IPB

( | )

Rambler's Top100
Подписка на новости портала Цитадель Олмера
Правила Литфорума
Незнание не освобождает от ответственности.
Об аварии на сервере
Хочу такую штуку!
VaDeem
 Forum Rules 
3 V  < 1 2 3  
Reply to this topicStart new topic
ГБ2. Начало., Отрывки из разных линий.
V
Анонимный Маймон...
31 May 2015, 11:47
#21


Акула Пера
*****

Модератор форума Ника Перумова
13 273
18.1.2005
8 535



  33  


Рубиновая шпага вырвалась из ножен, крестя направо и налево. Из-за слепящего сияния вырвались заклятия её противников, но с потоком драконьего огня справиться в единый миг они не могли.

— Мама!
Зося, опутанная искрящейся сетью. Голова со смешными витыми рожками запрокинута, тело бьют судороги. Эртан и Аэсоннэ успели взмыть, и сейчас жгут всё вокруг, не давая тёмным фигурам в вычурной броне подступиться к связанной сестричке. Шоня впился зубами в узлы сетки, грызёт, несмотря на змеящиеся по вставшей дыбом шерсти синие молнии.

Межреальность тонула в огне и дыма, старшие драконы жгли всё вокруг, не давая подступиться, так что Клара оказалась в пламенном кольце. И оттуда, из-за чадной дымной завесы — горела сама ткань междумирья — вынеслось нечто сверкающее, острое, разящее.

Вынеслось — и нашло слабое место в ещё не успевшей окончательно отвердеть чешую самой юной из дракониц, под случайно поднявшимся крылом.
Крик Зоси взрезал, казалось, саму реальность вокруг Клары. Рубиновая шпага прянула, рванулась с быстротой атакующей змеи. Острие нашло горло противника под краем рогатого шлема, погрузилось, почти не встретив сопротивления, пройдя сквозь кольчатый ворот и плоть.

В следующий миг Клара уже была возле Зоси. Кровь фонтаном вырывалась из-под крыла золотистой драконицы, обильно орошая кровь серебристое древко.
Плохо. Очень плохо.
Что-то хлопнуло вновь, Клара машинально крутнулась, вскидывая клинок — о сталь ударилось что-то, и чародейка лишь в последний миг успела поставить щит — подобный тому, что ставил Кор Двейн.
Её швырнуло назад, она опрокинулась рядом с Зосей и мир второй раз за несколько секунд взорвался, исчезая в яростном вихре радужного пламени. Ощущение было такое, словно Кларе кто-то со всей силы въехал пудовым кулаком в живот.
Однако пламя погасло, опало… и они обнаружили себя в самой гуще дикого бродячего леса Межреальности, вдалеке от троп. Магия текла здесь свободно и спокойно, ничем не тревожима, здесь не творилось никаких заклинаний…
Вьются бесконечные руки-ветви, колышутся кроны, которые, конечно, не совсем кроны, а нечто вроде огромного невода, помогающего обитателям Межреальности усваивать некую толику рассеянной по всему сущему силы.
— Зося!
Бессильно мотнулась голова драконицы, плотно закрыты глаза.
А где же враг?
И где мы, вообще?
Бедро Клары ощутимо жгло. Левого кармана кожаной куртки, которую чародейка всегда надевала, отправляясь в странствия, просто не стало, вместо него — какие-то лохмотья.
Стой, разве не там лежала у тебя та самая скляница?
Точно.
Сработала — сама?
«Достаточно просто разбить»…
Вот и разбила.
И что теперь? И куда?
— Мама! Что с Зосей?!

Клара не ответила. Руки её уже скользили над раной, уминали, ужимали, разглаживали. Щека волшебницы подёргивалась, она до хруста сжимала зубы — потому что каждое колебание магии, предназначенное удержать жизнь в теле юной драконицы отзывалась жуткой мýкой и болью, вгрызающимися, казалось, в самую сердцевину Клариных костей.
Дракона не так просто убить, но заточенный дрот, словно выпущенный из огромного самострела, предусмотрительно снарядили ещё и ядом.
Зося дёрнулся, конвульсивно, когти заскребли.
Аэсоннэ с криком, словно подбитая птица, перекинулась обратно, бросилась на колени рядом с Кларой, вжала обе ладони в плечи матери.
— Эрти! Помогай!
Клара не успела спросить, что они собираются делать, как её саму вдруг затопила жаркая, обжигающая волна, словно её окунулись в горячий источник.
Драконья сила. Нечеловеческая, древняя, чужая.
— Эрти!
Глаза Клары заволокло алым, во рту стоял привкус крови. Дети-драконы делали единственное, что могли, спасая сестрёнку, Кларе оставалось только распорядиться с толком вручённой мощью.
К близнецам присоединился Чаргос и Клара едва не лишилась чувств. Сквозь неё мчался, обрушиваясь вниз, настоящий водопад.
Остановить внутреннее кровотечение. Справиться с болевым шоком. Вытянуть из раны яд. Разложить его, заставить распасться.
Жара сменилась ледяным ветром. Драконья сила велика; но Кларе требовалось много, много больше.
Пробито лёгкое, раздроблены многие кости, рассечены нервы. Разорваны артерии. И отравление. Паралич дыхательного центра.
Клара словно тянула неподъёмный груз. Драконы щедро делились с ней силой, отдавали последнее, но требовалось больше, много больше.
И неоткуда уже ждать помощь.
Руки Клары оставались горячи, но всё ниже пояса и выше локтей охватывало холодом. Сила покидала её тело, и это она просто удерживала Зосю на грани жизни и смерти.
— Мама, держи её, держи! — отчаянно, с надрывом, даже не выкрикнула, а взвыла Аэсоннэ.
Яд продолжал наступать. Кровь заполняла лёгкое. Всё слабее и прерывистее билось драконье сердце.
— Нет! — захрипела Клара.
Кажется, ладони её проваливаются сквозь расступающуюся чешую; её собственная кровь смешивалась с кровью дочери, а почему вдруг открылись раны у самой Клары, она даже не поняла.
Сердце. Толкнуть, толкнуть, толкнуть — бейся, слышишь, бейся, не смей останавливаться!
Артерии. Стянуть, перекрыть, направить кровь в обход.
Яд остановить. Тянуть на себя, на себя, ещё, ещё!...
— Мама-а! — кричит Аэсоннэ. Спина Клары становится мокрой от слёз дочери.
— Держись!
Я держусь, Аэ. Держусь сама и держусь Зосю.
Так… сердчишко, кажется, бьётся. Слабо, но ровно. Ох, нет, нет, нельзя отпускать. Чуть ослабишь подстёгивающее заклинание — и тотчас сбой.
Слишком многое надо контролировать, слишком многое удерживать.
Помощь. Им нужна помощь. Чья угодно, кого угодно, на каких угодно условиях…
И всё-таки она её удержала. На самом краю, огромной ценой. Посиневшая, бледная как смерть, Клара сидела у неподвижного дракона, золотистая чешуя покрыта кровью. Серебристый дрот так и торчит — трогать его Клара по-прежнему не рисковала, на нём, похоже, не только яд, но и заклятия раздробления, разрыва.
«Поставлен на неизвлекаемость» вдруг всплыло в сознании.
Ну да, ну да, тот самый мир, странный мир без магии, золотистые пляжи, бездонное небо, тёплое море и пальмы, барбудас, «рatria o muerte!», «Bandiera rossa la trionferà» …
Клара потрясла головой.
О чём я, как это я?...
— Мама? — осторожно решился Чаргос. Старший сын словно в одночасье постарел лет на десять. Еле на ногах стоит. Близнецы привалились спина к спине, руки бессильно раскинуты, взгляды совершенно опустевшие.
Они удержали сестричку. Но только удержали. Клара поставила заслон смерти, но все силы уходили, чтобы эта преграда бы просто не рухнула.
Нужна помощь. Немедленно и от кого угодно.


--------------------
Боги больше не пьют. (с) Хедин
Ты не видел и малой толики того, на что способен Познавший Тьму. А я, честно признаться, и видеть не хочу. (с) Хрофт
Эти альвы обнаглели едва ли не совершенно. (с) Сигрлинн
Go to the top of the page
Вставить ник
+Quote Post
Анонимный Маймон...
12 June 2015, 0:58
#22


Акула Пера
*****

Модератор форума Ника Перумова
13 273
18.1.2005
8 535



  33  


Во врата замка входила сияющая дева, дева с пламенем вместо волос. Она словно плыла над старыми плитами, под древней аркой, под ржавыми навершиями опускной решётки, мимо башен, где из трещин выбивалась зелёная трава и молодые деревца.
Дремавший в привратной будке старик, только что сладко похрапывавший на полуденном весеннем солнышке, охнул, ахнул, уронил ржавую алебарду, загремевшую по камням.
Протёр глаза, раз и другой и третий. Схватился за сердце. И лихорадочно заковылял к верёвке, привязанной к языку столь же старого, как и всё вокруг, и такого же ржавого колокола.
Неожиданно глубокий, густой, тревожный звук поплыл над древней и сонной крепостью. Отразился от стен, обхватил башни незримыми объятиями, заглянул в узкие зарешёченные бойницы.
Замок замер, не веря, боясь поверить.
Караульщик щурился, поднеся ладонь козырьком к глазам, подбородок его дрожал, как и колени.
Дева с огнём-волосами проплыла мимо. Караульщика обдало жаром, и ещё — лёгким, легчайшим ароматом.
Она повернулась — караульщик заморгал, по морщинистым щекам потекли слёзы.
Вьются, струятся языки пламени, что у девы вместо волос. Сияет белое платье, белее горных снегов, белее всего, что есть на свете. Старик-алебардист тщился взглянуть деве в лицо — и не смог. Просто не смог, и всё.
Но не сомневался, что он, этот лик, прекраснее всего, что он видел в своей жизни, вообще прекраснее всего, что есть в этом мире.
Она молча протянула руку. А, может, это был просто взмах белого крыла.
Прохладная длань коснулась потного морщинистого лба старого воина. И он замер, зажмуриваясь, закрывая глаза, готовый умереть прямо сейчас, потому что ничего прекраснее в его жизни, не сомневался он, случиться уже не могло.
«Спасибо, мой верный», прозвучало в его сознании. Голос переливался и звенел хрусталём весенних ручейков, пел птичьими перекличками; он проникал в самую душу.
Дрожа и шатаясь, караульщик отступил на шаг, пытаясь поклониться. Дева проплыла мимо него, по-прежнему не касаясь старых плит, покрывавших двор.
Караульщику казалось, что вся крепости умрела, поражённая, как и он, немым восторгом, когда не осталось даже сил вымолвить хоть слово.
Но на самом деле по узким винтовым лестницы уже топали десятки ног, уже бежали, на ходу подхватывая старые копья и вычурные, с некогда гордым гербом, парадные щиты.
Дева плыла и плыла через двор, и навстречу ей торопились, бросив все дела, поневоле немногочисленные в эту годы, кузнецы, шорники и конюхи.
Мчались, ударяясь о низкие притолоки и наддверные арки, налетая на стены, спотыкаясь на истёртых ступенях, падая и вновь поднимаясь, не замечая боли.
Дева остановилась. Огонь-власы взлетели дивным облаком, шлейф искр тянулся чуть ли не до самых ворот.
Распахнулись двери, немногочисленные обитатели замка бежали со всех сторон, бежали и останавливались, забывая о щитах и пиках, о том, что надлежит блюсти парадный строй.
Просто останавливались и глазели, словно деревенские мальчишки. Иные падали на колени.
Дева улыбнулась.
Никто не видел её улыбки, никто не мог взглянуть ей в лицо, увидеть её глаза, но никто ни на миг не усомнился, что она именно улыбается. Всем вместе и каждому в отдельности.
Она смотрела им в лицы, большей частью — уже пожилых, поживших, иссечённых морщинами и шрамами. Смотрела в лица молодым, тем, кто поверил, несмотря ни на что.
Древний старик, старше даже караульщика у ворот, в вычурной броне, на негнущихся коленях шагнул сквозь строй навстречу деве.
Он плакал крупными слезами и не скрывал их.
— Спасибо тебе, Прекрасная Дама.


