IPB

( | )

Rambler's Top100
Подписка на новости портала Цитадель Олмера
Правила Литфорума
Незнание не освобождает от ответственности.
Об аварии на сервере
«… В лице Колобка народ выразил своё стремление к свободе от засилья сусеков…»
из школьных сочинений
14 V  « < 11 12 13 14 >  
Closed TopicStart new topic
Диспут: толкиенисты vs. перумисты, Достоинства и недостатки ВК и КТ
V
VaDeem
25 April 2005, 16:44


Законник
*****

Модератор
1 935
18.9.2003
Поволжье (Самара, Ульяновск)
695



  15  


Доброго времени суток!
Если команды согласовывают 29.04.2005 как дату последних постов, то большая просьба выложить до 16.00 мск. Просто, чтобы успеть вытащить топик и провести Первомай с пользой.


--------------------
Go to the top of the page
Вставить ник
+Quote Post
Вениамин Фикус
25 April 2005, 19:53


Акула Пера
*****

Модератор
2 760
25.3.2004
3 536



  3  


Мы согласны.

От имени команды толкиенистов - ВФ
Go to the top of the page
Вставить ник
+Quote Post
Макас
26 April 2005, 21:20


Холод...
****

Местный
592
31.5.2004
Мурманск.
4 705



  1  


Наша команда официально объявляет, что в случае нашего поражения, Вениамин Фикус и CowEve могут написать у себя в подписи - "Мы победили перумистов" наравне с остальными членами команды толкиенистов. Мы не будем возражать.
В случае нашей победы на обратной подписи мы не настаиваем.


--------------------
Some say the world will end in fire,
Some say in ice. <...>
But if it had to perish twice,
I think I know enough of hate
To say that for destruction ice
Is also great
And would suffice.

Robert Frost.
Go to the top of the page
Вставить ник
+Quote Post
Вениамин Фикус
26 April 2005, 21:49


Акула Пера
*****

Модератор
2 760
25.3.2004
3 536



  3  


Цитата(Makas @ 26 April 2005, 22:20)
Наша команда официально объявляет, что в случае нашего поражения, Вениамин Фикус и CowEve могут написать у себя в подписи - "Мы победили перумистов" наравне с остальными членами команды толкиенистов. Мы не будем возражать.
В случае нашей победы на обратной подписи мы не настаиваем.

Уважаемый коллега Макас!

В случае нашей крайне маловероятной победы мы НЕ БУДЕМ ПРИСОЕДИНЯТЬ никаких подписей про нашу победу. Более того, в правилах Диспута не говорится ничего про то, что победившая сторона вообще вправе присоединять какую-либо проникнутую героизмом подпись к своему профайлу. wink.gif

В случае нашего крайне вероятного поражения мы ПРИСОЕДИНИМ к профайлам те же подписи, что и вся остальная команда.

С уважением - CowEve и Вениамин Фикус

ЗЫ Вы бы, коллега, лучше по срокам отписались, а то неясно как-то, согласны вы с предложением Vadeem'a выложить посты до 16-00 или нет... wink.gif
Go to the top of the page
Вставить ник
+Quote Post
Макас
26 April 2005, 22:31


Холод...
****

Местный
592
31.5.2004
Мурманск.
4 705



  1  


Согласны.


--------------------
Some say the world will end in fire,
Some say in ice. <...>
But if it had to perish twice,
I think I know enough of hate
To say that for destruction ice
Is also great
And would suffice.

Robert Frost.
Go to the top of the page
Вставить ник
+Quote Post
Вениамин Фикус
29 April 2005, 14:25


Акула Пера
*****

Модератор
2 760
25.3.2004
3 536



  3  


НАЧИНАЕМ ТРЕТИЙ РАУНД - ОН ЖЕ И ПОСЛЕДНИЙ. ЕЩЁ НЕМНОГО, ЕЩЁ ЧУТЬ-ЧУТЬ...

«Будет ли мне позволено сказать несколько слов?»
К кругу спорящих подошел кто-то в куртке из ткани камуфляжной раскраски, с капюшоном, низко надвинутым на глаза.
«Вы собираетесь критиковать… более объективно, нежели мы?» - с ядовитой иронией спросил один из спорящих.
«Я не собираюсь критиковать. Тем более объективно. Я просто хочу сказать то, что думаю об этих двух книгах. Было бы жаль не воспользоваться последней возможностью».
Повисла недолгая пауза.
«Ладно, пусть говорит, - устало махнул рукой один из стоявших в круге. – Только постарайтесь не задерживать нас надолго».
Пришедший откинул капюшон назад, и на его лице появилось задумчивое выражение. «Говорят, что напишешь – то и прочтёшь…»


Говорят, что напишешь – то и прочтёшь, однако это не всё. И история зависит не только от рассказчика, но и от читателя – что он увидит в ней.

Каждому времени и каждому социуму - свои мифы. Миф Толкиена и мир Толкиена – мир, где Свету противостоит Тьма, а Добру Зло, и Зло настолько отталкивающе и омерзительно своим обличьем, что ему не хочется сочувствовать – не плосок и не одномерен. Другое дело, что идеей автора не было создать миф и мир, отражающий наш мир и нашу действительность – он рисовал мир борьбы идей, отражая в нем, пусть опосредованно, и свои взгляды на жизнь, на добро и зло, на то, к чему стоит стремиться - а чего стоит чураться.

В нашем мире, многоцветном, созданном из боли и радости, счастья и грусти, есть все краски, все оттенки – нет лишь непогрешимой белизны и беспросветной черноты. И мир Толкиена показывает нам и белизну, и черноту – хотя бы для того, чтоб мы увидели героев, которые лучше нас – и антигероев тоже. Но, глядя на мир Толкиена, в котором маленькие, слабые, робкие, пугливые, неумелые все равно идут вперед, без надежды и почти без веры – а потом, когда наконец мир меняется к лучшему, им приходится покинуть его и уйти, оставив его тем, кто, в сущности, ничего не сделал для того, чтобы его красота не угасла – хочется встать рядом именно с ними. Не только потому, что они непреклонно служили сохранению прекрасного в своей многообразности мира - а еще и потому, что так много в них человеческого: слабостей, сомнений, смеха и страха. Потому что они добились своего не оттого, что стали сильны и всемогущи, а оттого, что и у слабых есть шанс. А суперменство прямолинейно и предсказуемо, и к концу «Кольца Тьмы» то и дело хочется, зевнув, сказать: «Простите, что? Говорите интереснее, мне скучно…» Во «Властелине Колец» можно с неменьшей уверенностью предсказать радостный хэппи-энд – было бы странно, если б Толкиен закончил свою книгу победой сил Саурона. Но отказ, уход, печально-щемящая нота в конце – значат больше, чем напыщенно-величавые Кормалленские поля.

Мир «Кольца Тьмы» иной. Там не место слабым и неловким – это мир суперличностей, самозабвенно купающихся в осознании собственной свободы, забыв о том, что свобода – это не только когда ты восстаешь против собственного рабства, но и когда ты помнишь о свободе тех, кто есть в мире помимо тебя. «Любая воля права» - но правда ли это? В мире суперхоббитов, одетых в мифрил, и суперлюдей, чьи мечи могут сокрушить и эту броню – не о праве ли сильного ведется речь? Но при чем тогда здесь свобода – ведь право сильного есть наибольшая несвобода.

Теперешнее время создало иные мифы и иные миры. Книги уже не учат жизни, как они делали раньше. Ник Перумов прямодушно признается в этом - «Я не стремлюсь задать «моральные ориентиры», в каждом романе своя этическая ситуация, свой этический горизонт…» Ныне вряд ли многие видят в книгах «учебники жизни». Люди постмодернизма отбрасывают в сторону скучную и устарелую, по их мнению, литературу, где слова «добро», «зло», «честь», «достоинство», «совесть», «правда» все еще имели четкие значения хотя бы в системе координат автора, а автор имел выраженную систему координат. «Не надо учить нас жить!» - а значит, учиться у жизни не будем. «У каждого из нас своя правда» - и моральный релятивизм, старый, как мир, служит оправданием практически любому поступку. «Зло есть добро, добро есть зло» - и значит, можно совершать зло, оправдываясь этой пресловутой амбивалентностью. Можно пытаться сотворить добро из зла, прикрываясь идеей о том, что больше его не из чего делать. Но не стоит забывать о том, что, пытаясь делать добро из зла, следует хотя бы помнить, что же лежит в основе такого добра. Примечательно, что «Кольцо Тьмы» перекликается с такими общеизвестными книгами, также воспевающими «добро из зла», как «Мастер и Маргарита» и «Трудно быть Богом» - причем не только на уровне некоторых идей, но и на уровне текста. Впрочем, это тоже характерная черта постмодернизма – мир уже не нов, и каждая следующая книга несет в себе все больше и больше отголосков прежних текстов и прежних идей.

«Не говори мне о том, что он добр, не говори мне о том, что он любит свободу – я видел его глаза, их трудно забыть…»

Радагаст уверен в верности своего пути, отдавая приказ: «Идите и убейте!» Хоббит и гномы верят ему столь же слепо, как люди Короля-без-Королевства – своему вождю. Не зря такой горечью звучат слова Санделло в конце – «Самым простым вам казалось снять ее с трупа…» Но где же здесь свобода? Свобода есть в добровольном служении – а в подчинении приказам ее нет.

Фолко, Торин и Малыш уверены в верности своего пути, когда гонятся за Олмером через все Средиземье – чтобы убить. Рука Фолко не дрогнет, отправляя в полёт стрелу или нанося удар кинжалом Отрины. Не дрогнет и его душа, он видит в Олмере врага и стремится его уничтожить любой ценой. И это – свобода?

Олмер уверен в верности своего пути, а люди, что идут за ним, даже не пытаются понять этот путь – «потому что ему сладостно повиноваться… Потому что ты видишь его и веришь ему, потому что он все-все знает про тебя и про все твои беды…» Это неуютный мир людей, слепо доверяющих власти, которые сами не знают, что за счастье сулит им Вождь: «Главное, ты видишь, что ему ведом путь… К хорошей жизни, к славе, к счастью», - не совсем уверенно ответил человек. – Ты говоришь с ним – и знаешь, уверен, что он видит цель. А какова она? Этого нам знать пока не дано». Но не власть погнала Фродо к Ородруину – он принял свое бремя сам на совете Элронда. Те, кто идет за Олмером, вовсе не омерзительные чудовища – вспомним их «выразительные и мужественные лица» и поверим автору, что так оно и было. Вспомним Отона, который не был согласен бросать троллей, которые как «злые, испорченные дети», ни истерлингов, потому что для них – «добро в чужих руках - что смертельная обида, уж очень любят на дармовщинку разжиться… Ну и перебьют их…» И он же с тревогой замечает: «Меняется наш Вождь…» Вспомним Санделло, верного Олмеру до самого конца – не по долгу связавшего слова, а по велению души.

Но большинство тех, кого мы видим в книге, идет за Олмером не рассуждая, идут, веря, «что когда мы прогоним эльфов и возьмем земли…вот тогда заживем, все будет наше, мы сами станем приказывать…» Не хочется стоять плечом к плечу с такими людьми. Разве что пожалеть их за излишнюю доверчивость к Власти. И – вряд ли хочется доверять людям, которые стремятся «прогонять» и «приказывать». «Есть идеи, покрытые пылью, есть – одетые в сталь; что в них – не так уж важно, гораздо важнее, кто за ними встал». Конечно, содержание идей тоже важно – ведь люди встают под знамена идей, найдя в них что-то для себя – хоть самую малость, даже если общий смысл этих идей и остается для них неясным, как смысл идей Олмера для его человеческого воинства, которое повторяет за своим Вождём: «Покончим с эльфийскими прихвостнями!»

Но что же это за идеи? И чем же оборачивается в «Кольце Тьмы» столь свойственная постмодернизму неоницшеанская идея о свободе от догм, под которыми понимаются и общечеловеческие ценности и нормы? Всего лишь большей несвободой. Зависимостью от сильных, зависимостью от власти. Даже не стоит упоминать об антигуманности этих идей – во-первых, и так общеизвестно, чем они оборачиваются на практике, во-вторых, их антигуманность не только в том, что проповедуется отказ от вечных ценностей и вседозволенность, но и в том, что поддавшийся им человек мучительно теряет собственное «я», не видя более смысла своего существования. Не зря под надписью на стене «Бог умер». Ницше» было приписано «Ницше умер». Бог»…

Мир «Кольца Тьмы» - это не мир служения, не мир тех, кто слаб и мал, кто боится и не доверяет себе, но все же идет до конца, потому что таков долг и совесть, – это мир решительных и не слишком задающихся сомнениями. Мир изменился, навсегда и бесповоротно – но Фолко и гномам не приходится отказываться от того, чего они добились своими руками – да и не они добились, в сущности. Решил ли дело кинжал Отрины? Примечательно, что Фолко убивает – или пытается убить – человека, пусть и воплощающего Зло, но все-таки человека – а хоббиты у Толкиена уничтожают само средоточие Власти, а не фигуру, которая стоит за ним. Примечательно и то, насколько близки ощущения хоббита, оказавшегося так близко от Власти - «Его нельзя не любить и за Ним нельзя не следовать, ибо он прекрасен. О, каким блаженством было бы погибнуть по малейшему мановению его мизинца!» - ощущениям тех людей, которые шли за Олмером, чувствуя лишь отголосок этой Власти: «Сладко повиноваться и все тут…» Если «Властелин Колец» - это книга о защите от агрессии, о ниспровержении абсолютной Власти, стремившейся захватить и поработить весь мир Средиземья, и об обретении свободы, то «Кольцо Тьмы» - может быть, и вопреки авторской воле - о стремлении к Власти, о пагубности этого стремления, о бесчеловечной агрессии Власти, о том, как непоправимо уродует Власть души тех, кто жаждет ее заполучить.

Удивительно, что кто-то ищет в этих книгах реализма и правдоподобия. И Ник Перумов, и Джон Толкиен написали книги, повествующие о борьбе идей, а не о правдоподобной реальности. Сюжеты этих двух книг весьма схожи – и это не только потому, что, как простодушно считают некоторые читатели и почитатели, «его первые три книжки целиком слизаны с Толкиена» – и не потому, что, согласно структуралисту В. Проппу, все сюжеты можно свести к очень ограниченному числу ходов. Даже вмешательство Орлов-спасителей в конце «Властелина Колец» перекликается с явлением то ли Варды, то ли Илуватара, то ли Орлангура в финале «Кольца Тьмы». И Ник Перумов, и Джон Толкиен писали об одном – о вечном противостоянии добра и зла. Безусловно, слова о том, что один написал философскую эпопею, а другой – экшн с жестокой и зрелищной боёвкой, несут в себе некую долю истины. Но и трилогия Толкиена не лишена жестоких сцен, и книга Перумова не так уж изобилует кровавыми натуралистическими подробностями – это всё впереди, впереди страшненькие миры Фесса, которые вызовут такой восторг у посетителей ресурса «Варракс» и у любителей мучить кошек. Но реальность здесь, пожалуй, не при чем. Несомненно, можно долго и безуспешно рассуждать об ощущении реальности (хотя какая реальность в книгах, которые повествуют о НЕ-реальности?), выискивать ляпы, несостыковки, авторские просчёты в фактуре – будь то оружие или описание мелочей быта. Задаваться вопросом, почему паучиха Унголианта из «Сильмариллиона» вдруг стала Унголиантом-преисподней в «Кольце Тьмы», или почему в отряде Хранителей хоббитов было целых четыре, или почему Ник Перумов не заметил, куда же всё-таки подевались жёны энтов, и в своей книге лишил их и надежд на обретение "вторых половинок". Можно обвинять Ника Перумова в недостаточном следовании миру «Властелина Колец» Толкиена или Толкиена – в неполном соответствии мира «Властелина Колец» миру «Сильмариллиона» и «Хоббита». Но об этом вряд ли стоит говорить, когда речь идет о любви к книге. Разве только гладкий литературный язык заставляет нас проводить бессонные ночи над книгой и не жалеть потом наутро об этом? И разве соответствия реальности мы ищем? Всем известно, что в литературе правда – это не что иное, как разновидность вымысла, а вымысел не есть ложь.

Очень часто в споре о «Властелине Колец» и «Кольце Тьмы» забывается, что это разные книги. Не только по жанру – вообще разные. То, что одна продолжает другую, используя контекст мира Толкиена, еще не означает, что она должна совпадать в деталях мира и тем более в философии и менталитете – отсюда и разочарование, которое она вызвала у многих. Но это скорее проблема самих разочарованных, которые не могут или не хотят признать самостоятельность «Кольца Тьмы» как свершившегося литературного факта. Еще более нелепо звучат попытки обвинения в плагиате, в несамостоятельности, в присвоении успеха Толкиена, в использовании его книги как стартовой площадки для обретения своей популярности. Возможно, многих из читателей привлекла надпись на обложке - «Свободное продолжение «Властелина Колец», и они искали в «Кольце Тьмы» продолжения «Властелина Колец», забывая про слово «свободное». Но это не отменяет того, что «Кольцо Тьмы» читают и перечитывают «само по себе». Безусловно, вписав свой мир в контекст Толкиена, Ник Перумов обрек свою книгу на бесконечное сравнение с «Властелином Колец» - но, во-первых, книга и писалась как своего рода полемика, а во-вторых, писалась она все же от любви к прочитанному Толкиену – одно другое отнюдь не исключает. Любовь бывает очень разной.

«Там, где одни видели абстракцию, другие видели истину», - сказал Камю. Кто-то увидел в мире «Властелина Колец» яркую сказку с хорошим концом, кто-то философское повествование, отражающее менталитет католика, к тому же католика, находящегося в не всегда дружелюбной к нему протестантской среде, кто-то – книгу, резко делящую мир на чёрную и белую половины и чуть ли не оправдывающую фашизм. Очевидно, что восприятие много сообщает о читателе, о его понимании жизни и о видении мира. И мир «Кольца Тьмы» видится по-разному. Кто-то увидел в нем кощунственное для ортодокса надругательство над миром и идеями Толкиена, кто-то – с облегчением обнаружил быстро разворачивающийся сюжет и множество подробно описанных поединков и схваток, кто-то – полемический ответ на «чёрно-белую» и «одномерную» книгу Толкиена и подтверждение собственным идеям. Очевидно одно – обе эти книги по-настоящему взяли за живое тех, кто их прочитал, потому что полемика вокруг «Кольца Тьмы» не стихает вот уж больше десяти лет. И к чему задаваться вопросом – какая из них лучше. Каждый выбирает по себе – цитата затёрта, но так всегда и случается с цитатами, которые оказались слишком удачны в формулировке.

Какой мир ближе мне? Не мир «Кольца Тьмы». Слишком много ненависти – ненависти не только к абстрактным эльфам и Валарам, но и к миру вообще. Слишком мало любви и человечности – нелепой и нарочитой данью «первоисточнику» выглядят слова о том, что «Фолко понял, во имя чего совершается поход, ибо Красота нуждается в защите» - потому что на деле Фолко безразлична и чужда красота Тол-Эрессеа, которую ему показывает Гэндальф. Любить гораздо труднее, чем ненавидеть – само слово «любовь» липко от патоки слащавых речей, слишком часто и по слишком мелким поводам его произносят. Ненавидеть проще – для того, чтобы что-то полюбить, надо это понять, постичь, поэтому и говорят, что любовь от ума, от понимания, а ненависть от природы. Сказать о себе «я плохой» удобнее и выгоднее – плохим быть легко, и ты не вызовешь у окружающих разочарования, когда окажешься для них недостаточно хорош. Зато сколько восхищения достанется «плохому», когда он вдруг натворит добра и причинит пользу! Сказать «я люблю» - трудно, невероятно трудно, и еще труднее соответствовать тому, что сказал. Но я предпочитаю говорить «люблю» - хотя и говорю это слово нечасто. И пореже говорить «ненавижу» - потому что любить интереснее.

Но это всего лишь мой взгляд, мой голос. Кто-то увидит эти книги по-иному, найдет в них своё, другое – потому что все мы разные люди, этим и интересны. Книги тоже интересны, когда они разные.

А те книги, что стоят у меня на полке – дилогия «Кольцо Тьмы» Ника Перумова и «Властелин Колец» Дж. Р. Р. Толкиена - пусть они и дальше стоят на полке рядом. Книгам тоже нужно общаться. Находить общий язык, утверждать противоположное, жестоко возражать друг другу или пытаться по-разному сказать об одном и том же. Разговаривать wink.gif .

Коротко кивнув в знак благодарности за внимание, пришедший отступил за пределы круга, и тут к спорящим торопливо подбежало изящное существо с подозрительно блестящими глазами и чуть растрёпанными волосами. «А как же я? Я тоже хочу высказаться! Совсем, совсем про другое! Как раз про саму дуэль, как в правилах положено - с изложением своей позиции по итогам диспута! Мы имеем право на один телефонный зво…то есть на одно развернутое сообщение! Зря, что ли, мы три месяца ночами не спали, писали-переписывали! Вот я и развернусь! Послушайте, пожалуйста!» Не в силах сопротивляться такому напору, спорившие расступились, пропустив её в центр круга. Слегка отдышавшись и пригладив волосы, она глубоко вздохнула, набрав полную грудь воздуха, и начала говорить…

Знаете, страсть как хочется нарушить правила, написанные членом нашей же команды ohmy.gif . Какие? А вот: «В третьем раунде стороны высказывают свое мнение о предмете спора, указывают, какие аргументы они отстояли, с какими контраргументами не согласны, какие позиции оппонента они опровергли». Точнее высказать свое мнение о предмете спора мы и хотим, и жаждем, и вот-вот к этому приступим. А вот указывать на аргументы, контраргументы, позиции… Не хотим. Весь второй раунд был посвящен именно этому, прениям и препирательствам. А Судьи кто? Ой, опять не так… А Судьи на что? *грозно и одновременно заискивающе*. Вот пусть и потрудятся! Мало ли, что мы с Вами, дорогие оппоненты, можем на себя и друг друга наговорить, какие мы/Вы ужасные да распрекрасные. Поэтому, давайте просто говорить о предмете нашего спора, размышлять и делиться мнениями. Потому что эта дуэль, помимо того, что принесла массу адреналина, азарта, новых друзей-противников, еще и заставила по-новому взглянуть на эти две книги, объяснить себе и другим, что же в них такого, что заставляет спорить, соглашаться, скандалить и мириться. Итак…

Забавно, как-то так загадочно сложилось на этом форуме мнение, что ржавые толкинисты – агрессоры, нападатели и бузотеры, а перумисты только отбиваются и защищают любимого автора. А ведь, к примеру, Всемирно Известная Ржавчина началась с перчатки, брошенной защитником Перумова , да и опрос болельщиков по этому диспуту показал, что часто их симпатии базируются именно на этом, как выяснилось, не совсем точном мнении. (Поддерживают «Так как защитников - то безусловно перумистов. Вот если бы было наоборот...», «Во-первых, я всегда на стороне защищающихся…» - из опроса Феликса). Перечитали мы тут и свои, и Ваши посты - и обнаружили, что всё далеко не так однозначно. Сели, призадумались и поняли, что это не случайно – мы не хотели нападать. Пошумели, покричали в первом посте и – переключились на защиту любимого, на Толкиена. Один, то есть одна, (тьфу ты), в общем, одно из нас, выполняющее функции редактора-компилятора-раздатчика заданий, при подготовке 3-го поста тщетно пыталось нагрузить остальных членов команды «атакой на 7 достоинств КТ». После долгих стенаний, мольбы, шантажа и угроз двое, так уж и быть, согласились. И что же? Практически по всем пунктам эти злобные персонажи сходу и страстно бросились… защищать Толкиена! В общем, как мы справились с этим проклятым постом – лучше не вспоминать…

Впрочем, не будем о трудностях biggrin.gif . Давайте лучше о приятностях. То есть о Толкиене.
Еще одно, по нашему ИМХУ довольно глупое мнение, которое сложилось на обширных просторах мировой литературной критики, это то, что фэнтези – несерьезный жанр, сказки для детей, второсортная литература, а то и не литература вовсе. Причем некоторые читатели вслух лицемерно поддерживают это высокомерное суждение и взахлеб читают фэнтези с фонариком под одеялом. Но не стоит об этих жалких страдальцах! Проведенный в 1997 г. компанией ВВС и сетью книжных магазинов Waterstone's опрос, а какую же книгу читатели считают «Лучшей книгой столетия», поставил на ПЕРВОЕ МЕСТО (!) – «Властелина Колец». А в 1999 г. клиенты крупнейшего в мире книжного интернет-магазина Amazon.com проголосовали за ВК как за «КНИГУ ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ»! Не будем спрашивать у высоколобых и таких ограниченных критиков, почему вдруг стрясся такой конфуз. Попробуем разобраться сами. Что же такого дал нам Профессор, что заставляет миллионы людей в мире читать и перечитывать эту книгу, или, цитируя Голлума «what has it got in its pocketses?». Итак, что же у него в кармаш-ш-шке?

Собрались мы как-то командой и примкнувшей к ней сочувствующей и не очень публикой, и в один момент, когда мы до хрипоты спорили о каком-то эпизоде в ВК, мы вдруг замолчали, потом кто-то задумчиво сказал: «А у меня любимый эпизод – это когда Эовин Короля назгулов завалила…» И посыпалось! «А у меня – Фродо и Сэм на Ородруине, уже после уничтожения Кольца!», «А у меня – возвращение Сэма домой после Серых Гаваней», «Да нет – сами Серые Гавани!», «А у меня, не поверите –«реинкарнационный» бред Мерри после Упокоищ – “Ах, копье в моем сердце…”», «А у меня…». И так, пока мы не перебрали взахлеб полкниги! Утомились. Каждый думал о своем… «Зато я – бывший эльф… Ой, *пугливо оглядываясь по сторонам*, в смысле в прошлой жизни… точнее хотел бы быть эльфом». - «Полундра!!! В наши честные ржавые ряды затесался ТОЛКИНУТЫЙ! Из этих… которые “А сами, не помолившись, голый с мечами скачут...”©». - «Ой да ладно, подумаешь, я сама – уже триста лет как хоббит!». - «Врешь, они столько не живут!!! Это нуменорцы столько жили, мафусаилы наши». – «Тогда я буду – нуменорцем!», - «Ты еще только будешь, а я – уже Валар!». «А я… я – Арвен! В крайнем случае – Галадриэль. Или… (шепотом) гном?.. уж очень я золотые побрякушки люблю… Ну что ж мне теперь – разорваться, что ли!!!©». Та-а-ак… А орки кто!?! mad.gif Молчим, молчим... unsure.gif Хотя? Вон на Хеннет-Аннуне их целая коммьюнити окопалась, и ничего! Живут-поживают.

Это мы к тому, что ВК может угодить на любой вкус и цвет (а не только черно-белый wink.gif . Переведенный более чем на 25 языков, он стоит в заслуженно потертой обложке на книжных полках и в Европе, и в Америке, в Азии, Африке. Первый раздобытый нами англоязычный экземпляр прибыл от приятеля-кувейтца в сопровождении восторженного и слабочленораздельного от этого восторга письма оного приятеля. С трудом продравшись сквозь бесчисленные «cool», «neat», «terrific» и прочие синонимы русского «круто» и еще более русского «рулёз!», мы окончательно поняли, что эта книга – для всех. Некоторые с упоением, вооружившись картами Средиземья, калькуляторами и учебниками по зоологии и военному делу, обсуждают тактические и стратегические вопросы обороны, нападения и возможности использования воздушного транспорта для доставки сами-знаете-чего сами-знаете-куда. Другие размышляют о судьбе и свободе воли, смерти и бессмертии. Кто-то может и хочет искать и находить в ВК перекличку с современностью, аллегорическое изображение современных Толкиену исторических событий, изложение религиозных воззрений автора, но не это составляет ценность и завораживающую притягательность этой книги для людей разных национальностей, взглядов, возрастов и конфессиональной принадлежности. Потому что нет в ней никаких признаков того, что «расы в мире Толкиена неравны» (здесь и далее 1-ый пост перумистов). Неравенства в Арде не больше, чем на Земле во всем многообразии ее биологических видов. Правота или неправота, зло или добро – не ярлыки, намертво приклеенные к какой-либо расе Средиземья, а личный выбор и ответственность каждого («соплеменники» Гэндальф и Саруман оказались по разные стороны баррикад, и это только один из многих примеров.) Давайте глянем еще раз на наши книжные полки: первый том ВК в разных изданиях – «Хранители», «Дружество Кольца», «Товарищество Кольца», «Братство Кольца»… Друзья, товарищи, братья… Ныне «многонациональный состав» спутников Хранителя назвали бы словом-уродцем «политкорректный». А 50 лет назад и термина-то такого не было. Профессор не любил политики, а слово «correct» тогда употреблялось в своем первом и четком значении – «правильный», а не нынешнем уклончиво-расплывчатом «корректный». Для Толкиена правильным было объединить в боевое братство тех, кто хотел сохранить прекрасный мир Средиземья без рабства и страха, кто был готов отдать свою жизнь за товарища – человек за хоббита, гном за человека, майар за всех…
Точно также нет в ВК никакого «разделения на верных и неверных по религиозному признаку», нет религии как таковой, ни храмов, ни каких-либо заповедей, «навязанных Валарами», или священнослужителей или миссионеров, которые шли бы мечом и молитвой насаждать веру, допустим, «к востоку от Мглистых Гор, где жили, в основном, неверные». Недаром же Толкиен сделал своими центральными персонажами – хоббитов, которые не «практиковали какие-либо культы или молитвы (разве что в исключительных случаях, благодаря общению с эльфами)» (Письмо 153). Если Сильмариллион – «эльфоцентричен», причем не столько потому, что эльфам посвящена львиная доля повествования, сколько потому, что это повествование дается именно с их точки зрения, то ВК – «хоббитоцентричен». Им, хоббитам, Профессор отдал свою любовь и симпатию («Люблю ж я их!» - Письмо 109).
А какие же хоббиты с точки зрения «равенства рас»? А ничего выдающегося. Что касается «благословения на власть» от Эру… Прочие народы Средиземья, которые 300 лет спустя после описываемых в ВК событий с остервенением сражаются за «обещанное им владычество над Средиземьем», в самом ВК либо вообще не подозревают о существовании хоббитов, либо забыли о нем, а если и знают, то без особого трепета перед присутствием такой «силы» на мировой арене. Век у хоббитов – побольше, чем у обычных людей, но много меньше, чем даже у гномов. Рост, физическая сила – так и вовсе говорить не о чем, что, правда, компенсируется ловкостью, зоркостью, хорошим слухом и умением «исчезать быстро и бесшумно». «Веселый народец», «склонны к полноте», «миролюбивы и спокойны», характер выдержанный, нордический… ой, извините, опять занесло… huh.gif В общем, хоть и основные герои, но совершенно лишены обязательной атрибутики и крутизны Героя - будь то старинной эпической саги или большинства фэнтезевых книг. В принципе такие, точнее похожие, персонажи в мировой литературе – совсем не новость. Забавные, не отличающиеся выдающими статями и великой храбростью, они, как правило, являются второстепенными и служат большей частью для «оживляжа» и оттенения героичности Героя. А Толкиен именно им поручил совершить беспримерный и бескорыстный подвиг. Маленьким и беспомощным, таким заурядным на фоне великолепных Гэндальфа, Элронда, Галадриэли, Арагорна, и прочих вождей и выдающихся представителей своих народов. Стойким, мужественным, верным в дружбе и в надежде… И еще один момент, который для Толкиена имел принципиальное значение. В этой многогранной книге, поднимающей так много - и таких разных - вопросов, одной из центральных является тема Власти, ее страшной и извращающей силы, которая воплощает в себе и великое искушение, и большой страх, к ней тянутся и её бегут. А что же хоббиты? О-о-о, у хоббитов с жаждой власти будь здоров! «Властные структуры» в Шире исключительно многочисленны – тан, мэр, ширриффы (аж 12 штук во главе с Первым Ширриффом) и почтальоны – и жесткой рукой правят своими подданными, т.е. председательствуют на банкетах, отлавливают заблудившийся скот и разносят письма. Немудрено, что именно хоббиты оказались наиболее «резистентны» к ломающей силе Кольца Власти. Единое упало на неподходящую почву: Голлум более 500 лет владеет Кольцом и… пользуется им для ловли рыбы и орков на пропитание. Бильбо и Фродо используют его, чтобы прятаться от Лобелии и прочих супостатов. В то время как «Мудрые и Великие» (the Wise and the Great) боятся взять его даже на хранение – вспомним слова Элронда: «Я боюсь брать Кольцо, даже чтобы спрятать его» (I fear to take the Ring to hide it). Мудрые и Великие отпускают хоббитов в практически безнадежный поход к Ородруину, прекрасно понимая, что не оружие и сила мышц, а беззаветное служение долгу, дружба, мужество слабых и сила духа имеют хоть хилый, но шанс спасти Средиземье. И еще – милосердие. Толкиен, заставив Фродо поддаться Единому Кольцу в самый последний момент, хотел не только еще раз подчеркнуть его непреодолимую тяжкую власть, которая развращает и калечит самых благородных, и сильных, и добрых, но и сказать еще об одной нравственной ценности, которую он ставил столь высоко – Жалость и Милосердие. Если бы не проявленная Фродо жалость к Голлуму, конец у истории был бы совсем другим… И еще – готовность принести себя в жертву ради других, из любви к тому, что, в случае победы, будет для тебя безвозвратно потеряно. И здесь речь идет не только о Фродо, который искренне считал, что сможет вернуться к прежней жизни и обрести покой в мире без Саурона, но и об эльфах. Эльфах, которые с самого начала знали, что победа лишит их самого дорогого, причем как на «личностном» уровне (один из самых щемящих эпизодов книги – прощание Элронда с Арвен), так и завершив их последнюю эпоху в Средиземье, заставив уйти на Запад, не столько с надеждой и томлением вглядываясь в открывающиеся им сквозь радужную пелену дождя зеленые берега Благословенного Края, сколько мучительно оглядываясь назад… «Эльфы погубили свое собственное государство во имя долга “человечности”» (Письмо 183).
Мир вокруг нас стремительно меняется, и отнюдь не всегда в лучшую сторону. В этом все ускоряющемся темпе жизни – «бежать, не успеть!», в растущем жестком прагматизме и индивидуализме, «особенно в нашу эпоху, эпоху глумления и цинизма» (Письмо 250), Толкиен не побоялся заговорить о вечных ценностях, не играя словами и не стесняясь писать о Добре и Зле, Любви, Чести и Надежде. Разве он был слепым идеалистом? Или закрывал глаза на реалии окружающей его жизни? Отнюдь. Размышляя о будущем Средиземья, он пишет, что «дух зла… …станет направлять людей и все запутанные сложности «меньшего зла» и «сомнительного добра», и сумерек сомнений касательно сторон» (Письмо 156). И сделал сознательный выбор в пользу того, чтобы «чувства добрые лирой пробуждать». Надо сказать, это ему удалось блестяще. Вы не найдете в этой книге столь модную ныне зыбкость и размытость границ между «можно» и «нельзя», «хорошо» и «плохо», но при этом Профессор полностью сохранил убедительность повествования и мотивировок поступков и лишенный какой бы то ни было картонности характер героев. Не будем в который раз приводить уже хрестоматийные примеры «неоднозначных образов» (того же Боромира, Сэма или Голлума), давайте посмотрим на Фродо. А то что это мы все об орках да о валарах – прямо скажем, второ- и даже третьестепенных персонажах. Давайте уж и мы тоже будем хоббитоцентричны.
Итак, Фродо… Совершенно, прямо скажем, не современный герой. Причем здесь мы даже не говорим о героях многочисленных современных боевиков, все размышления и сомнения которых заключаются чаще всего в том, какое именно оружие применить, чтобы порвать противника на ленточки. Мы говорим о нормальной литературе, персонажи которой сомневаются – на каждом шагу, нравственный выбор делают – по триста раз на дню, а уж ежели переживают «тёмный катарсис» - то обязательно многословно и пафосно. Модны сейчас мятущиеся герои с тонкой душевной организацией, от которых в тяжкий час беды как-то хочется держаться подальше. Толкиеновский Фродо на их фоне, конечно же – примитив. Сомнения в Упокоищах – бросить ли друзей, спасая свою жизнь, или бороться за них до конца (а ведь были, были такие сомнения…) – разрешает в секунду. Нравственный выбор сделал – раз и навсегда и, увы, не искушался «зашвырнуть это чёртово колечко обратно в Андуин и дать дёру» (здесь и далее Дно миров, Николай Данилович). Правда, «в рамках изначального дискурса» ему пришлось еще принять решение, но тоже какое-то… неинтересное – на Амон Хен ради друзей Фродо обрекает себя на страшный одинокий путь в Мордор и при этом, вот ведь незадача какая, «его решение было твердым, а на сердце полегчало» (his will was firm and his heart lighter), а внутренний голос произносит всего пять фраз. А на Совете Элронда мы вообще «не слышим его внутреннего голоса»! Полное «отсутствие рефлексии»! Нет чтобы как у некоторых собратьев Толкиена по перу! Ну-у-у... wink.gif допустим, у Виктора Гюго в «Отверженных» - 15 страниц описаний душевных терзаний инспектора Жавера, отпустившего Жана Вальжана! А мы слышим только тонкий тихий голос: «Я возьму Кольцо… только я не знаю дороги» (I will take the Ring… though I do not know the way). Опущенные глаза всех, присутствующих на Совете… И за этим тонким голоском мы слышим все: и сомнения, и честное признание того, что он «не экипирован» для такого свершения, и большой страх, и огромное мужество, и осознание долга, и готовность нести свое бремя до самого конца… Великий писательский талант Толкиена позволяет ему обходиться без многостраничных разжевывающих внутренних монологов, он легкой акварельной кистью проходится по всей ткани повествования – пятнышко здесь, оттенок там. Хотя…
Здесь мы не совсем правы – палитра Толкиена обширна и многообразна. Сочные яркие мазки маслом батальных сцен - белое на зеленом, кровавое зарево Пелленора, многоцветная бархатистая гуашь - День Рождения Бильбо в Хоббитании, Мерри и Пиппин у энтов или в Минас-Тирите, печальная пастель уходящей красоты Лотлориена, нежная акварель - прощание с Серебристыми гаванями, графический росчерк, как след от молнии, который видишь и с закрытыми глазами - Гэндальф и Барлог в Казад-Думе, Эовин и Король-Призрак, Фродо, Сэм и Горлум у Ородруина. ВК – поразительно полистилистичен – от приземленно бытовых сценок до торжественно-величавых полотен Кормаленнских Полей и коронации Арагорна, от тёплого юмора и ехидной иронии до исполненных подлинным драматизмом страниц. Поэтому странны те, кто видит в этой книге только пресловутое "чёрное и белое"…
Толкиен заслужил бы вечную благодарность миллионов читателей уже за одно то, что создал этот мир – Средиземье, его географию, расы, языки, песни и поэзию и многое-многое другое. Даже без «Сильмариллиона» и Приложений, опубликованных позже самой книги, просто по нескольким скупым рассказам Элронда или Гэндальфа, по жутко-завораживающей сцене в Мертвецких болотах - лица, прекрасные и уродливые, гордые и печальные, глубоко под темной водой – по многим другим ненавязчивым деталям и описаниям мы ощущаем невероятную временную глубину этого мира, целые пласты истории, уходящие корнями в тысячелетнюю древность и мифологию Арды. Степень продуманности деталей и достоверности рисунка такова, что временами Профессор воспринимается не как творец, а, действительно, скорее как летописец и бытописатель реально существующего где-то там, в прекрасном далёке, мира. Каждый автор стремится построить свою реальность, не всем это удаётся, самые талантливые создают персонажей и ситуации, в которые веришь, которым сопереживаешь, но только лучшие из них творят бытие, которое как будто выходит за рамки рассказанной истории и начинает жить само по себе. Поэтому в значительной степени мы можем понять тех, кто пишет толкиеновские сиквелы, приквелы, на тему и по мотивам. Они тоже воспринимают созданное Толкиеном как объективную ли, субъективную ли, но реальность. Есть книги, которые – чем ближе к концу – тем медленнее и неохотней переворачиваешь страницы, потому что до слез, до отчаяния жалко покидать затянувший и покоривший тебя мир. Как будто тебя вежливо подталкивают к выходу из невыразимо прекрасного волшебного сада и навсегда закрывают за тобой калитку. И кто-то начинает искать дыры в заборе, делать подкопы или лихо перемахивать через ограду… и они оказываются совсем не в том месте, отдаленно похожем, но другом, другом…
Кстати, когда мы готовили все наши предыдущие посты, то обнаружили в интернете целые залежи толкиеновских англоязычных фанфиков, которые терпеливо ждут своего часа – когда иссякнет срок действия авторских прав Tolkien Estate. Можно представить себе, сколько всего посыплется в издательства и на книжные прилавки. К примеру, «Эпизод 324: Моргот наносит ответный удар!»… Да и господь со всем этим. Пусть будет. Кому-то ведь и это надо.
А Толкиен ушел в свой зачарованный мир, неповторимый, невоспроизводимый и непревзойденный. Оставив нам «горький аромат уходящей эпохи» (Г.Л.Олди о ВК)…
Не знаем, удалось ли нам хоть кратко, хоть поверхностно, но передать наше восприятие Толкиена и его вечного «Властелина Колец». Ведь о настоящей любви так трудно говорить, мы просто разучились это делать. Боясь показаться пафосными и патетичными, прячемся за шуточки, смайлики и чужие цитаты… Вот и сейчас – это убогое казенное слово «восприятие»… Какое там, к черту, восприятие! Любовь. Чистая и незамутненная.

Говорившая смущённо умолкла. Повисла неловкая пауза. Она обвела глазами лица тех, кто стоял вокруг, и звонко хлопнула себя по лбу. «Ой, нет, еще не закруглились… Выводы же еще… организационные и не очень. *ожесточенно скребя в затылке* Что бы вывести-то? А-а-а, вот!»

Самый главный и самый нужный, наверное, наш вывод. Мы научились говорить друг с другом! Не только переругиваться, плеваться и строить друг другу злые морды, но и улыбаться и подмигивать друг другу. Не только, ожесточенно долбя по клавиатуре, творить свои собственные нетленки, но и внимательно читать чужие. Слушать и слышать не только себя, но и собеседника. Признавать свои и чужие ошибки, свою и чужую правоту. Конечно, не всю и не всегда. Так и слава Богу! Поэтому да здравствуют разные книги! Да здравствуют разные вкусы, пристрастия и мнения! Иначе было бы и скучно, и грустно, и некому руку пожать…

А еще мы хотим поблагодарить всех-всех-всех! biggrin.gif

Самих себя – за ратные труды, усиленное шевеление мозгами, рысканье по интернету, бессонные ночи, бесконечное перечитывание предметов диспута, которые мы теперь знаем, пожалуй, что и наизусть и вряд ли решимся еще раз перечитать в ближайшие э-э-э …дцать лет…
Уважаемых судей – за вынесенные решения в сочетании с конструктивной критикой, немыслимое терпение по отношению к обеим нашим командам, по очереди выкрикивающих что-то эмоциональное, в глухой ночи в муках рожающих пост за постом, не знающих ни меры, ни удержу…
Вас, дорогие оппоненты – за интересный диспут, насыщенный и эмоционально и интеллектуально, за острую полемику и за стремление отстоять свои убеждения. Спасибо Вам - ведь мы действительно сроднились после стольких месяцев, проведенных вместе, хоть и по разные стороны баррикады, через которую мы перебрасывались не только булыжниками, обернутыми постами, но и банками пива с воблиными хвостиками…
А также спасибо всем болельщикам, заступникам и критикам, просто любопытствующим, число коих перевалило за много тысяч, если судить по статистике просмотров темы, даже с учетом постоянных визитёров.
А самое большое спасибо – авторам. Джону Рональду Руэлу Толкиену и Нику Перумову. Даже не будем писать за что – и так понятно! wink.gif

От лица тех, кто защищал Толкиена и его книгу "Властелин Колец" в этом диспуте - CowEve и Вениамин Фикус.

Go to the top of the page
Вставить ник
+Quote Post
nevr
29 April 2005, 14:34


Ваўкалак
****

Энциклопедист
499
3.7.2004
Менск, Беларусь
5 274



  0  


Апокрифы не любят за их главное достоинство - за попытку нового взгляда. Почти любое художественное произведение, автор которого критически подходит к догматам - религиозным, литературным или иным - вызывает в массах реакцию, сходную с шипением сала на сковородке. "Ах, как он посмел, негодяй, покуситься на наше самое святое! Распнем его".
© Сергей Бережной


Наше приветствие и почтение тем, у кого хватило сил, терпения и времени для того, чтобы дотянуть до конца диспута: зрителям, судьям и нашим оппонентам. Нам же, в своём последнем слове, остаётся лишь подвести итоги этого почти полугодового марафона.
Очень жаль, что взятый в нашем первом посте курс на разбор достоинств КТ, позднее был вынужденно скорректирован необходимостью отбивать многочисленные нападки из противоборствующего лагеря. Ведь поначалу оппоненты нас удивили, наша команда и подумать не могла, что после прошествия столь длительного времени с момента издания КТ остались люди, которые считают это произведение безыдейным, с огромным количеством ляпов и т.д. и т.п. К чему тогда вся эта дуэль? Может, стоило просто дать нам ссылки на статьи Ниенны, Кухты?

«Да, Перумисты убедительны, но разве стал мир Профессора хуже, некрасивей, подлей?…» (с)

Грустно. Разве в этом была цель диспута? Неужели соперники должны были поставить своей главной целью «уничтожение» книги, защищаемой оппонентами, и прийти к концу поединка с книжными корешками и кучкой трухи, но получив моральное удовлетворение от хорошо выполненного акта вандализма? В этой связи вспоминается высказывание одного из посетителей форума, который, прочитав уничижительную статью критика о некоей книге, заявил о том, что не станет теперь читать эту книгу... Но нам хотелось бы верить, что литературный диспут, напротив, подхлестнёт интерес читателей к произведениям, которые, несомненно, этого заслуживают. Именно поэтому мы изначально поставили главным в списке своих приоритетов защиту «Кольца тьмы» от нападок противоборствующей стороны. Насколько хорошо мы это сделали, предстоит оценить беспристрастным судьям.
С самого начала дуэли встал вопрос: «А как вести спор, сравнивая достоинства и недостатки книг, которые отличаются друг от друга в жанровом плане?». Даже нет, не так - как вообще можно сравнивать две книги, по каким параметрам? Сжать содержание книги до одной мысли, объявив её глобальной идеей, а всё остальное - лишь антуражем, цель которого донести до читателя эту истину? Мнится, что нет, не так, не за то мы любим именно эти книги. Да и как можно сравнивать глобальные идеи книг, базирующиеся, скорее всего, на мировоззрениях, жизненной идеологии их авторов? Очевидно, что вопрос о «справедливости» миров Толкиена и Перумова как раз из этой области. И поэтому, скажем, история с затоплением Нуменора переходит в разряд недоступных однозначной оценке деяний, ведь для католика Толкиена, рискнём предположить, наказание, подобное библейскому разорению Содома и Гоморры было справедливым. Опять же, что ценнее: всепобеждающее добро Толкиена или идея свободы выбора Перумова? На вкус и цвет товарищей нет, кому-то нравиться арбуз, а кому-то свиной хрящик, и поэтому попытки дискутировать на этом уровне изначально были обречены на то, чтобы зайти в тупик. Так и произошло.
Есть и другой «уровень» дискуссии, предложенный нам оппонентами – окололитературный, напрямую, в общем-то, не относящийся к сравнению достоинств и недостатков книг – предметов диспута. Это вопрос о вторичности КТ. Наши оппоненты постарались доказать вторичность «Кольца тьмы», объявив книгу фанфиком. Надо сказать, это им вполне удалось, ведь никакого сопротивления со стороны нашей команды они не встретили. Нет, это не использование нами тактики восточных единоборств под названием «уступая - побеждай», мы просто не стали отрицать очевидное. Ведь ничего плохого в термине «фанфик» нет, особенно если учесть, что «ик» в этом слове – часть корня, а не уничижительный суффикс. :-) Но что есть «Кольцо тьмы» как фанфик – продолжение или полемика? В данном случае и то и другое. Трудно воспринимать «Кольцо» как самостоятельное произведение в отрыве от «Властелина колец», чьим продолжением, как ни крути, она и является, и в то же время полемика требует именно такого подхода. Возможно, именно поэтому людям, навсегда влюблённым в мир Толкиена и видящим в «Кольце» только лишь «еретическое» продолжение, трудно не то что согласиться с книгой, но хотя бы просто прочесть её, не вспоминая и ежесекундно сопоставляя ее не столько даже с содержанием, сколько с «духом» ВК. Не секрет, что реклама – великая сила и антиреклама, кстати, тоже. Начиная читать книгу, нелегко абстрагироваться от того, под каким «соусом» подаётся это произведение, ведь мир «Кольца тьмы» для фанатичных поклонников «Властелина колец» фактически отменяет их любимый мир, лишает его основы, чего-то неуловимого, волшебного, но, вместе с тем, наделяя его своим содержанием, несколько другим, но разве от этого менее ценным? Ник создал свое, отличное от оригинала, Средиземье, отстоящее от событий ВК на 300 лет - срок достаточный для изменения мира, его эволюции. Возможно, именно это так раздражает некоторых читателей... Но ведь другое не значит плохое? Мир Перумова жёсток, даже жесток, в этом Средиземье действуют реалии средневековья – очень многие противники Ника восклицали: « Жить в этом мире плохо!». К сожалению, а может, к счастью, мы живем примерно в таком мире. Так что же является в данном случае вторичным, мир Перумова или взгляд на него из лагеря толкиенистов? wink.gif
И, наконец, перейдём к самому низшему и в то же время, наиболее легко оцениваемому уровню дискуссии – к разбору «ошибок» в книгах. И на этом поле, смеем надеяться, мы многого достигли, ибо как бы не закончился наш диспут, но наши оппоненты во втором раунде отказались от всех заявленных ими в первом посте «багов» и «ляпов». Соперники перешли на более уважительный стиль ведения дискуссии: не было уже попыток увидеть «ляпы» почти в каждом абзаце, попыток, проистекающих не только из-за нелюбви к сути КТ, но ещё и из-за не очень хорошего владения содержанием книги, что наша команда и доказала в начале второго раунда. Мы считаем немаловажным своим достижением и то, что мы уже заставили соперников поменять своё отношение к содержанию КТ, доказав то, что и события и поступки героев логичны, а стиль и язык книги хоть и дело вкуса, но только предвзятый человек может назвать их «корявыми».
Оценивая же собственную атаку, заметим, что на многие наши вопросы так и не были получены ответы, при этом оппоненты приводили в качестве аргумента жанровое различие книг. Мы не склонны делать упор на непоследовательность оппонентов, удостоивших нас ответами по одним вопросам и не ответивших на другие, ведь у них сменился состав участников. Однако считаем уместными свои вопросы по некоторым нестыковкам в ВК, так как это зеркально отражает ситуацию в первом раунде и начале второго, когда нам пришлось добросовестно отвечать на все вопросы противников, при этом частично пожертвовав читабельностью своих постов. Вместе с тем, хотим заметить для любителей ловить на слове, что наши вопросы, касающиеся нестыковок в содержании ВК и приложений, являются именно вопросами, а не попыткой очернить книгу, защищаемую нашими противниками.
И в заключение, мы, пожалуй, откажемся от обычного сценария поста. Мы не будем заниматься восхвалением достоинств книги перед судьями, рассказывая им, как и за что мы любим КТ. Таким образом можно описать достоинства просто хорошей книги, но не книги, которая тебя по-настоящему задела. Ведь в двух словах можно объяснить лишь интерес к какому-либо определенному жанру или принципам построения сюжета, на худой конец - попытаться «выпарить» из книги некую замечательную идею, заявив о том, что мы уж «точно правильно поняли смысл книги» (с). Мы решили не делать этого. Взамен мы хотим предложить вашему вниманию небольшой фанфик – в качестве нашего варианта понимания мотивов героев КТ.


----------------------------------



Воинский лагерь у подножия холма гудел как пчелиный улей и скрежетал металлом. Резкий восточный ветер подхватывал громогласные команды десятников, звяканье оружия и доспехов, лошадиное ржание и гулкий топот множества ног, унося всю эту мешанину звуков к небольшой крепости, возведённой на пологом речном косогоре.

Тысячник Берель, нахмурившись и словно статуя застыв у края стены, наблюдал за спешными приготовлениями внизу. Отряд снимался с лагеря, готовясь покинуть Цитадель на рассвете следующего дня. Им выпала честь сопровождать Вождя в походе на юго-запад, в земли Беорнингов. Никто не знал, что понадобилось Эарнилу в тех краях, но его решения никогда не обсуждались. Все знали, что слово правителя – закон, а наказание за неповиновение будет строгим.

Вождь вернулся в Цитадель пять дней назад в сопровождении сотни Отона, той самой, что осенью отправилась в поход на восток, к Дому Высокого. Отряд сильно поредел, но теперь, к величайшему удивлению Береля, его сопровождали громадные тролли, недовольно щурившиеся на солнце: дневное светило было противно самой природе созданий Мрака. Впрочем, превращаться в камень, как в старинных сказках, они упорно не желали. Не видно было и той странной троицы, двоих гномов и полурослика, что однажды заявились во владения Эарнила с изъявлениями покорности. Воины были вымотаны долгим переходом, на многих красовались замаранные кровью повязки. Потрёпанные в бесчисленных стычках бойцы ехали на конях, понуро ковылявших по вбегающей в Цитадель с юго-востока дороге. Не слышно было ни песен, ни смеха, ни приветливых криков. Обычное дело. Берель успел привыкнуть к таким возвращениям.

Ему врезалось в память лицо Отона в тот день, когда небольшое воинство Эарнила добралось до самого сердца Цитадели. Простой люд и воины, мужчины и женщины, старики и дети – все, кто был в состоянии ходить, вышли на дорогу приветствовать наконец вернувшегося Вождя. Берель вместе с другими тысячниками стоял у распахнутых ворот крепости и наблюдал за медленно бредущей процессией, словно змея извивавшейся среди пестрого и шумного человеческого ковра. Встречающие протягивали воинам краюхи хлеба, пироги и фляги с вином. Бойцы, вежливо принимая дары, тут же набрасывались на пищу. К этому Берель тоже успел привыкнуть.

Вождь ехал впереди на сером скакуне, изредка поднимая руку в приветствии. Долгая дорога утомила и его. Слева покачивался в седле хмурый и угрюмый Санделло, мрачно глядевший куда-то поверх голов встречающих. Берель знал горбуна очень давно, и не удивлялся такому поведению: в народе поговаривали, что проще голыми руками задушить дракона, чем заставить калеку-мечника улыбнуться. Конь Отона устало ковылял вслед за Эарнилом, а сам сотник, обычно искренне радовавшийся возвращению, сидел сгорбившись и глядя в дорожную пыль. Изредка он поднимал глаза, натянуто улыбаясь столпившимся у тракта людям, и тогда во взгляде его Берель читал отчуждение, боль и... вину?

Тысячник так и не узнал, что же произошло: Вождь не посчитал нужным поведать ему об этом.

И сейчас именно эта сотня, пополненная новыми бойцами, готовилась двинуться в иной путь, через бескрайние степи истерлингов к южной оконечности страшного Чернолесья. Воины латали одежды и начищали до блеска доспехи, вострили мечи и проверяли конскую сбрую, запасались едой и питьём – словом, делали всё, что необходимо перед началом долгого похода. Лагерь скрежетал и гудел. Берель стоял у края стены и ждал. Холодный злой ветер налетел с севера и, завывая словно раненый варг, понёсся над раскинувшейся от горизонта до горизонта равниной.

- Господин тысячник.
Берель обернулся. Перед ним стоял высокий молодой ангмарец, облачённый в тёмные одежды, какие носили стражники.
- Вождь готов принять, - проговорил он, поклонившись. - Он просит, чтобы вы изволили явиться поскорее.

Тысячник вздохнул. Вождь ожидает. Знал бы он, сколько ждал один из его верховных военачальников, хранитель спокойствия Цитадели, прославленный полководец и ближайший соратник Берель. Ближайший соратник? Тысячник усмехнулся. Хорош соратник, не знающий даже того, за что борется его командир. К чему все эти бесконечные странствия, к чему граничащая с безумием ненависть к Силам Запада, к чему война? Берель не знал.

Долгие годы он сражался плечом к плечу с Эарнилом, странствовал с ним в джунглях Харада и пустынях Восточного Кханда, плавал на кораблях умбарцев и пробирался каменными тропами Мглистых Гор. С тех пор утекло много воды. Злой Стрелок из Дейла превратился в великого Вождя народов востока, родилась Цитадель, страна свободных, а Берель всё не отваживался задать вопрос, словно червь точивший его изнутри. Но теперь тысячник понимал: война на пороге и ждать более невозможно. У него не было выбора.
Сегодня Берелю не нужна была аудиенция с Вождём Эарнилом. Он будет говорить с Олмером.

* * *


- Войдите, – донёсся приглушённый голос из-за окованной металлом двери. Берель толкнул створки, шагнул за порог. В покоях Вождя всё было по-прежнему: тот же массивный дубовый стол с лежащей на нём картой Западного Средиземья, тот же простой комод в углу комнаты, те же развешанные по стене щиты, мечи и топоры. Чёрный Меч Эола - священная реликвия гондорских королей, которую предок Олмера сумел выкрасть из самой сокровищницы правителей, опирался на стойку у изголовья постели Эарнила. Берель поёжился, взглянув на тёмный клинок. Странное оружие всегда вызывало у тысячника необъяснимый страх и подозрение, что кто-то неведомый наблюдает за ним из чернильно-мрачной глубины металла.

Сам Вождь стоял у окна, и лучи закатного солнца падали на его лицо. Олмер изменился и изменился сильно. Казалось, незримая тень пронеслась мимо него, оставив на лице мрачный отпечаток, побледневшая кожа туго обтягивала череп, а в глазах мерцали странные искорки. Тёмные искорки. И лишь одно в облике Эарнила осталось неизменным – величие истинного правителя. То, что отнять у него не сможет даже смерть.

Олмер улыбнулся, хотя улыбка теперь больше напоминала волчий оскал:
- Рад видеть тебя, Берель. Мне жаль, что приходится уезжать так скоро, но выбора, к сожалению, нет. Время не ждёт.

- И я рад видеть тебя, Вождь... – начал было тысячник, но Олмер поднял руку, останавливая Береля.
- К чему титулы, друг? Мы с тобой знакомы много лет – какие между нами могут быть преграды? Я прекрасно помню, что ты сделал для меня в Южном Хараде.
Берель поморщился. Рана, нанесённая тарегской саблей, хоть и зажила, но до сих пор давала о себе знать.
- А я прекрасно помню стычку в Кханде. Если бы не ты, я бы достался на поживу бродячим оркам. Мы оба многим обязаны друг другу, Олмер.
- Это точно, – Вождь ухмыльнулся. – Но ты ведь не для того пришёл сюда, чтобы вспоминать о былых днях, не так ли, друг? И вроде бы не с военным докладом. Выкладывай, что случилось? Только не стой как на плацу. – Олмер убрал со стола карту и пригласил Береля сесть, сам устроившись напротив.

Стул был жёстким и неудобным. Тысячник замялся: как начать? Что сказать сидящему перед ним человеку, такому знакомому и чуждому одновременно? В очередной раз оглядев убранство комнаты, тысячник, сражавшийся в десятках битв, наконец набрался смелости и произнёс:
- Зачем всё это, Олмер?
С плеч словно упала гора. Вопрос, тот самый вопрос, что мучил тысячника не первый год, вырвался наружу и теперь повис в воздухе, пропитывая его внезапно возникшим чувством напряжённости. Олмер нахмурился:
- О чём ты?
- Зачем этот поход, Вождь? Что ты забыл в проклятом всеми Силами Чернолесье? Зачем эта война? Против кого? И за что? – Береля понесло. Говорить вдруг стало легко, слова сами срывались с уст, и даже растущее недовольство на лице Олмера не могло теперь остановить тысячника. Время ожиданий кончилось. Пришло время ответов.
- Скажи мне, Вождь, - продолжал Берель, - за чем идут все те сотни и тысячи, которых ты сумел поднять? Разве они стремятся отвоевать ту землю, которую у них незаконно отобрали? Разве хотят отомстить за поруганных дочерей и сестёр? Нет. У них есть эта земля, эта Цитадель, созданная потом и кровью. Мне командовать ими, Вождь, и когда они спросят меня: "За чем мы идём?" – что я скажу им?

Берель на мгновение умолк, глубоко вздохнул. Олмер молчаливо слушал, скрестив пальцы рук. Злость, промелькнувшая во взгляде Вождя, сменилась странным выражением, для которого тысячник не мог подобрать определения. Лицо Эарнила сделалось каменно-бесстрастным, а тёмные глаза, казалось, смотрели прямо в душу старого вояки.

Берель набрал полную грудь воздуха и продолжил:
- Я знаю, ты ненавидишь эльфов и их покровителей с Заокраинного Запада, Вождь. Много раз ты говорил, что они навязывали людям свою правду, использовали их как марионеток в безжалостных войнах между великими силами. Ты говорил, что человеческий род столетиями ходил в услужении у Дивного Народа, восхищаясь его фальшивой мудростью и обманчивой красотой. Я верил тебе, Вождь. И все, кто собрался там, у городских стен, тоже верят. Ты призывал силой отобрать у Перворождённых право самим решать свою судьбу, дать людям истинную свободу. Свободу совести, так ты утверждал. Но время эльфов прошло, Олмер. Они уплывают на Запад и уже никогда не вернутся. Никто больше не будет решать за нас, что есть правда, а что ложь, никто не станет карать тех, кто осмелился думать свободно и усомнился в правоте Валар и их подопечных. Время смертных приходит без нас, Вождь. Независимо от нас. Так за что же ты сражаешься?
Повисло молчание, томительные секунды падали, словно удары кузнечного молота. Кровь яростно стучала у Береля в висках. Он никогда и не думал, что способен произносить столь долгие речи. Но самым удивительным было не это. "Дурак же я, однако," – подумал тысячник. – "Сколько лет я уже знаю Олмера? Пятнадцать? Только глупец может сообразить, что неплохо бы узнать друга поближе, после того, как прожил с ним бок о бок не один год. Хорош же я."

Наконец Олмер нарушил затянувшееся молчание. Голос его был глух, в нём явственно читались нотки разочарования:
- Поразительно, Берель. Армия готовится выступить в поход, бойцы ждут твоей команды, а ты сомневаешься в том, стоит ли начинать войну. Об этом задумываются задолго до того, как отдать сигнал к атаке. Но ничего не поделаешь. Ты спрашивал – я отвечаю.
Олмер встал, подошёл к окну, заложил руки за спину:
- Зачем я еду на юг, касается лишь меня одного. Тебе об этом знать не обязательно, Берель. По поводу же войны – ты уверен, что собравшимся выступить на нашей стороне нечего потребовать обратно и не за что мстить? А как насчёт хазгов, что некогда жили на землях нынешнего Дунланда и были изгнаны вторгшимися нуменорцами? Как насчёт истерлингов, порабощённых Сауроном, чья кровь лилась реками после праведного воцарения справедливого короля Элессара? – последние слова Олмер будто выплюнул. – Как насчёт харадримов, которых славный владыка Хиармендакил убивал сотнями, чтобы потешить свою гордыню и жажду завоеваний. – Вождь повернулся, взглянул в глаза тысячнику. – Так скажи мне, неужто им всем не за что сражаться и не за что мстить?
- А как же ховрары, погонщики тигроволков и прочие обитатели далёкого Востока, ни разу не слыхавшие слов "Гондор" и "эльфы"? – произнёс Берель после минутного молчания. - За кого они мстят, что стремятся вернуть?
Олмер улыбнулся, словно взрослый, втолковывающий неразумному ребёнку очевидные вещи:
- В войне всегда есть те, кто сражается за правое дело, те, кто борется за левое, и те, кто просто пришёл пограбить. Я обещал им богатую добычу и великую славу, посулил им сокровища утопающего в роскоши Запада. Нам нужны их мечи, Берель. Пусть возьмут столько, сколько смогут унести – наёмникам ведь надо чем-то платить.
- Не слишком ли ты жесток, Вождь?
- Я воин, Берель, также как и ты. Глупо ожидать милосердия от тех, чьи руки по локоть в крови.

Вождь замолчал. Опёрся на подоконник, взглянул на багровый закат, подставив лицо солнечным лучам.
- Ты говорил об эльфах и о том, что они уходят, – наконец проговорил он странным голосом, в котором Берелю послышались злоба и в то же время скрытая тоска. – Ты говорил о том, что время смертных приходит без нас. Это правда, друг. Белые корабли один за другим отплывают из Серой Гавани на Запад, давно опустел Ривенделл, и лишь немногие эльфы всё ещё остаются в Лотлориене. Перворождённые уходят с чувством выполненного долга, уверенные в том, что избыли зло навеки, – Вождь повернулся, и голос его неожиданно хлестнул металлом. – Да, они уходят, но их верные псы остаются. Гондор всё ещё здесь, Берель, он никуда не денется. Славный Гондор, обитель Добра и Света, владения Короля, непременно честного, достойного и благородного! – он презрительно фыркнул. – Честь и благородство не помешали потомкам Арагорна-Скитальца прибрать к рукам вольные города Айбор и Невбор и устроить карательный поход против ослабленных бесконечной войной истерлингов. Сколько столетий высится Минас-Тирит, Берель? Сколько веков стоит королевский трон, чьи венценосные обладатели ни разу не удосужились поговорить со своими врагами, попытаться решить дело миром?
Я знаю, о чём ты думаешь, Берель. Как же так, уж не сам ли Олмер из Дейла, Король-без-Королевства, заговорил о мире? Нет, друг, мы – воины, и наш удел – война. Такими мы рождены, и пусть учёные мужи размышляют, как разорвать извечный круг насилия и ненависти. Мы – жестоки и безжалостны, мы без колебаний льём свою и чужую кровь, мы несём горе и страдания. Но и наши враги не лучше.
Олмер остановился, перевёл дух и затем продолжил:
- За ними вековая мудрость бессмертных, за ними мощь Сил Арды, за ними сам Эру-Создатель. За нами нет ничего, кроме потрёпанных плащей. Так скажи мне, Берель, почему они, обладая всем этим, так и не смогли сделать Средиземье местом, где хорошо жить не только эльфам и их ручным псам? Почему дали бессмысленной войне продолжаться столетиями, почему не остановили её, поделившись своими знаниями? Почему не помогли смертным найти иной путь, не залитый кровью? Вопросы без ответов, Берель. И теперь они удаляются с гордо поднятой головой, осознавая себя наставниками, выполнившими свой долг и могущими уйти на покой. Они уходят, а Средиземье осталось там, где и было с тех самых пор, как род человеческий увидел солнце, - на пороге войны.

Олмер отошёл от окна, опёрся на столешницу. Берель молчаливо слушал, внимая каждому слову Вождя.
- Они не дали нам ничего, хотя могли бы, и теперь покидают Средиземье так, словно делали нам одолжение, оставаясь здесь, – произнёс Эарнил. – Но Перворождённые, Берель, не достойны даже этого. Мы выгоним их как шелудивых псов, мы не позволим им воспользоваться последней привилегией. Пусть бегут вместо того, чтобы гордо и печально шествовать через людские владения, пусть садятся на вёсла, удирая с нашей земли без оглядки. Они хотят уйти достойно? Много чести.

Тёмный взгляд Вождя пронзил Береля, словно клинок, и в который раз тысячник отметил про себя, как сильно изменился Олмер. Он более не напоминал Злого Стрелка из Дейла. Это был владыка, истинный властелин, пришедший в мир карать и утверждать справедливость, вести за собой бесчисленные полки и низвергать троны. Старый тысячник внутренне содрогнулся, сглотнул слюну: застывший перед ним человек был страшен в своём величии. Впрочем, человек ли?

- Мы слушали эльфов слишком долго, – продолжил Олмер мрачно. - Нам сказали, что Тьма – это зло, а Свет – непременно добро, и мы слепо поверили. Нам твердили, что Силы Арды добры и благи, что в них нет зла. Ты ведь слышал о Нуменоре, Берель? Конечно, я ведь рассказывал. Вне всякого сомнения, потопить огромный остров со всеми его жителями, невинными младенцами и простыми людьми, которым глубоко безразличны распри великих, - вот он, пример доброты и благости! Всякий раз, когда человечество отваживалось свернуть с тропинки, проложенной Перворождёнными, его карали, и карали жестоко. Не кажется ли тебе, Берель, что одно это уже позволяет нам, Смертным, страдавшим на протяжении тысячелетий, потребовать ответа с Перворождённых?
- Не эльфы потопили Нуменор, – возразил тысячник. – Почему ты винишь их, Олмер?
- Потому что мы всего лишь люди, Берель. При всём желании мы не можем бросить вызов богам, говорить с ними на равных. Они не станут нас слушать. Поэтому-то мы и будем отбивать право на свою правду у тех, против кого действенно наше оружие. Мы всего лишь люди, Берель, у нас нет иного оружия кроме мечей и луков. Наверное, потому мы и страдали больше всех.

И вновь молчание, и скрежетание металла за частоколом, и вой дикого степного ветра, и багровый закат, заливший кровью Запад мира. Вновь пристальный взгляд из глубины Чёрного Меча, голодный, алчущий, жадный до алой влаги в человеческих жилах. Молчание, а затем голос Олмера, сделавшийся вдруг смертельно усталым:
- Наше время приходит, Берель. Время смертных. Мир отныне принадлежит нам: людям, гномам, полуросликам, оркам – всем тем, кто живёт и умирает, у кого нет ничего кроме зелёного покрова земли и синего купола небес. Времена эльфов прошли. Старый мир, где они определяли, во что нам верить и на чьей стороне сражаться, исчез навсегда. Что будет, когда последний белый корабль покинет Серую Гавань? Перворождённые уйдут, Силы Арды забудут про младших детей Творца, а люди останутся с той правдой, которую им дали эльфы. Той самой правдой, что разрешает без разбора убивать всех, кто верит во что-то иное, той, что и для гибели невинного младенца найдёт оправдание. Так не должно быть, Берель. Нуменор не должен повториться. Но в мире, который делит своих обитателей на верных и неверных, это неизбежно.

Тысячник молчал – он начинал понимать всю глубину замысла Вождя. Нет, он не проникся его ненавистью к Силам Запада, но осознал наконец, за что на самом деле боролся Олмер из Дейла.
- Теперь ты понимаешь, Берель? – спросил Вождь. – Правда, на которой люди строили свою жизнь до сих пор, не может существовать в том мире, который грядет. Он, этот мир, жаждет изменений, друг. Но изменения никогда не проходят безболезненно, они рождаются в огне и крови. И если для того, чтобы предотвратить новый Нуменор, мне придётся убивать эльфов и гнать их из Средиземья, я не отступлюсь. Всё просто, Берель. Люди для меня важнее.
Олмер сел, откинулся на спинку стула:
- Что-нибудь ещё, друг?
- Нет, Олмер. Теперь мне всё ясно. Благодарю моего Вождя...
- Пожалуйста, перестань, – Бывший Злой Стрелок из Дейла поморщился. – Поверь, титулование не доставляет мне никакого удовольствия. Если так жаждешь потренироваться в лести, советую отправиться ко двору Гондора. Там это любят.
- Прости, Олмер, привычка. Спасибо за... за всё, что ты сегодня сказал. Удивительно, но все эти годы мне казалось, что ты просто ненавидишь эльфов и горишь желанием занять трон Минас-Тирита. Теперь я вижу, что это не так. Благодарю тебя.
Вождь улыбнулся, и на миг Берелю вновь показалось, что перед ним прежний Олмер, свободный золотоискатель из Дейла.
- Признаюсь честно, не отказался бы проверить, каков трон Гондора на ощупь, – проговорил владыка Цитадели. – Но к сожалению, это вряд ли случится.
Берель поднялся и проговорил:
- Пожалуй, я пойду. Уже вечереет, а мне ещё надо дать пинка твоей сотне, чтобы живей шевелились. Удачи в походе, Олмер, куда бы ты ни направлялся.
Тысячник вышел из покоев Вождя, громыхая сапогами по дощатому полу. Небеса темнели, и лишь далеко на Западе заходящее солнце окрашивало горизонт алым. Дул ветер. Вождь Эарнил сидел и размышлял, склонившись над картой. В комнате было пусто, и лишь Чёрный Меч у изголовья кровати слышал, как Олмер мрачно пробормотал:
- Удача... Это последнее, что мне нужно. Пусть лучше она сопутствует Фолко, сыну Хэмфаста.



--------------------------------


С уважением, команда перумистов.


--------------------
А накось-выкуси, Россия-матушка! © Владимир Оксиковский
God bless drunkards, idiots and United States of America. © Mark Twain
В сражении бобра с ослом всегда побеждает бобро. Народная мудрость

Участник команды перумистов, выигравшей дуэль. ООО "Орлангур компани"
Go to the top of the page
Вставить ник
+Quote Post
префект
05 May 2005, 6:25


Акула Пера
*****

Модератор
2 122
12.9.2003
582



  1  


У меня форум заработал только сегодня и пока на работе. Как с домашнего компьютера не знаю, поэтому если будет задержка с оценкой, то извините.


--------------------
Прогресс состоит не в замене неправильной теории на правильную, а в замене неправильной теории на неправильную же, но уточнённую.
Жизнь - это круг равных.
Нарушить клятву, данную исчадию ада, куда меньший грех, чем исполнить заключенное с ним соглашение.
Pessimism will keep you alive, optimism won't.
Ялини не хочет никого победить и поэтому она завоюет весь мир.
Go to the top of the page
Вставить ник
+Quote Post
VaDeem
05 May 2005, 14:45


Законник
*****

Модератор
1 935
18.9.2003
Поволжье (Самара, Ульяновск)
695



  15  


Оценки третьего раунда

Команда толкиенистов - 5 баллов.
Комментарий: пока говорил незнакомец в плаще было 7 баллов. Жаль, что он рано закончил свои речи. Представляется, что это был бы один из самых удачных монологов Интербригады. Жаль, что кто-то решил продолжить законченную мысль.

Команда перумистов - 5 баллов.
Комментарий: ход с фанфиком неплохая идея, но к сожалению в этом фанфике великолепна только идея. Множество стиллистических и речевых ошибок (столь любимых некоторыми панами) немного смазали общее впечатление. Хотя могла получиться также замечательная жирная точка. Что касается самой мотивации Олмера, представленной в фанфике, то имхо Олмера незаслуженно "обидели". Команда провела основные идеи, которые были предметом дискуссии и атак со стороны противников, но не использовала и прочие неоспоримые достоинства Вождя. Поэтому Вождь Эарнил получился достаточно кукольным, нереалистичным. Хотя допускаю, что это издержки именно технически-текстового несовершенства. Ну да и не всех зовут Джоном или Николаем smile.gif

Итого пять и пять. Командам огромное спасибо. От себя лично спасибо за интересные идеи, новые открытия, моменты, на которые я обратил внимание только благодаря Вам. Общий итог еще ожидает своей очереди, но, забегая вперед, могу сказать, что окончание третьего тура, выставление оценок всеми судьями, определение команды победителей - это еще не окончание самой дуэли. Есть еще кое-что на сладкое...


--------------------
Go to the top of the page
Вставить ник
+Quote Post
префект
06 May 2005, 11:02


Акула Пера
*****

Модератор
2 122
12.9.2003
582



  1  


Последний раунд меня откровенно разочаровал. Чувствуется, что стороны выдохлись. Тем не менее: 6 толкинистам - 4 перумистам.


--------------------
Прогресс состоит не в замене неправильной теории на правильную, а в замене неправильной теории на неправильную же, но уточнённую.
Жизнь - это круг равных.
Нарушить клятву, данную исчадию ада, куда меньший грех, чем исполнить заключенное с ним соглашение.
Pessimism will keep you alive, optimism won't.
Ялини не хочет никого победить и поэтому она завоюет весь мир.
Go to the top of the page
Вставить ник
+Quote Post

14 V  « < 11 12 13 14 >
Closed TopicStart new topic

 

: · ·

· · ·

: 29 March 2024, 13:55Дизайн IPB
Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru