесет стороной. Постепенно я поняла, что это странное явление вовсе не спешит мне навстречу, наоборот, это я догоняю его. Я остановила Гнедка. Странно, ветер дует в мою сторону, но туча медленно, как гусеница, но верно, как сама смерть ползет в противоположную сторону. Ее колдовское происхождение стало уже неоспоримым. Но раз туча не стоит на месте и не плывет по ветру, значит, она кого-то догоняет. А раз я здесь, позади, значит, догоняет она не меня. Похвалив себя за сообразительность, я вдруг поняла, что мне просто необходим привал. Добротный, основательный привал.
Я не спеша слезла с Гнедка. Очень долго и неумело пыталась его стреножить, затем махнула на это дело рукой и привязала длинной веревкой из мешка Мигеля к стволу тонкого дерева. Вокруг росла сочная трава, а рядом стояла лужа с довольно чистой водой, и мой скакун не стал возмущаться. Сама я отошла чуть в сторонку, где стояло дерево пораскидистее, и хоть здесь не было ручья, я вполне довольствовалась той водой, что запасла утром у колодца на выезде из села Большие Печенеги. Обедала так же, не спеша. И все это время усиленно старалась не смотреть в сторону зловещей тучи, а главное, не думать о том, какие беды и кому она несет. Стыд потихоньку пробирался в мою душу. Возможно, я единственный живой человек на много миль вокруг, не считая тех несчастных, или того несчастного, за кем гонится эта колдовская гадость. И я спокойно сижу здесь. Пережидаю. Естественно, я ведь всего лишь слабая женщина, мое дело сидеть и ждать. Ну еще можно махать платочком в удаляющуюся спину и желать удачи. И как потом утверждать, что это вина мужчин, что это они нас загнали в высокие башни, когда мы сами туда залезли, трусливо поджав хвосты. И Себастьян пострадал только потому, что я женщина. Ведь была бы я мужчиной, отец Ульфилла отправил бы меня одну, на все четыре стороны. А так, меня пришлось провожать и охранять, как малое дитя. Неправильно это, мужская жизнь так же ценна, как и женская. И душа у мужчин и женщин ценна одинаково, потому что Божья искра в Человеке не может иметь пола.
Но, все же, было страшно. Я цепляла руками траву и никак не могла решиться отправиться навстречу неизвестной опасности. Посмотрев на Гнедка, я вспомнила, как он в страхе умчался, оставив меня и Себастьяна на растерзание волкам. Конечно, он был не виноват. Все-таки он животное, хоть и очень умное, и живет только своими звериными чувствами. Но я ведь человек! Я не имею право уподобляться животным. У меня есть голова, которая что-то бубнит о том, что ей страшно и, вообще, все это глупо и опасно. А еще у меня есть сердце, которое обливается кровью от жалости к тем, кто попал в беду. И еще есть душа, которая до конца моих дней будет пытать мою совесть за то, что я даже не попыталась помочь, когда могла.
Все это я думала, пока со злостью собирала провизию в мешок, привязывала его к седлу Гнедка, а самого Гнедка отвязывала от дерева. Когда взобралась в седло, вдруг подумала, что не доживу до конца дня. Ветер вновь свистел в ушах. Деревья уносились за спину со скоростью коня, несущегося галопом. Зловещая туча, уже почти скрывшаяся из виду стала стремительно приближаться. Мы мчались, не снижая темпа, с полчаса. Гнедок рвался из последних сил, он будто вместе со мной, чувствовал уколы совести, вонзающиеся в бока похлеще самых острых шпор.
Мы догнали тучу перед широким темным лесом. То, что я принимала за тучу, оказалось огромным непроглядным сгустком черно-лиловой тьмы, простирающейся от земли до небес. Молнии уже не показывали своих жал и, казалось, тьма, зависшая над опушкой, стала рассеиваться. В десяти шагах от первых деревьев я обнаружила труп мужчины в измятых и изрубленных доспехах. Из его жутких ран все еще еле-еле сочилась кровь, значит он погиб только что. Страх и отчаяние почему-то заставили меня спешить вперед. Мне некогда было думать о привязывании Гнедка, и я вновь выпустила его повод из рук. Сердце бешено колотилось, я уже не понимала зачем бегу в этот лес, зачем углубляюсь в этот редеющий черный туман. Меня будто вели, нет, тащили за руку. Я боялась не успеть. Краем сознания я отметила, что пробираюсь по какой-то тропе, всюду виднелись сломанные ветви и ошметки одежды. Тьма почти рассеялась, я разглядела впереди широкий проход к поляне. Вдруг, сквозь шум биения крови в ушах я расслышала душераздирающие крики. Так кричала сама смерть из уст гибнущих людей. Я была уже совсем рядом, когда крики стихли и мне навстречу выехали четверо всадников на огромных черных конях. И сами всадники были чернее ночи. На них были странной формы черные доспехи, укрывавшие их с головы до пят. В руках они держали такие же черные меч, длинные и страшные. Я с ужасом увидела как на лезвии одного меча шипит и дымится кровь. Черные всадники вытянули вперед острия мечей и, не спеша, двинулись в мою сторону. От страха я не могла пошевелиться. Они были уже в паре конских шагов от меня, когда тьма полностью рассеялась, и всадники сгинули вместе с ней. Меня на мгновение обдало морозом, я поняла, что не успела. Не успела помочь и не успела погибнуть. Словно пробираясь сквозь толщу воды, я вышла на поляну, залитую кровью. Как во сне я шла между изуродованных тел. Все они были мужчинами, все в некогда дорогих и сияющих доспехах, которые ныне превратились в груды покореженного металла. Их кони были так же жестоко убиты. Тошнотворный ком застрял у меня в горле. Я думала о том, что никогда, никогда не должно такое происходить на Белом Свете, но почему-то происходит. Вспомнила о Гнедке, которого так и не привязала и которого, скорее всего, больше не увижу. В глазах было сухо. Сухо до жжения. Из ступора меня вывел тихий стон. Я огляделась. В сторонке от остальных лежал человек, единственный не облаченный в металл. Быстрее молнии я очутилась рядом с ним. Это был юноша, совсем еще мальчик, одетый в дорогой камзол и мягкую шляпу. На его все еще детском лице горели предсмертной агонией большие голубые глаза. Я смотрела в них и не понимала, какая сила не дает этому несчастному умереть. Прямо в центре его груди торчал обломок черного копья. На теле зияли страшные раны, каждая из них была сама по себе смертельной. Он дышал тяжело и хрипло, при каждом вздохе из его ран толчками выкатывалась кровь. Неожиданно он заговорил. Заговорил тихо и прерывисто, но вполне внятно.
- Друг… послушай… это были Стражи Тьмы… мы никак не могли… спастись… Мое имя… Шарль… я - виконт де Гийом. Прошу вас… - Он резко закашлялся, на белых губах проступила кровавая пена. Собрав все силы, он продолжил. – Прошу вас, отнесите… письмо… леди Марисабель… в Вексен. – Он откуда-то нашел в себе силы и дотронулся правой рукой до груди. – Обещайте…
Я накрыла его руку своей ладонью и сказала.
- Я даю вам обещание, виконт. Если мне не уготована скорая гибель, то я непременно выполню ваше поручение.
- Спасибо… друг мой… И еще… пожалуйста, возьмите… мой меч и кольцо. Я не хочу… чтобы они пропали… вместе со мной… Прощайте… мой друг. - Он сделал последний судорожный вздох и навсегда закрыл глаза.
Я стояла на коленях и все еще держала ладонь на пальцах погибшего. В моих глазах наконец-то появились слезы. Они словно вымывали песок из глазниц и обрушивались горячим потоком на залитую кровью одежду виконта. Губы отказывались подчиняться, молитва вырывалась из уст вперемешку с горькими всхлипами, и я уже не в первый раз сомневалась, что ее кто-то услышит.

Письмо лежало во внутреннем кармане. Оно было запечатано красным сургучом с каким-то красивым гербом. Такой же герб обнаружился на кольце виконта. Я долго боялась его снимать, но, памятуя о просьбе умершего, все же закрыла глаза и легко сняла его с все еще теплой и мягкой руки. Меч лежал здесь же, рядом. Похоже, его хозяин даже не успел им воспользоваться. Я с удивлением оглядела небольшой изящный, словно посеребренный, клинок и такую же серебристую рукоять с крупным рубином в центре. Чувствуя себя кладбищенским вандалом, я сняла с убитого перевязь с ножнами, явно изготовленными специально под этот меч.
Я встала и огляделась. Женская практичность потихоньку брала верх над страхом и совестью. Жаль, коня нет. Срезав у некоторых убитых кошельки, я тихонько молилась, чтобы это не считалось чересчур большим грехом. В чистый, без пятен крови, мешок собрала немного еды и воды, кремни для розжига огня и все, что необходимо в пути. Пару раз во время моего вынужденного мародерства меня тошнило, я бегом бросалась в кусты, где меня нещадно крутило и выворачивало. Прочитав заупокойную молитву за всех павших, я покинула эту ужасную поляны. Похоронить их всех я все равно бы не смогла.

Выйдя из леса, я увидела своего Гнедка. Он стоял и, как мне показалось, с тревогой всматривался в лес. В моем окоченевшем сердце наконец-то разлилось тепло. Бедный конь и не пытался сопротивляться моим пламенным объятиям, он только фыркал и отводил морду от противных девчачьих поцелуев. Наобнимавшись, я влезла ему на спину и тихонько тронула поводьями. Мы неспешно двинулись в сторону дороги, которую оставили позади во время гонки за смертоносной тучей. День клонился к закату. Дорога нашлась, все такая же пыльная и равнодушная. Я некоторое время стояла и вертела головой по сторонам, мучительно вспоминая, в какую сторону надо ехать. Разобравшись с солнцем, направлением и картой, мы с Гнедком ускорились в направлении юго-запада. Карта молча показывала, что в нескольких милях отсюда есть деревушка и неплохо было бы там заночевать. Внутренний голос слабо вякал о том, что деревня эта слишком далеко в стороне от моего пути, да и вообще… А может, там и нет никакой деревни. Зато прямо по курсу было целое село. Но оно располагалось значительно дальше. Я самонадеянно решила, что по прямой дорожке успею добраться в село до наступления ночи.
Мы то мчались галопом, то рысью, изредка переходили на шаг. Остановились лишь раз – напиться у родника. Вода была чистая и вкусная. Струйки искрились и переливались в закатном солнце, похожие на жидкий хрусталь. Я пила и пила, зубы приятно ломило от холода. Мой конь стоял чуть пониже течением и также жадно глотал воду. Напившись вдоволь, я вдохнула побольше воздуха и окунула лицо в ледяную воду. Вынырнув, я вдруг услышала какой-то легкий звук за моей спиной. Я подскочила, как ошпаренный кот, но позади никого не было. Кое-как успокоив взбесившееся сердце, я стала убеждать себя в том, что тот тихий смех мне просто послышался. Мы с Гнедком постарались как можно скорее убраться от этого места.
Всю дорогу мне казалось, что на меня кто-то смотрит. Мурашки полным боевым расчетом отбивали шаг по моей спине. Не помогал ни ветер в лицо, ни изумительно красивое предзакатное небо. Впереди показались одиноко торчащие скалы и огромные валуны. Дорога пошла вверх и через пару миль перед нами раскинулось скалистое плато. Было похоже, что все эти камни – всего лишь останки разрушенной временем горы. Но все же, острые зубья некоторых скал вспарывали небо, а на их иссеченной поверхности зияли зловещие каверны и пещеры. Приглядевшись, я с ужасом поняла, что это чьи-то гигантские норы. Вообще-то, я и так знала чьи они, но боялась себе в этом признаться. С наступлением темноты из таких нор вылетают целые полчища гарпий, и если мы с Гнедком не успеем отсюда убраться, то нам не жить.
Гнали во весь опор. Я молилась о том, чтобы под копыта моему коню не попался булыжник. Дорога пошла резко вниз, где вдали виднелся густой и темный лес. Солнце почти село, последние его лучи мелькали над верхушками далеких деревьев. Мы окончательно миновали плато, когда наступила ночь. Дорога подалась влево, чтобы обогнуть лес. Чем ближе лес приближался, с тем большим ужасом и восторгом я понимала, какие великанские деревья в нем растут. Таких гигантов я сроду не видела, и даже никогда о них не слышала. Он наверняка был колдовским, хорошо, что не придется через него ехать.
В ночной тишине раздался истошный визг. Гарпии! Неужели только вчера мы так же удирали от волков? Ну почему мне так не везет? Такой же невезучий Гнедок взвинтил скорость до предела, я боялась просто-напросто вылететь из седла. Визгливые крики гарпий становились громче и громче. Не думая ни о чем, кроме спасения, я направила Гнедка к лесу. Решив, что сейчас лук мне мало чем поможет (я все равно не умела стрелять на скаку), я достала меч. Мы были уже в нескольких шагах от деревьев, когда нас настигли эти страшные твари. К счастью, они были не очень большими, и им бы пришлось потрудиться, чтобы сдернуть меня с седла. Но одной все-таки удалось оцарапать когтями мне спину. Я закричала и дернула мечом в ее сторону. По ней я не попала, зато задела вторую, уже готовую вцепиться мне в плечо. Но тут мы оказались в лесу. Расстояние между деревьями было просто невероятным, в таком запросто могли бы поместиться несколько деревенских домов. Гарпиям ничего не стоило ринуться за нами в лес, но они неожиданно остановились. Их как будто напугало что-то и они, одна за другой, стали поворачивать обратно. Переведя дух, мы с Гнедком огляделись. Все здесь было странным. А самым странным было то, что мы вообще хоть что-то видели. Такой лес, вообще-то, ночью должен быть абсолютно непроглядным. И, тем не менее, сквозь кроны пробивался серебристый свет, похожий на лунный. Но до вступления в лес никакой луны не было. Мне так надоело пугаться и удивляться, что я махнула на странности рукой и направила Гнедка вглубь. Главное, что здесь нет гарпий. Здесь можно переночевать и, если повезет проснуться живыми, проехать насквозь, прямиком к дороге.
А тем временем, деревья, что казалось невозможным, становились все больше. Расстояние между ними все увеличивалось. Вскоре, кроны стали расходиться настолько, что можно было увидеть небо. Оно было удивительно светлым и нежно-лиловым. Его украшали целые сонмы ярчайших звезд. От мага Фадэюса я знала, что звезды везде одинаковы, их может быть не видно, но они всегда одни и те же, просто они меняют свое положение на небосводе в зависимости от того, какое время года нынче стоит. Так вот, таких звезд я не видела ни зимой, ни летом, ни весной, ни осенью. Не успев прийти в себя от созерцания звезд, я чуть не рухнула с коня, увидев ЛУНУ. Луна была просто огромной, белой и сияющей. Она никак не походила на тот тощенький серп в небе, что я видела в прошлые ночи. У меня все никак не получалось обозреть ее целиком между крон. Но когда кроны еще больше расступились, я просто лишилась дара речи, так как рядом с этим небесным чудом висела ЕЩЕ ОДНА ЛУНА! Она была почти вдвое меньше первой и имела бледно-голубой цвет. Такой ужас и представить себе невозможно! Я вдруг вспомнила перепуганных гарпий и стала проникаться к ним некоторым пониманием. Я уже давно слезла с Гнедка и шла рядом с ним с широко открытым ртом. Гнедок обращал на это чудо внимания не больше, чем стал бы обращать на гобелены в спальне моей сестры. Впереди разрастался еще один источник света, только не с неба, а с земли. Я еще не успела рассмотреть, что это такое, как позади раздался знакомый смешок, тот самый, который померещился мне у родника, а следом за ним насмешливый мужской голос:
- Стой, человек. Довольно свободных прогулок. Подними руки вверх и замри.

[Бобик]

Будучи заинтересованным в том, чтобы спин-офф вышел как можно более живописным и, конечно, на бумаге, рискну дать пару простеньких советов.
В художественной литературе не принято говорить в лоб, что происходит. Это журнализм. Журналистика. Нужно говорить то же самое, но... иначе. Но так, чтобы у читающего возникала та картинка, которую вы хотите нарисовать.
Например:
"Гнедок мерно и уверенно преодолевал милю за милей". Миля за милей проскакивали (проползали и пр) под брюхом (копытами) Гнедка.
"Я не спеша слезла с Гнедка". Гнедок вздохнул с облегчением, когда мои ноги коснулись земли.
"Письмо лежало во внутреннем кармане". Пальцы мои нащупали во внутреннем кармане письмо.

Желательно также убирать лишние слова. Например:
"Вокруг росла сочная трава, а рядом стояла лужа с довольно чистой водой..." Убрать "росла" и "стояла".

Вот, для начала:-) Если сумеете проглотить без смертельных обид, то еще не все безнадежно:-)

[Лоралея]

Обид просто быть не может, так как я сама просила критиковать. Я ж не писатель, это мой первый подобный опыт, не считая всякой ерунды, которой кроме меня никто не видел. А советы ваши очень даже кстати, впредь, буду больше уделять внимание деталям.
А еще, спасибо, что вы все-таки это читаете!

[Вещий]

Прочитал. Интересно, куда попала Лоралея? Надеюсь, не к эльфам?

Лоралея, а вы лучше прочтите "Как стать писателем" Юрия Никитина. Там очень много весьма полезной информации и советов для начинающих писателей.

[Бобик]

Ну тогда еще пару, тоже самых простых, но выполнение их крайне желательно.
"Все это я думала, пока со злостью собирала провизию в мешок, привязывала его к седлу Гнедка, а самого Гнедка отвязывала от дерева. Когда взобралась в седло..."
Перечисление в одной фразе "собирала", "привязывала", "отвязывала" называется гусеницей, а предложение - гусеничным. В этих случаях (а они у всех) проще всего поменать среднюю часть, напр.
"Все это я думала, пока со злостью собирала провизию в мешок, к седлу Гнедка удалось привязать (прицепить и пр) легко, а самого Гнедка отвязывала от дерева".
"Когда взобралась в седло..." тоже лучше иначе бы. Напр. седло подо мною скрипнуло (читатель догадается, что вы взобрались в седло)
Т.е., когда вы хотите написать, что идете по улице, вы не пишете, что идете по улице (это журнализм), а пишете, что улица двигается навстречу. Или дома двигаются как-то толчками или зигзагами (если вы навеселе или устали).

Но главное, чтобы было что править:-) По готовому тексту автору править легко. Труднее его сделать даже сырым. Так что вы 80% работы над текстом сделали.

Второе: нужно обязательно соразмерять количество авторского текста и диалогов. Плохо, когда и того, и другого много. Сплошной текст утомляет, а обилие диалогов вызывает подозрение в халтуре, набивке текста ради количества страниц.
Т.е, у вас чересчур много первого. Авторы для этой цели берут одного двух добавочных героев, чтобы хоть какие-то диалоги.

[Лоралея]

Вещий, вы прям вещий... Но не все так просто.

Бобик, постараюсь всё учесть. Сейчас мучаю четвертую главу, и вот тот самый проклятый журнализьм лезет в текст со всех сторон. Думается мне, что человеку с юридически-экономическим образованием не стоит лезть в литературу не выучив, как минимум, словарь Ожегова, или Даля. Чтобы пополнить словарный запас, ессно. Все-таки, деловое письмо намного проще. Кстати, в четвертой главе диалогов будет намного больше, так что будет где схалтурить "Авторский текст" даётся мне намного сложнее, да и сочинять его скучнее и дольше.
Ну всё, ждите. Постараюсь выложить сегодня-завтра.

[Бобик]

Журнализм лезет абсолютно у всех. Это нормально. Более того, практически все пишут журнализмами. Только журналисты так и оставляют, а писатели морщатся, вздыхают и кривятся от добавочной работы, но все-таки расцвечивают хотя бы часть своего унылого текста красивостями. Кто расцвечивает больше, тот - выше классом.
Я заинтересован в успехе, т.к., подуставшему Орловскому явно нужна смена. А будет Лоралея продолжать одна или в компании - для меня не важно, я хочу читать новые книги:-)
ПС. Вещему: Василий Мельник - зав фантастики в ЭКСМО. Иногда намеренно допускает утечку информации. С целью то ли разогреть интерес, то еще для какой-то издательской выгоды.

[Вещий]

Лоралея, ждем с нетерпением:-)
Бобик, спасибо за информацию.
Вот мне интересно... Если цикл завершится и будет объявлено свободное продолжение, то от лица Ричарда может кто-то писать? Или в истории Ричарда будет поставлена точка?
И скажут ли нам, кто такой Орловский, после завершения цикла?
Надеюсь, не слишком много вопросов.

[Бобик]

Трудно сказать. Одно понятно: спин-оффы общему циклу не помешают, а совсем напротив. Кстати, присоединяюсь к вашему совету Лоралее прочесть КСП, т.е., Как стать писателем. Там много об улучшении текста.