--------------------
Боги больше не пьют. (с) Хедин
Ты не видел и малой толики того, на что способен Познавший Тьму. А я, честно признаться, и видеть не хочу. (с) Хрофт
Эти альвы обнаглели едва ли не совершенно. (с) Сигрлинн
Go to the top of the page
Вставить ник
+Quote Post
Анонимный Маймон...
14 June 2015, 13:37
#23


Акула Пера
*****

Модератор форума Ника Перумова
13 273
18.1.2005
8 535



  33  


— Спасибо тебе, Прекрасная Дама.
— Спасибо вам, мои верные, — прошелестело над камнями.
На коленях уже стояли все без исключения.
…Сколько же протекло здесь лет? Ведь битва в Мельине, прорыв лучших из лучших бойцов Ордена Прекрасной Дамы случилась совсем недавно?
Или время вновь играло свои прихотливые и жестокие игры? В крепости Ордена прошло много, много лет. Ушедшие не вернулись.
Они хранили традиции, закон, обряд и веру, хотя уже и не могли вернуться к прежнему блеску. Однако хранили, несмотря ни на что.
Тень прежнего величия. Роскошный доспех, который уже некому надеть.
Сейчас они стоят на коленях. Они глядят на свою деву — Даму — и не видят. Потому что идеал видеть нельзя. Он — идеал. Он недостижим. Достаточно лишь знать, что он есть и ему поклоняться.
Старый командор, с лицом, выдубленным солнцем и ветрами, с короткой и жёсткой бородой, с выцветшими, блёкло-голубыми глазами, опустился на одно колено — единственный из всех только на одно.
— Прекрасная Дама, все мы — твои слуги и защитники.
— Я знаю, — пронёсся шёпот. Незримые прохладные пальцы, словно лаская, коснулись у кого щеки, у кого лба или кисти руки. — Я пришла, чтобы указать вам путь. Пробудить от сна. А потом мне потребуется ваша служба. Но прежде Орден должен воссиять в прежней славе. Ведите меня, командор. Ведите туда, где… я должна пребывать.
Старый командор дрожал. По щекам так и стекали слёзы.
Однако он был рыцарем. И в качестве такового — согнул в локте руку, галантно предлагая её Прекрасной Даме.
На его предплечье легло нечто воздушное, невесомое, невещественное. Прекрасная Дама не от мира сего, как и положено Идеалу.
Следом за командором, оправляясь от потрясения, парами шагали рыцари. Многие плакали. Здесь это не считалось признаком слабости.
А ещё многие, несмотря на затопившую радость, глядели по сторонам с острым стыдом. Запустение, разорение, убогость. Нет, замощённый двор чисто выметен, но многие постройки пришли в упадок, крыши просели, иное так и вовсе заброшено. Почему, почему они это допустили? Не верили, не надеялись, не ждали? А Прекрасная Дама взяла и появилась!
Длинный зал был тёмен, прохладен и пуст. Здесь не зажигались огни, а в последнее время перестала и смахиваться пыль. Рыцари старели, новых адептов появлялось совсем мало, да и шли сюда зачастую оттого, что податься многим было некуда. Ну, а Прекрасная Дама… что Дама. Не хуже другого, во что верят деревни местных пахарей.
Там, где полагалось быть алтарю, в полукруглой апсиде, стояла белая статуя. Окружённая рядами синевато-серого камня, она казалась совершенно иномировой, явившейся из иной реальности. Женская фигура, окутанная складками плаща, застыла, прижав к груди скрещённые в запястьях руки и печально опустив голову. Вместо лица — лишь низко-низко опущенный капюшон.
Всё верно — видеть Прекрасную Даму невозможно.
Перед статуей, в выемке — длинный каменный стол, тяжкие каменные же стулья, на которых, должно быть, очень неудобно сидеть.
— Спасибо, мои верные, — Прекрасная Дама не оставляла следов в пыли. — Теперь я буду с вами. Всегда.
Дева поплыла над мёртвыми камнями, замерла перед статуей, а затем — вдруг обхватила её руками, обнимая, словно сестру.
И медленно исчезла, слившись с камнем.
Статуя шевельнулась. Белые кисти поднялись, гордо сбросили капюшон. Развернулись ссутулившиеся было плечи, поднялся подбородок. За плечами развернулся огневеющий веер волос. На лице вспыхнули глаза — золотистым огнём, в нём угадывались белые точки зрачков.
Однако черты лица так и остались смазанными, нечёткими, ускользающими. Впрочем, каждый рыцарь и так знал, что они — Идеальны.
— Готовьтесь, — пронёсся тот же бестелесный шёпот, и узкие зарешеченные бойницы высоко под сводами брызнули каменной крошкой, железные ржавые прутья выворачивались из кирпичной кладки. Полутёмный зал озарило солнцем, он преображался, становясь из склепа роскошным и торжественным покоем.
— Орден должен воскреснуть. Моё благословение отныне с вами. И я останусь здесь, ободрить и поддержать в трудную минуту. Скоро нам предстоит бой. Славный и страшный. И я буду с вами. Всегда. До конца.
А если мне и потребуется отлучиться — моё каменное тело не умрёт. Я буду слышать все ваши слова, назначенные для меня.
И над замершими рыцарями развернул пламенные крылья прекрасный феникс. Развернул и взмыл вверх, промчался от стены к стены и вылетел через окно, скалящееся острыми каменными обломками, словно разбитыми зубами.

* * *

Огненный феникс вспорол небеса, словно торопясь поскорее оставить позади храм Ордена Прекрасной Дамы. Ожившая статуя тоже осталась позади, глядя белыми зрачками из бурлящего в глазницах золотого пламени. Он мчался так, словно тщился пробить собой саму Межреальность.
С крыльев текли струи оранжево-золотистых искр. Феникс оставлял за собой огненную след, он мчался, не разбирая дорог, напрямик, взламывая и разнося вдребезги почитавешееся несокрушимым и не обходимым.
Золотисто-алое копьё, пронзающее междумирье. Едва ли ещё какое-то существо, не исключая и Дальних, смогло бы сейчас его обогнать, не исключая и Древних богов с Молодыми в пору их могущества.


--------------------
Боги больше не пьют. (с) Хедин
Ты не видел и малой толики того, на что способен Познавший Тьму. А я, честно признаться, и видеть не хочу. (с) Хрофт
Эти альвы обнаглели едва ли не совершенно. (с) Сигрлинн
Go to the top of the page
Вставить ник
+Quote Post
Анонимный Маймон...
21 August 2015, 2:44
#24


Акула Пера
*****

Модератор форума Ника Перумова
13 273
18.1.2005
8 535



  33  


Гелерра не добралась до Обетованного. Львиную долю пути она проделала легко, безо всяких затруднений, как обычно, и обитатели междумирья так же, как обычно, спешили убраться с её дороги.

Но чем ближе оказывалась она к цели, тем труднее давались воображаемые «лиги». Словно незримый ветер давил, упирался, не пускал вперёд, и в конце концов, выбившись из сил, адата поняла, что не в силах продвинуться ни на шаг.
Это было что-то новое, непонятное.

Она испробовала всё. Маскирующие заклятья и заклятья, открывающие путь. Попыталась понять, что же ей противостоит — и вновь фиаско, потому что никакие чары не работали, а выходила полная чепуха, будто бы перед ней дорога удлинняется сама собой.

Делать нечего, пришлось пускаться в обход. Просто потому, что больше Гелерра ничего не придумала.
Поход её, впрочем, длился недолго. Просто потому, что совсем скоро она ощутила содрогания силы, словно пол вздрагивал под мерными шагами какого-то гиганта.

И это было недалеко. Совсем недалеко.
Адата замерла. Дозорные чары устремились вперёд, осторожно скользя неприметными щелями и складками Межреальности.

Но гигант, похоже, не обращал на неё никакого внимания. Её заклятия вернулись обратно, никем не замеченные, никем не остановленные. И, стоило ей взглянуть…

Ноги гарпии подкосились, она ахнула, не сдержавшись.

Из глубин Упорядоченного, с со сказочного Дна Миров, вверх, к Обетованному, вековой своей дорогой маршировало великое воинство.

Воинство Тьмы.
Армия Ночи.
Рати Мрака.
Полки Сумерек.

Все громкие прозвания, все старые сказки о «чёрных властелинах» и их «неисчислимых ордах» словно ожили перед ней. То, над чем от души смеялись ученики Хедина, вдруг оказалось правдой.
Чёрный поток, река мрака и тьмы. Живая река. Мириады созданий, существ, тварей Ночи, воплотившиеся безумные кошмары.

Цвета воронова крыла с горящими жёлтыми или алыми глазами. Сотканные из мрака и мраком одетые. Когтистые лапы держат оружие, длинное, устрашающее, всё утыканное шипами, крюками, серповидными лезвиями и тому подобным. Адата не понимала, как таким вообще можно сражаться, но… Тьме, в конце концов, виднее, как воплощаться.

Их поток был бесконечен. Дву-, четверо- и шестиногие. Крылатые и бескрылые. Похожие на людей и не имеющие с ними ничего общего. Они текли и текли, великой рекой, вырвавшись из какого-то тайного истока и грозившие затопить всё вокруг. Они пожирали междумирье, за ними оставалось нагое, лишённое жизни пространство.
И они шли на Обетованное.


--------------------
Боги больше не пьют. (с) Хедин
Ты не видел и малой толики того, на что способен Познавший Тьму. А я, честно признаться, и видеть не хочу. (с) Хрофт
Эти альвы обнаглели едва ли не совершенно. (с) Сигрлинн
Go to the top of the page
Вставить ник
+Quote Post
Анонимный Маймон...
04 September 2015, 12:19
#25


Акула Пера
*****

Модератор форума Ника Перумова
13 273
18.1.2005
8 535



  33  


Храм Хедина тонул в мягком сумраке. Был тихий вечер, тихий и мирный, и лето Восточного Хьёрварда ещё не кончилось.
У врат храма, как обычно, собирался обычный же народ. Немного, но люди приходили. Среди него тихо скользили жрецы, такие близкие, такие понятные — учат детишек грамоте, пользуют недужных, разбирают споры, мирят, стыдят, указуют; всё как всегда.
Всё как всегда.
Всё так же мерцают голубоватые руны на камнях надвратной арки. Всё так же стоит, устремляясь в небо, изваяние коричневокрылого сокола.
Всё как всегда.
Кроме разве что одинокой всадницы, до самой глаз закутанной в чёрное.
До огромных серых глаз.
Тонконогая лошадь (или существо, не неё похожее) странной лиловой масти с алыми огнями в провалах глазниц. И пахло от неё не конём, а горячим железом, словно в кузне.
Гостью заметили.
Кто-то из молодых жрецов, сидевший на корточках подле молодух с больной, судя по всему, девочкой лет трёх — выпрямился, с достоинством склонил голову.
— Как я могу…
— Где. Мастер. Хенсби?! — альвийка вихрем слетела со спины своего скакуна, рука в тонкой тёмно-серой перчатке на рукояти кинжала, сияющего сквозь пальцы странным фиолетовым светом.
— Госпожа Оружейница, — молодой жрец не стушевался. — Мастер Хенсби внутри. Все старшие вовлечены в моление. Их нельзя беспокоить.
— Скажи. Ему. Что. Я. Тут, — разъярённой кошкой прошипела Оружейница. — Мне мне нужно его видеть. Его и… молодого мастера Хефтера. И Хардри.
— Они все погружены в молитвенное, — жрец скрестил руки на груди. Напор альвийки ему явно не нравился.
— Скажи им, — акцент стал особенно заметен, — что у меня для них плохие вести. Очень плохие. Уверена, они захотят прервать своё… молитвенное, чтобы их выслушать.
Серые глаза метали молнии, однако молодой жрец и бровью не повёл, при всей внешней почтительности.
— Могут ли они что-то сделать прямо сейчас, немедленно? Такое, что изменит положение?
— Могут! — отрывисто бросила альвийка. — Могут воззвать к нему, к великому Хедину! Могут вознести слово к нему, что он услыхал, чтобы точно узнал?!
— Великий Хедин не отвечает… — начал было жрец, но Оружейница лишь яростно отмахнулась.
— Ты или несведущ, или я ничего не понимаю в магии, и особенно — в магии этого места! Второе — полная ерунда, следовательно, ты просто не осведомлён о подобных вещах. Говорю же — зови мастеров!
— Я не слуга, достойнейшая, — слегка пожал плечами молодой жрец. — Не посыльный. Ступай за мной, я провожу тебя. Но не держи сердца, если мастера откажут тебе в беседе.
— Они не откажут, — прошипела Оружейница. — Веди!
— Я вернусь, — посулил жрец молодухе с больной девочкой. — Скоро. Потерпи чуть-чуть, милая.
Они быстро миновали первую, общую залу, где хватало народа; так же быстро прошли зал с гобеленами, изображавшими «всю жизнь великого Хедина».
— Теперь вниз, — предупредил гостью молодой жрец.
Узкие ступени, вырубленные прямо в теле скалы, круто уходили вниз, утопали во мраке.
— Хедин Познавший Тьму — светел и благ. Он никогда не любил подземелья!
— Достойная гостья, ты вправе возносить моления великому Хедину так, как считаешь нужным. Он не устанавливал канонов. Не указывай же и нам, как надлежит нам обращаться к великому богу.
Альвийка что-то пробурчала.
— Веди, — единственное вслух.
Храм Хедина не был крепостью. Здесь не рубили потайные крипты, адепты не собирались в катакомбах. Два марша — свет вокруг совершенно угас, светился фиолетовым лишь эфес альвийского кинжала.
— Ожидай, — недовольно сказал жрец. Сделал шаг — и словно утонул в тёмной глуби.
Оружейница осталась одна. Пальцы до хруста сжимались на рукояти клинка. Нет, ей не удавалось сохранить маску ледяного спокойствия — выдавали глаза, выдавали побелевшие губы, закаменевшие скулы.
Выдох-шипение сквозь сжатые зубы. Чернильная тьма впереди, мёртвая, ожидающая.
— Зачем ты здесь, Оружиейница?
Старший мастер Хенсби вырос перед ней. Взгляд тяжёл, брови насуплены.
— У меня важные вести, мастер.
Тот вздохнул.
— Хорошо. Поднимемся в трапезную. Но, прошу тебя, Оружейница, пото…
— Поторопись?! — раздражённо перебила альвийка. — Уж потороплюсь, да. Ты можешь дозваться до великого Хедина, вот прямо сейчас, немедленно? Без увёрток и хитростей, дай простой ответ — да или нет?
— Нет, — спокойно и с достоинством ответил старый мастер. — Это храм, а не сторожевая крепость. У нас не протянуто вервия к колоколу в покоях Познавшего Тьму.
— И очень плохо, что не, — прошипела Оружейница. — Неужто я гнала сюда понапрасну…
— Что случилось? — наконец произнёс Хенсби. Ему явно не хотелось этого говорить, ступать на удобную для раздражённой альвийки тропу, но пришлось. — Может, ты, достойнейшая, скажешь мне, в чём твоя беда?
Гостья расхохоталась. Смех получался действительно «сквозь слёзы».
— Беда? Беда?! Беда у всех у нас! Хедин… Хедина… его… он… — голос её сорвался.
— О чём ты, Оружейница? Великий Хедин…
— Его. Больше. Нет, — по разделениям отчеканила альвийка и, отбросив последние следы гордости, разрыдалась, бурно и самозабвенно.


--------------------
Боги больше не пьют. (с) Хедин
Ты не видел и малой толики того, на что способен Познавший Тьму. А я, честно признаться, и видеть не хочу. (с) Хрофт
Эти альвы обнаглели едва ли не совершенно. (с) Сигрлинн
Go to the top of the page
Вставить ник
+Quote Post
Анонимный Маймон...
15 September 2015, 21:16
#26


Акула Пера
*****

Модератор форума Ника Перумова
13 273
18.1.2005
8 535



  33  


Свист, плотный удар. Метательный нож врезался в самый центр мишени и маленькая гнома-целительница по прозванию Эйтери захлопала в ладоши.
— Молодец! Молодец! Ай да бросок, ай да глаз, девонька!
«Девонькой» она звала худую девушку с коротко стриженными волосами. Большеглазую, с обтянушимися скулами и схваченными кожаным ремешком прямыми, неровно остриженными волосами.
Метнувшая нож выпрямилась. Движения её вновь становились плавными, текучими, летящими, как встарь, когда она была воином Храма Мечей.
Лейт-Ниакрис, приходящая в себя после битвы на Утонувшем Крабе.
Искусство Эйтери брало верх над ранами. И, хотя прежние сила и ловкость ещё вернулись не полностью, Ниакрис не сиделось на месте. Ходили слухи, что на самых глубинных уровнях Пика Судеб вновь стали появляться мертвяки и она рвалась в бой.
Гнома, разумеется, возражала.
— Лежать тебе надо! Пока не вылечишься окончательно!
— Эйтери, коль всё по-твоему, так я тут до самого конца света проваляюсь, — возражала дочь некроманта.
И мало-помалу, несмотря на упиравшуюся целительницу, уходила всё дальше и всё глубже.
— Вот, смотри, — она выдернула вонизившийся нож из центра мишени. — Всё могу! Как прежде!
Последнее было, конечно, неправдой.
— Левое плечо заедает, — поджала губы гнома. — Правый локоть побаливает, перенатрудишь — заноет по-настоящему. Оба колена тоже работы требуют.
— Не могу я так больше сиднем! — Ниакрис по-сестрински обняла целительницу. — Тесно мне, душно, Эйтери!
— Знаю, — печально вздохнула гнома. — Ну, что с тобой сделаешь, неугомонная… тряхну стариной, эликсирами запасусь да сама с тобой вниз схожу. Проверим, что там наши воители болтают, правду говорят или лишнее пиво выклянчивают.
— Спасибо! Спасибо, дорогая!
— Ой! Задушишь, шебутная! — со смехом отбивалась целительница. — Ну, коль решили, давай не мешкать. Не мешкать, но и не торопиться. Всё соберём, всё разложим, ничего не забудем…
Ниакрис закатила глаза и вздохнула. Но при этом всё равно улыбалась — широко, по-настоящему, как, наверное, не улыбалась даже и в детстве.

* * *
Коридоры, тоннели и пещеры под толщей Пика Судеб совершенно не изменились. За исключением бывшего обиталища дракона Сфайрата, но это уже не в счёт. Ниакрис и Эйтери молча пробирались тёмным проходом; целительница, поворчав, что это «не способствует выздоровлению», дала девушке выпить эликсир ночного зрения, и в себя влила тоже немалую толику.
Всё сделалось серым. И, когда позади осталась последняя из гномьих ламп, когда с мягким чавканьем за спиной сошлись тщательно смазанные створки железных врат, Ниакрис вдруг выдохнула — со свистом, сквозь сцепленные зубы.
Она вновь идёт в бой. Таков её выбор, по своей собственной воле. Она лишилась друзей, отца, названной сестры. Полная и абсолютная свобода, она никому ничего не должна… и никому не нужна, кроме разве что маленькой гномы Эйтери. Такой же, как и Ниа, одиночки.
Хозяйственная и запасливая целительница, разумеется, потратила на сборы целую седьмицу. Подобрала и подогнала лёгкий доспех для дочери некроманта и тяжёлый, надёжный для себя, в котором, впрочем, как истинная гнома, двигалась с полной непринуждённостью.
Принесла Ниакрис пару лёгких, слегка изогнутых клинков, что ковались для какой-то южной принцессы, да так и не были выкуплены. Клинки на удивление небогатые, но острые, куда острее бритвы. Такой не проломит, а разрежет, но разрежет даже иную кольчатую броню.
Себе Эйтери взяла молот. На первый взгляд — небольшой, справный, но, когда Ниакрис попробовала поднять — едва оторвала от земли.
…Вырубленные гномами штреки и штольни сменились промытыми водой пещерами. Сперва сухими — подземные реки давно ушли отсюда; но постепенно становилось всё влажнее, сырость наступала, зазвучала капель. Мертвяки не слишком-то любят воду, им больше по нраву сушь салладорских пустынь, но своей воли у них нет, бродят, где велено, где их оставила подъявшая из могил сила.
Ниакрис постоянно спешила. Забегала вперёд, без особой нужды взбиралась под потолок, словно заставляя тело работать на пределе, словно стремясь доказать сама себе — я могу. Эйтери, напротив, шагала ровно и размеренно, без лишних движений, бросая короткие взгляды направо-налево.
Очень долго им не попадалось ничего подозрительного. Некоторое время они брели вниз по течению подземного ручья, там порой что-то всплескивало, скорее всего — безглазые здешние рыбы.
— Ничего здесь нет, — вздохнула наконец Эйтери, когда они выбрались из узкого лабиринта в обширное подземелье, где тихо струилась уже настоящая река. Ручей влился в неё, отдал свои воды, тихо бурля. — Куда теперь-то, непоседливая?
Ниакрис не ответила — рыскала туда-сюда по берегу, то нагибаясь к мокрому песку, то ощупывая прибрежные валуны.
— Имей в виду, — сварливо сказала гнома, — эликсир-то, он того, не вечный. Скоро выветрится. Расточится. Кровь растворит…
— Я поняла, — бросила дочь некроманта, перемахивая на высокий и острый валун в потоке. Замереть на вершине шириной в кулак человека смог бы только воин Храма Мечей.
— Шлёпнешься, так даже я костей твоих не соберу, — проворчала целительница. — Нет здесь ничего, я ж сказала. Не чуется. Смерть здесь не ходила. Может, и протащился какой мертвяк, да только следу тому уже много дней.
— Я знаю, — Ниакрис вскинула голову, пристально глядя на потолок пещеры. Медленно опустила взгляд, словно прикидывая, как вскрыть эту каверну, окажись у неё топор подходящего размера.
Ну, или Знак Разрушения.
— Так пошли? — настаивала Эйтери.
— Погоди… — Ниакрис перелетела, словно невесомая, на соседний валун, такой же заострённый кверху, словно копейный наконечник. — Ничего не ощущаешь? Ты, целительница? И гнома?
— Ничего, — сердито ответила та. — Мертвяка старого только. Одного. Семи… восьмидневной давности. Да, точно, восемь дней назад протащился. А ты? Что ты учуяла?
— Что там, ещё глубже? — вдруг спросила дочь некроманта. — Ещё глубже пройти можно?
— Ещё глубже… — проворчала гнома. — Можно. Но отсюда, где мы с тобой, это два дня пути. Там начинается ещё одна система, в обход реки. Сухая.
— Это как же?
— Рукотворная. Но не наших. Древняя, очень. Наверное, ещё дуоттов. Полузасыпанная. Наши лазали — никуда особенно не ведёт, если там и были выработки — давно обвалились. Конечно, когда только нашли, сколько разговоров было! Дескать, и сокровища там несметные, и артефакты магические. Какое там… пыль да камни. Ничего нет. Никуда те ходы не ведут. Наши мастера по тайным дверям ходили-глядели, чарами искали — впустую.
— Идём, — решительно сказала дочь некроманта.
Целительница вздохнула, напоказ развела руками, но спорить не стала.
…Какой же гном отправится в путь, не взяв еды на неделю? Эйтери не была исключением. Два дня пути остались позади; путницам встретился только один мертвяк. Был он уже стар — в смысле, давным-давно таскался, видно, вверх-вниз по течению подземной реки, избегнув до сего дня гнома Севера с его «лепестком», как и других гномов-охотников за нежитью.
Ходячий скелет уже изрядно оброс пещерным мхом, какой-то черной склизской гнилью, что непонятно как выживала в полной темноте; сейчас он уже напоминал диковинного мохнатого зверя.
Эйтери зашипела сквозь зубы, поудобнее перехватила молот.
— Нет, — Ниакрис положила руку поверх стиснутых пальцев гномы. — Он мне нужен. Если я права…
— Да скажи уж толком, что тут к чему! — сердилась целительница. — Никуда твой дружок-мертвяк не денется, эвон, еле ноги волочит. Говори уж давай!
— Есть тут что-то, — процедила Ниакрис, не сводя глаз с шатающегося мертвяка. Он, похоже, до сих пор их так и не учуял. — Есть что-то совсем глубоко, так глубоко, что и не скажешь. Раньше я не замечала… пока по миру этому с Кларой Хюммель ходила. Когда дралась на Крабе… а вот у тебя очнулась, на ноги встала — и ощутила. Словно сдвинулось что-то, сместилось…
— Так и что ж почуялось? — насторожилась Эйтери.
Дочь некроманта нахмурилась.
— Знала б — ещё наверху бы сказала… но смертью тянет. Не мертвяками, как я сперва думала. Нет, чем-то иным совершенно. Чем-то… на мой Знак Разрушения похоже. Только наоборот.
Они сидели подле тёмной дыры. Эйтери, в свою очередь хмурясь, отмеряла крошечной мензурой эликсиры.
Здесь не «пахло смертью». Здесь вообще ничем не пахло, кроме сырости.
— Идём, ну идём же! — Ниакрис потянула маленькую целительницу за собой. Та лишь покачала головой.
— Что ты с этим мертвяком делать собралась?
— Сейчас увидишь. Ты же брала с собой цепочку, Эйтери?
— Тебе нужна? Вот, держи. И чего теперь?
— Увидишь, — вновь пообещала Ниакрис.
На самом деле Эйтери ничего не увидела. Только услышала — короткий и резкий всхряск, с каким клинок дочери некроманта рассёк бродячему скелеты позвоночный столб, череп скатился с плеч и Ниакрис ловко подхватила его свободной левой рукой. За второй меч она даже не взялась.
Обросший мхом костяк пошатнулся, слепо зашарил перед собой руками; Ниакрис пнула его в рёбра, безголовый костяк отбросило, он с глухим костяным стуком ударился о валун. Свистнула цепь, обматываясь вокруг покрытых чёрной осклизлой массой рёбер; скелет задёргался, но звенья держали крепко.
Ниакрис быстро закрепила цепочку на другой стороне валуна.
— Не выберется…
— И зачем это? — осведомилась гнома.
— Мне нужна голова, — дочь некроманта подкинула и поймала череп, злобно щёлкнувший челюстями. — Тих-хо, ты! А то последние зубья вышибу!
Череп послушно стих. В глубине глазниц тускло мерцало зеленоватое пламя, магический огонь, «жизнь» подъятого из могилы.
— Так-то оно лучше. Идём дальше, Эйтери.
Они пошли — впереди Ниакрис, в правой руке изогнутый меч, или, скорее, короткая лёгкая сабля, в левой — притихший и присмиревший череп. Следом торопилась Эйтери, неодобрительно косившаяся на добычу своей пациентки.
Здесь коридоры мало чем отличались от самых старых и заброшенных гномьих. Разве что стены вырублены более грубо, крепёжом служат поставленные стоймя каменные блоки. Если дочь некроманта и интересовало, кто именно, зачем и почему проложил эти переходы, она это никак не выказывала.
По мере того, как они спускались, зеленоватое пламя в глазницах черепа мало-помалу всё разгоралось и разгоралось. Нижняя челюсть стала подёргиваться, словно ему не терпелось что-то выпалить, однако он никак не решался.
— Что-то… — остановилась, нахмурилась гнома, — что-то здесь не так. Не зря ты, девонька, меня сюда привела…
— Уж можешь мне поверить, — с неожиданной сухостью бросила Ниакрис.
— Да верю, верю, — проворчала целительница. — Но не могу понять… погоди, дай раскину кой-чего…
— Времени нет, Эйтери.
— Почему? Сколько времени оно здесь сидело, и ничего. Немного ещё подождёт.
— Нет, — покачала головой дочь некроманта. — Оно… ожило. Задвигалось. Не знаю, что оно такое, но больше уже не мёртвое.
— Оно будит мертвяков?
— Нет. Но поддерживает их, это уж точно. Компонента некромантии там точно есть. Нутром чую.
Час проходил за часом. Гномы обожают плотно подзакусить и выпить, но, если надо, способы шагать сутки напролёт без сна, отдыха, еды или питья. Эйтери и Ниакрис шагали. Целительница со всё большим и большим беспокойством посматривала на девушку — ту словно бы гнало вперёд целое облако демонов.
— Ниа… Что там? Я теряюсь, — наконец не выдержала она.
— «Зло», как сказали бы барды, — Ниакрис не повернула головы. — Или, как они ещё любят добавлять, «вековечное». Которое, сама понимаешь, «пробудилось». Хотя думаю я, что никакое это не «вековечное зло», а какие-то заклятья, чья-то магия. Кто-то очень умный или хитрый, а, скорее всего, и то и другое вместе, спустился сюда… и что-то оставил.
— Человек? Гном? Дракон? Орк? Мертвяк? Гоблин?
— Понятия не имею. Погоди, дай приблизиться, тогда вот эта черепушка нам, надеюсь, поможет…
…В конце концов они добрались до тупика. Вернее, не совсем тупика — дальше вела узкая-узкая щель, сквозь которую не протиснулась бы даже Ниакрис при всей её ловкости. Эйтери, постояв несколько мгновений подле щели, без тени сомнений заявила, что «ход дальше идёт», и Ниакрис кивнула, соглашаясь.
— Ничего, и тут сумеем, — она установила череп на первом попавшемся камне, так, чтобы заполненные зелёным пламенем глазницы смотрели бы теперь прямо на щель.
— Что теперь, Ниа?
— Посмотрим, действительно ли я дочь некроманта.
Ниакрис быстро чертила перед щелью какую-то странную фигуру, стремительными росчерками ставила руны. Эйтери хмурилась всё больше и больше.
— Вот такого бы у нас точно не потерпели б!
— На Пике Судеб знают высшую некромантию?
— Не высшую некромантию. А руны. Злобные руны у тебя, девонька, жуткие… жутью от них несёт, один раз взглянешь — не поднимешься…
— Руны они да, — отрывисто бросила Ниакрис. — Знак Разрушения, он, знаешь, тоже не из приятных.
Знаки, как и положено, медленно наливались огнём. Бледно-голубой, он тёк по росчеркам сложной фигуры и, чем ближе к середине, где Ниакрис изобразила нечто донельзя сложное, со спиралями и хордами, тем больше становилось в этом огне тёмно-багрового. Центральная спираль казалась заполненной кровью.
Разумеется, эликсиры ночного зрения делали всё почти бесцветым, но догадаться всё равно труда не составляло.
Череп на камне начал подпрыгивать. Зелёный огонь тёк из глазниц по костям скул, языки пламени вздымались всё выше.
— Сопрягается… — проговорила Ниакрис, как зачарованная наблюдавшая за танцем зелёного, голубого и алого. Взгляд её то и дело падал на череп, словно она что-то могла уловить в плящушей над ним зеленовато-огненной короне.
Где-то глубоко-глубоко под толщами камня, за узкой-преузкой щелью, за неведомыми ходами и пустотами — что-то дрогнуло, шевельнулось, словно пещерный зверь.
— Что с чем сопрягается?! — не выдержала Эйтери.
— Заложенное… с некромантией… мёртвые… отзываются… — Ниакрис словно впала в транс.
— Какие мёртвые?! На что отзываются?
У Ниакрис перед глазами вновь стояло случившееся на Утонувшем Крабе, и явление Спасителя, и подъятием Им мертвецов. Там, внизу, крылось нечто донельзя сложное, магическое, сокрытое до времен, и вот сейчас пришедшее в движение. Неотданная, нерастраченная сила мёртвых, сила, унесённая ими в давно сгнившие гроба, соединялась с чем-то новым, привнесённым извне.
И всё это вместе, сопряжённое изощрённейшими чарами, напоминало Ниакрис её собственный Знак Разрушения, только неимоверно растянутый во времени.
Знак Разрушения. Медленный. Который… разъымет сущее подобно ланцету лекаря.
Она бы вглядывалась ещё и ещё, но тут Эйтери резко рванула её за локоть — как раз вовремя.
Тьма в узкой щели оживала, светилась десятками парных зелёных огоньков — чьих-то буркал.
Накатила волна зловония. Яростно защёлкал челюстью череп.
Зелёные глаза замерли на мгновение, пристально вглядываясь в Ниакрис с Эйтери, а потом… стали исчезать. Просто гаснуть, пара за парой.
— Скорее! — сорвалась с места дочь некроманта, одной рукой подхватывая череп, на котором медленно угасало зелёное пламя, а другой волоча за собой гному. — Они поняли! Пошли в обход! Хотят отрезать!...
Разумеется, она не ошиблась.


--------------------
Боги больше не пьют. (с) Хедин
Ты не видел и малой толики того, на что способен Познавший Тьму. А я, честно признаться, и видеть не хочу. (с) Хрофт
Эти альвы обнаглели едва ли не совершенно. (с) Сигрлинн
Go to the top of the page
Вставить ник
+Quote Post
Анонимный Маймон...
26 January 2016, 23:16
#27


Акула Пера
*****

Модератор форума Ника Перумова
13 273
18.1.2005
8 535



  33  


Прошедшая Вечность.

Какие банальные слова, не правда ли?

Как капли, как ускользающий сыпучий песок. Как кровь из смертельной раны. Как свет умирающей звезды, как последнее дыхание бродяги, замерзающего на пустом, всеми покинутом тракте.

Так уходит Вечность, и я, Познавший Тьму, знаю это. Когда-то, давным-давно, мне нравились рассказы Старого Хрофта о Рагнарёке — в пору, когда я уже знал, кто он такой.

Древние Боги ждали конца бестрепетно, как и люди. Смертные люди, подвластные времени. У нас с Ракотом была вечность, чтобы сделать то, что мы считали правильным. Вечность прошла.

Я перебираю в памяти потерянных друзей. У бога они ведь тоже возникают, время от времени. Особенно, если, как Ракот, бродить по мирам инкогнито. Я помню своего Рагнвальда, хаживавшего по Северному Хьёрварду... Кера, Огненная Дева... она любила меня — по-своему. Наверное, не стоило так уж вживаться в роль циничного странствующего чародея. Уж не завидовал ли я тогда Ракоту?

Впрочем, неважно. Самое лучшее средство от излишних размышлений, как говаривал гном Арбаз, один из моих подмастерий, — это или хорошее пиво, или хорошая драка. А лучше всего — и то, и другое вместе.

Воронье несётся за нами следом, и это не благородные чёрные враны Старого Хрофта. Я пробудил к жизни великие силы, шторм, невиданный со дней основания Упорядоченного, я иду в долгожданный бой.

Рухнет ли Закон Равновесия, выстоят ли Весы — уже не важно. За мной идут смертные, поверившие в меня и вручившие мне самое ценное, что у них есть — искреннюю, горячую веру. Что им смерть, что им бессмертие души, если они идут в бой за правое дело?

Хотел бы я так уметь. Или хотя бы так чувствовать.

Но нет, прочь эти рассуждения! пора их прошла. Бой, только бой! Меч пламенных ангелов, чёрный меч Ракота — этой паре найдётся достойное дело.

...Воронье и гробы останутся за нами. Серые некрашеные домовины лягут в землю, рядом друг с другом, и дадут новую жизнь. Новую жизно Упорядоченного, а каким оно будет, это мироздание — зависит сейчас даже не сколько от меня, Ракота, Дальних, Спасителя или кого-то ещё — но от тех смертных, что идут сейчас за мной.

Когда-то, до срока, были непобедимы отряды Ночной Империи. Когда-то не знали поражений бесстрашные воины Хагена. Моя же задача сейчас в том, что поднятые моим слово люди (и не только) прошли бы до самого конца без единой неудачи.

Все права на ошибку использованы нами. Пришла пора просто побеждать.


--------------------
Боги больше не пьют. (с) Хедин
Ты не видел и малой толики того, на что способен Познавший Тьму. А я, честно признаться, и видеть не хочу. (с) Хрофт
Эти альвы обнаглели едва ли не совершенно. (с) Сигрлинн
Go to the top of the page
Вставить ник
+Quote Post

3 V  < 1 2 3
Reply to this topicStart new topic

 

: · ·

· · ·

: 28 March 2024, 13:07Дизайн IPB
Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru