Проба пера, Проза, предположительно большая - если доживет.

[Kyrie]

Рискну выложить на суд свою пробу пера.
Банальности про "давно вынашиваемую идею", "оригинальный мир" и "эпичный сюжет" опустим, ладно?
В общем, это начало предположительно большого текста, на которое хотелось бы получить отзывы. Жесткая критика только приветствуется, я не обижусь.
По сюжету тут, наверное, сложно будет что-то критиковать - это "слишком начало", но вот о стиле, может, найдется что сказать?
Похоже ли это вообще на литературный текст, или выше уровня школьного сочинения не поднимается?
Если кто сможет убедить меня больше не писать - буду только рад, появится много свободного времени. Займусь рисованием.

Глава 1.

– Спасибо, господин Багет!
Расплатившись с пекарем, Жан схватил двумя руками тяжелую корзину со снедью и потащил ее на улицу. Поднатужившись, мальчик взгромоздил корзину на повозку и уселся на козлы рядом с отцом, не забыв прихватить с собой одну из ароматных, еще горячих сдобных булок. Жан чихнул и начал уплетать за обе щеки заслуженную награду.
– Молодец, сынок. Что бы я без тебя делал? – Отец Жана, могучий мужчина семи футов ростом, протянул правую руку и потрепал его по голове ладонью, едва ли не большей, чем сама голова мальчика. Крюком, привязанным ремнями к культе левой руки, Валентен Феррен подцепил вожжи, взмахнул ими, и пегая лошадка потащила груженую повозку через город.
Жан любил эти поездки. Бриошь не был большим городом, но для двенадцатилетнего мальчишки из маленькой деревни это был другой мир, манящий магазинами, ярмарками, шумными гуляниями, каруселями и сладостями. А еще Жан стремился быть рядом с отцом. Феррен-старший обладал огромной силой, мог раскидать сразу нескольких человек, если ярмарочное веселье вдруг становилось не в меру бурным, и одной рукой носил больше, чем Феррен-младший двумя, но неспособность ко многим простым действиям, требующим обеих рук, удручала его. Он становился мрачным, здоровой рукой тянулся к бутылке вина, и тогда не знающие меры ярмарочные весельчаки начинали встречаться уж слишком часто…
Однако сегодня поездка прошла без происшествий. Как обычно в это время года, серпы и косы шли на ярмарке нарасхват. Феррены удачно распродали свой товар, сделали необходимые покупки и сейчас возвращались назад в деревню. Только на выезде из города к ним пристал какой-то нищий калека, прося "на хлеб для ветерана войны, собрата по несчастью". Феррен-старший бросил ему пару медяков, помянул недобрым словом последнюю войну, которая хоть и закончилась десять лет назад, но до сих пор заставляла людей страдать, а потом помрачнел и большую часть пути до дома молчал.
Шел третий месяц лета. Дорога поначалу бежала золотыми пшеничными полями, где уже вовсю разворачивалась жатва яровой пшеницы. Затем между полей зелеными островками начали попадаться небольшие рощицы, потом наоборот, поля стали лишь небольшими обжитыми пятнами посреди бескрайнего леса; и чем дальше, тем реже встречались эти пятна.
В предпоследней деревне на пути Ферренов их уже поджидали местные жители. Несколько крестьян вышли на дорогу к повозке.
– Как торговля, Валентен? У тебя не остались еще косы? – с надеждой спросил старший из них, придержав под уздцы лошадку. – Или все продал? Лето обещает богатый урожай, мы даже наняли поденщиков, а инструмента приличного на всех не хватает.
Кузнец развел руками, но его лицо просветлело. С заметной радостью в голосе он пообещал выполнить и завезти новый заказ через несколько дней.
Последний час пути прошел веселее. Лошадка, почуяв близость дома, прибавила, и вскоре из-за поворота показалась родная деревня Жана. Люди отвоевали у леса полосу земли вдоль небольшой быстрой речки – участок возделываемых полей шириной в полмили и длиной мили в три. Дорога скатывалась с пригорка и пересекала поток по шаткому мостику, а сразу на другом берегу расположились два десятка домов. Там дорога разделялась на две, расходившиеся в обе стороны от деревни вдоль реки. Правая из них, некогда наезженная, ныне заросла травой, и было видно, что в последние годы ей пользуются нечасто. Она вела к старой дворянской усадьбе – когда-то богатому дому, с красивым садом и большим числом хозяйственных построек, который теперь ощетинился на мир обугленными балками и остатками стропил. Поработавший здесь огонь был так велик, что окружавшие усадьбу деревья дом сих пор стояли почти без листвы, хотя с момента пожара прошло не меньше пары лет. Левая дорога, напротив, пока выглядела просто колеей примятой травы, но она заканчивалась у остова нового особняка, и даже на таком расстоянии оттуда слышался стук топоров.
– Добрый вечер, господин Петер! – успел поздороваться Жан, когда Феррены переезжали мостик, а потом спрыгнул с повозки и побежал навстречу матери, вышедшей со двора их встречать. Сидящий в лодке почти под самым мостом рыболов, худощавый и нескладный мужчина лет пятидесяти, близоруко посмотрел наверх и пробурчал что-то невразумительное, недовольный тем, что его отвлекают от столь важного занятия.
Впрочем, вскоре у него появился повод для еще большего недовольства. Подняв тучу брызг и взбаламутив воду, два юноши проплыли вниз по течению и выбрались на берег в сотне ярдов ниже моста. Господин Петер вскочил, взмахнул руками и уже готов был обрушить гневные проклятия на головы пловцов, но узнал их – и остановился на полуслове.
Один из юношей, Эрик фон Мюних, девятнадцати лет от роду, был сыном барона Бурхарда фон Мюниха, героя последней войны и сеньора этих мест – и кричать на него никак не следовало. Эрик вырос в столице, был обучен манерам высшего света и выглядел настоящим аристократом – но его отцу даровали землю в этих глухих краях, и им пришлось переехать. Здесь молодой фон Мюних волей-неволей завел знакомства со сверстниками из простолюдинов, но при случае не забывал напоминать о своем благородном происхождении. Вот и сейчас, он хлопнул по плечу своего товарища и сказал с улыбкой:
– Видишь, Мишель, я победил! Где уж тебе, деревенщине, тягаться с дворянином. Нас с детства обучают и плаванью, и верховой езде, и фехтованию, а ты разве что пахать умеешь.
– Простите великодушно, Ваша милость, но Вы опередили меня всего лишь на пару ярдов. Не так плохо для деревенщины, не находите ли? – полушутя, полусерьезно ответил на это Мишель Северэ, местный парень лет пятнадцати-шестнадцати. А потом, когда Эрик отошел к брошенной одежде и уселся на траву отдыхать после скоростного заплыва, добавил вполголоса: – Что я, дурак что ли, побеждать дворянина? Потом хлопот не оберешься.
Он подошел и присел рядом с Эриком:
– Смотри, вон Рыбак руками машет, наверное злится, что мы ему всю рыбу распугали.
Петер по профессии не имел никакого отношения к рыболовству. Когда-то он был солдатом под началом барона фон Мюниха, но в услужении преуспел гораздо больше, нежели в службе, и барон, выйдя в отставку, взял его к себе слугой. Рыбалка же была его страстью. Он мог проводить с удочкой дни и ночи, и единственной его мечтой было поймать большую-большую рыбу. Так за ним закрепилось прозвище Рыбак, и даже фамилии его никто не помнил. Но вот только Рыбак, невезучий по жизни, и в увлечении своем был так же неудачлив, и словно в насмешку судьба посылала ему на крючок только ряпушку, годную лишь на корм деревенским котам.
– Да пусть злится, все равно он никогда ничего не поймает. – Эрик усмехнулся и провел рукой по волосам, пытаясь пригладить мокрые пепельные вихры, а потом вытянулся на траве. – Скажи-ка лучше, где твоя сестра?
– Прямо у Вас за спиной, – раздался вдруг женский голос. Эрик вздрогнул. Марта Северэ, старшая сестра Мишеля, повадками во многом напоминала ему пантеру. Ходила так же бесшумно. И злилась почти так же. Ветер поднял ее длинные черные волосы, делая их похожими на вздыбленную шерсть, что придало ей еще большее сходство с разъяренной кошкой.
– Мишель, как тебе не совестно мешать господину Петеру? Ему и так не везет, и тут еще ты вредишь. А ну марш домой, – почти прошипела она, и Мишель, которого сестра воспитывала с детства, и который прекрасно знал, на что она способна, покорно подхватил вещи и как есть, не одеваясь, побежал к дому.
– А Вам, милорд, с вашим воспитанием следовало бы быть примером пристойного поведения. – Эрик начал было оправдываться, но Марта развернулась и пошла вслед за братом.
Юноша быстро оделся и догнал сестру с братом у деревни. Его привлекала эта дикая и смелая девушка. Не то чтобы он был сильно влюблен – в столице он водил знакомства с барышнями намного красивее, но в них не было такого биения жизни, как в сестре Мишеля. Воспитание не позволяло Эрику спрашивать Марту о возрасте, но было похоже, что они одногодки. Тем более его восхищало то, как она смогла в годы войны, оставшись ребенком без родителей, не только не погибнуть, но и спасти брата, который на тот момент был совсем малышом.
Марте же совсем не нравилась близкое знакомство ее брата с чужаками, да еще и дворянского сословия.
Северэ жили на противоположной стороне деревни, и идти им предстояло через перекресток в центре, откуда расходились дороги вверх и вниз вдоль реки, и где стоял самый большой в деревеньке дом. После того как построившая его семья разбогатела и переехала в Бриошь, дом много лет пустовал, потом крестьяне приспособили его под общинный склад, а сейчас его временно занял барон фон Мюних, пока строился его особняк.
Когда троица проходила мимо ворот, Эрику пришла в голову мысль пригласить Марту и Мишеля на обед. Не привыкший долго тянуть с задуманным, он чуть ли не силой затащил их во двор, где тут же наткнулся на отца.
Бурхард фон Мюних, барон и отставной генерал, снискал почет и славу целым рядом блестящих побед, как в последней, так и предыдущих войнах. Его отличало не только мужество и стратегический талант, но и невиданное благородство, и милосердие к побежденным врагам.
Однако множество военных кампаний не принесли ему богатства и титулов. И, выйдя в отставку, он не смог сделать карьеры при дворе, а только наоборот, много кому помешал. Дворцовые интриги и политические игры претили ему, а его честность, принципиальность и прямота высказываний делали барона опасным союзником для других. В знак признания его былых заслуг, а скорее, в виде почетной ссылки, год назад фон Мюниху была пожалована земля в самом далеком и неспокойном, недавно завоеванном углу королевства. Бывший военный, барон легко переносил тяготы переездов и необходимость обживаться на новом месте, имущества у него было немного, так что, взяв с собой сына и единственного слугу Петера, он в тот же день отправился "устанавливать порядок" на новом месте.
Сохранивший в свои пятьдесят превосходную физическую форму и военную выправку, он упражнялся во владении мечом на подвешенном во дворе мешке соломы, когда приотворились ворота и зашли Эрик, Марта и Мишель.
Барон опустил меч и неодобрительно посмотрел на сына. Он считал его увлечение единственной девушкой подходящего возраста в округе потаканием примитивным инстинктам, которое недостойно человека благородного происхождения, и уже готов был высказать Эрику все, что об этом думает, когда его прервало появление еще двух человек.
Настежь распахнув ворота, во двор вбежали сухой сморщенный старик и девочка-подросток лет пятнадцати. Старик смог сказать только одно слово: "Демон", и, тяжело дыша, уселся прямо на землю. Девочке бег дался легче, и она сбивчиво объяснила:
– Дедушка колдовал… Почувствовал демона… Я тоже… В развалинах старого особняка… Ощущения необычные… Странные…
Барон нахмурился и задумчиво потер подбородок. Ему, полководцу, прежде не приходилось сталкиваться с демонами – те избегали крупных городов и больших скоплений людей. Но для деревни появление твари могло обернуться большой бедой. Даже слабый демон стоил целой стаи диких зверей – он мог вырезать много скота, а то и убить человека. Сильный же… впрочем, такой, будь он поблизости, давно устроил бы в деревне кровавое пиршество, и барон решил не думать об этом.
Из всего, что фон Мюних слышал о демонах, он твердо усвоил одно: все многообразие демонов при всех их различиях объединяла одна общая черта – ненависть к живущим на поверхности вообще, и к людям в особенности. И стремление употребить их в пищу. Только то, что демоны не были едины и грызлись друг с другом в своих подземельях, позволяло людям существовать относительно спокойно.
Лишь раз в истории человечества, несколько веков назад, демоны выступили единым фронтом против людей – и тогда только ценой немыслимых усилий люди смогли сохранить свой род. В те времена множество лучших магов объединили свои силы, чтобы победить демонические орды, а после того противостояния организовали Магический Орден – могущественную организацию, призванную защищать людей от сил Тьмы. Деревенские же колдуны были далеко не сильными магами, и барон был склонен не доверять способностям старика Этьена и его внучки. Как правило, почти в каждой деревне жил кто-то, умеющий вызывать дождь и лечить какую-нибудь хворь, но большими возможностями они не владели. Даже в деле обнаружения демонов колдунам было свойственно ошибаться, а про борьбу с ними и говорить не стоило…
Взвесив все за и против, фон Мюних с неудовольствием пришел к выводу, что ему придется обращаться к помощи Ордена. Медлить с этим не стоило – ближайшая застава Ордена находилась в Бриоше, но даже если послать гонца сейчас, то он доберется туда заполночь. По всему выходило, что помощь прибудет только завтра, и это если забыть про то, что дороги ночью небезопасны, и гонец может вообще не доехать до города…
– Эй, Петер! – закричал барон, развернувшись к дому. – Проклятье, Петер, где ты ходишь?! Собирай людей, надо организовать дозоры на ночь, а с утра отправим гонца в город…
Мишель дернул сестру за рукав и очень тихо, одними губами спросил: "Позвать дядю?". Она едва заметно кивнула, и юноша тихо выскользнул со двора, пока занятый командованием сеньор не обращал на него внимания.
Солнце клонилось к закату, и работавшие на строительстве особняка мужчины уже расходились по домам. Очень скоро Мишель вернулся со своим дядей, Венсаном Северэ. Юноша уже успел рассказать ему новости, но старший Северэ выглядел скорее заинтересованным, нежели встревоженным. Легкая улыбка бродила по его лицу. С детских лет Венсан интересовался всевозможным оружием и достиг непревзойденного мастерства в убийстве всего, что бегает или летает. Пока другие крестьяне работали в поле, он целыми днями пропадал в лесу, снабжая всю деревню множеством разнообразной дичи, за что в деревне его прозвали просто Охотником.
Довелось Венсану в жизни и попутешествовать по миру, применяя свои навыки и против людей, и против демонов. Впрочем, в этом не было ничего удивительного.
Войны всегда собирали под знамена одной или другой стороны всех способных воевать мужчин с вовлеченных в конфликт земель. А потом многие из них не возвращались домой. После последней войны Венсан с трудом разыскал детей своего погибшего брата, Марту и Мишеля. Он забрал их из родной, разоренной и почти опустевшей деревни в эти глухие, окруженные лесами места, которые война обошла стороной – и теперь они жили здесь с ним.
Охоты на демонов радовали Венсана куда больше, чем оставлявшие горькое наследство сражения между людьми. Они были не более опасны для любого, кто умеет держать в руках оружие, и приносили хорошие деньги. Воины-наемники, имеющие меч и безрассудство пустить его в ход против неизвестного противника, редко когда отказывались от участия в них. А те, кто пережил три-четыре схватки, уже могли считаться опытными охотниками. Так что известие о появлении демона Венсан воспринял, как очередное приключение, не столько действительно опасное, сколько будоражащее застоявшуюся кровь. Да еще и обещающее неплохую награду…
Барон фон Мюних прервался на полуслове, и его лицо передернула секундная гримаса злости, стоило ему увидеть Охотника. Как и барон, Венсан гордо носил звание героя последней войны – вот только воевали они за разные стороны. Сейчас оба сохраняли вооруженное перемирие, не доверяя друг другу.
– Тебе не следует беспокоиться, – процедил барон сквозь зубы, справившись с нахлынувшим порывом гнева, – это дело Ордена, и оно может обойтись безо всяких любителей наживы, называющих себя охотниками на демонов.
Охотник отрицательно покачал головой:
– Простите, Ваша милость, но у Вас нет никакого опыта в сражениях с демонами. – Ему удалось скрыть неприязнь в голосе. – Дозвольте решать тому, у кого этот опыт есть.
– Да кто ты такой, чтобы указывать мне, что делать? Пусть с демонами я не дрался, зато у меня есть богатый опыт сражений с людьми! И первых, и вторых сталь меча режет одинаково хорошо… И вообще, наше дело – всего лишь дождаться магов Ордена, а там пусть они сами разбираются.
– Это другое… – Сделав усилие над собой, Венсан заговорил как можно более миролюбиво. – У демонов совершенно иная логика, иные повадки и возможности, отличные от того, к чему Вы привыкли, и Ваша уверенность может сыграть с Вами злую шутку. Не лучше ли будет, если Вы предоставите это дело мне? А что до магов, то сколько их придется ждать? За это время кто-нибудь может пострадать…
"… или демон уйдет", – добавил он про себя.
Здесь барон пожалел, что с ним нет хотя бы десятка верных воинов – универсального решения любых проблем, как с демонами, так и с людьми. Его единственный слуга Петер вряд ли мог быть серьезным подспорьем в схватке, так что в любых спорах в деревне приходилось полагаться больше на дипломатические методы, которые прямолинейный фон Мюних терпеть не мог. Однако бывший генерал явно не был лишен способности мыслить стратегически, а потому, прикинув, что Венсана поддержит вся деревня, он решил все-таки не обострять конфликт. В душе наступив на гордость, он убедил себя в том, что опыта у него действительно немного.
– Ладно, посмотрим, чего стоят хвалебные рассказы о твоих навыках, – презрительно бросил барон и отошел в сторону, жестом предоставляя Охотнику свободу действий. – Надеюсь, демон насытится твоими кишками, и все прочие останутся целы.
Последние слова фон Мюних договаривал уже в спину Венсана. Тот не слишком утруждал себя учтивостью к бывшему врагу, и даже наоборот, находил особое удовольствие в том, чтобы продемонстрировать свою независимость. Охотнику нравилось представлять, как сеньор пытается совладать с желанием врезать непочтительному простолюдину – и тем самым уронить свою честь подлым ударом в спину. "Благородства должно быть в меру", – думал он. "А этот, наверное, и демона стал бы приветствовать и вызывать на бой, прежде чем начать сражение".
В очередной раз не дождавшись удара, старший Северэ взялся за дело.
– Розалинда, – он повернулся к внучке колдуна, – покажи мне, что ты видела.
Девочка протянула руки, положила ладони Охотнику на виски, сконцентрировалась и постаралась передать максимально точную картинку. Венсан увидел небольшой расплывчатый силуэт, бледный и невыраженный след ауры – и заключил, что враг должен быть достаточно слабым.
– Ладно, – прервал Охотник молодую колдунью, – точнее будем разбираться на месте.
Теперь предстояло решить, кого взять на предстоящий бой. Вернувшихся со строительства особняка мужчин Венсан после некоторых размышлений отбросил. Хотя среди них и были те, кому доводилось держать в руках оружие, но усталость после тяжелой работы сводила на нет это преимущество. Только в собственной выносливости, развитой многочисленными схватками, Охотник был твердо уверен. Впрочем, он даже обрадовался такому раскладу – в победе Венсан не сомневался, а лишние претенденты на награду ему были не нужны.
– Марта, ты пойдешь со мной. Мне нужен кто-то, кто будет прикрывать спину.
При этих словах в глазах Марты вспыхнул огонек азарта. Конечно, дядя и раньше брал ее с собой на охоту, но то были обычные звери, а здесь готовилось что-то гораздо интереснее.
– Розалинда, тебе тоже придется пойти с нами. – Охотник окончательно взял командование на себя. – Нам понадобятся твои возможности в поиске демона и, если что-то пойдет не так – лечение. И еще нам бы кого-нибудь, кто будет прикрывать тебя…
Венсан посмотрел на Мишеля, твердо решив не выпускать ожидаемую награду за пределы своей семьи.
– Мишу, тебе ведь придется когда-нибудь занять мое место… – За годы странствий старший Северэ так и не обзавелся собственной семьей, и потому относился к племянникам как к родным детям. – Ты не хочешь получить опыт охоты на демонов? А заодно поближе познакомишься с нашей колдуньей?
И после того, как оба подростка покраснели, Венсан рассмеялся и сказал:
– Решено.
Они разошлись готовиться: Северэ в одну сторону, а молодая колдунья, медленно ведя под руку деда – в другую. Идти им предстояло не так близко – колдуны традиционно были нелюдимы и во всех деревнях селились на отшибе. Старику уже нелегко давались такие походы в случае какого-нибудь дела, но зато никто не мешал ему в одиночестве совершать сложные, требующие глубокого сосредоточения ритуалы.
Эрик хотел было увязаться за Мартой, но рассерженный барон запретил – и ему пришлось остаться.
Дома Венсан немедля спустился в подпол, где хранилось то, что не следовало выставлять напоказ случайным людям. Марта знала, что там спрятано, и от предвкушения у нее учащенно забилось сердце.
Вскоре Охотник поднял наверх средних размеров сундук, и покопавшись в нем, извлек на свет два одинаковых с виду кулона. Один из них предназначался девушке.
– Лови! – цепочка с небольшой запаянной капсулой полетела в руки Марте. Та поймала ее, надела – и ощутила уже знакомую, но пока еще непривычную легкость. По мышцам разливалось пульсирующее тепло.
Марта не много знала об артефактах. Знала, что их делают из останков убитых демонов; знала, что они дают владельцу магическую силу демонов; знала, что простые артефакты, как у местных колдунов, слабы, а сильные, как у королей, стоят целого состояния и даже мечтать о них не стоит – вот, пожалуй, и все. Да еще то, что сказал Венсан, впервые показав ей два кулона: "Эти не потребуют от тебя длительного обучения использованию и глубоких знаний магии. Они просто увеличивают данную от рождения человеку силу. Я специально выбирал подходящих демонов, чтобы их добыть…"
Вслед за сундуком из подпола появился тяжелый двуручный меч. Большой меч, одинаково пригодный против лихих людей и демонов; с носящим следы не одного боя клинком и грубо сработанной, уже потемневшей от времени рукоятью. Возможно, не слишком подходящий для девушки, но очень важный для нее – отцовский меч. Несколько лет назад, когда Марта подросла и смогла поднять что-то тяжелее палки, она потребовала от дяди научить ее фехтовать, и Венсану не удалось отвертеться. А недавно он дал ей увеличивающий силу кулон и начал учить по настоящему…
Девушка уверенным движением легко подхватила двуручник и сделала пару выпадов.
– Ты прямо как настоящий охотник на демонов, – засмеялся Венсан. – Вот еще годик-другой пройдет и, честное слово, надо будет тряхнуть стариной. Возьму тебя с собой, пройдем по деревням и городкам, подрядимся на охоту, где побогаче будет. Артефактов новых добудем, золотишка поднакопим…
Охотник улыбался, вспоминая прошлое, и был явно доволен собой. А Марта, коротко поблагодарив его, отвернулась и вышла из дома. Она не любила, когда дядя становился таким. Конечно, убийце демона полагалась его туша, и право использовать ее на артефакты. Конечно, большинство охотников на демонов рисковали жизнью не из сострадания к простым крестьянам, и не ради смешной платы, которую те могли собрать, а за возможность получить доступ к уникальным трофеям – а потом не иметь равных на полях сражений, или удачно продать накопленные артефакты и обеспечить себе безбедную старость. Но Марта не могла согласиться с таким циничным отношением к борьбе с врагами всего рода людей. Слишком хорошо ощутившая боль потери родителей, она была готова сражаться за благополучие близких всегда, и сама возможность рассчитывать на какую-то награду за это не укладывалась у нее в голове.
Через пару минут вышел и Охотник, вооруженный похожим мечом. Вдобавок он захватил клевец и кулачный щит, а Мишель получил арбалет, какой-то другой амулет, видимо более подходящий для стрелка, и указание сразу стрелять и звать на помощь, если вдруг увидит демона.
Встретив на окраине деревни Розалинду, четверка направилась к сгоревшему особняку.
Старый лорд тяжело пережил последствия войны. Многие из его рода погибли, а сам лорд потерял власть и большую часть земель и титулов. За несколько лет он сильно сдал, постарел, а потом поползли слухи, что лорд поддался влиянию Тьмы и обратился к демоническим силам. В окрестностях начали пропадать люди. Два года назад маги из карательного отряда Ордена выжгли особняк вместе с лордом, остатками его семьи, челядью и всеми, кто оказался внутри, а потом строго настрого запретили приближаться к пепелищу.
Сейчас охотники на демонов стояли у остатков внешней ограды, и Розалинда тщетно пыталась определить точное местоположение демона. Пепелище еще хранило следы темных сил, сливавшиеся с аурой демона и заслонявшие ее от слабых возможностей молодой колдуньи. Наконец Венсан не выдержал и побежал к главному зданию. Остальные осторожно последовали за ним.
Там Розалинда и охранявший ее Мишель остались наблюдать за двором, а Охотник с племянницей направились внутрь здания. Венсан, тщательно прицелившись и прикинув требуемую силу, легко запрыгнул через дыру в стене на второй этаж и скрылся в мрачной глубине дома. Марта прыгнула вслед за ним, но не рассчитала силы и пролетела мимо. Сделав кульбит в воздухе, она оттолкнулась от торчащей балки и приземлилась далеко впереди Венсана. Старший Северэ хотел было напомнить девушке об осторожности, но полученная сила пьянила ее, и она не оглядываясь устремилась вперед.
Охотники обыскали верхние этажи и уже собирались спускаться в подвал, когда зазвенела арбалетная тетива, и раздался отчаянный крик Мишеля.
Через окно Марта увидела существо, короткими прыжками пересекающее двор от хозяйственных построек в дальнем углу к особняку. Туда, где Мишель прикрывал собой Розалинду, одновременно безуспешно пытаясь перезарядить арбалет. Крупное, размером не меньше медведя, чудовище имело мощную грудную клетку и чрезвычайно длинные передние лапы, отчего бежало, подтягиваясь на них и используя задние лапы только как опору при выбросе передних вперед. Голова демона, похожая на волчью, только крупнее, с раскрытой пастью, утыканной огромными клыками, при беге крутилась из стороны в сторону, осматривая весь двор. Но атаки сверху существо, похоже, не ожидало.
Венсан выпрыгнул с верхнего этажа усадьбы и, держа меч обратным хватом, нанес сильнейший удар, проткнув чудовищу заднюю лапу и пригвоздив его к земле. Демон взвыл от боли и завертелся на месте. Он ударил Северэ-старшего с разворота длинной передней лапой, однако раненая и несвободная задняя мешала ему двигаться, а Охотник уже успел вытащить щит и смягчил удар. Его отбросило, но он удержался на ногах.
Марта подбежала и заняла позицию между демоном и братом с колдуньей. Длина меч позволяла ей проводить уверенные выпады, оставаясь в относительной безопасности, далеко от когтей чудовища. Пару раз быстрые движения меча оставляли на теле твари глубокие порезы. Девушке удалось отвлечь его внимание, и тогда Венсан рванулся вперед и нанес демону удар клевцом сзади в основание черепа. Существо грузно повалилось на землю, и Охотник, забрав у Марты меч, одним длинным, с протягом ударом отрубил ему голову.
– Ну вот и всё… – Венсан улыбнулся и потрепал Мишеля по голове. – Испугался, когда он бежал на тебя?
– Н-н-нет, – выдавил Мишель, хотя его бледность говорила об обратном. – Просто он был такой большой…
– Да, знатная добыча. – Старший Северэ присел около туши и одобрительно кивнул. Потом он раздвинул демону челюсти, использовав меч как рычаг, поддел и аккуратно выломал один из его клыков. Обтерев его о траву от густой черной крови, Венсан протянул клык Марте.
– Держи, заслужила. Попроси кузнеца, думаю, он сделает тебе что-нибудь. Скажем, хороший кинжал.
Марта просияла. Мишель завистливо посмотрел на сестру:
– Ей, как же так?! А мне? Тут ведь еще много клыков.
– Как-нибудь в другой раз. – Охотник покачал головой. – Сила демона будет распределяться поровну между всеми артефактами, а этот и так был не сильным. Его едва хватит на один кинжал. И, кстати, не надо просить сделать из клыка что-то крупнее. Для хорошего меча клык тоже должен быть много сильнее. Да и Валентен, боюсь, без одной руки уже не тот, что был прежде.
Венсан обернулся к Розалинде.
– Рози, надеюсь, ты тоже подождешь до следующего раза?
Колдунья кивнула.
– Да, дядя Венсан. Я, конечно, не отказалась бы от сердца. Из него можно сделать много хороших вещей – например, лечебное зелье, способное буквально поднять человека из могилы. Но раз сегодня я почти не помогла вам – так и быть, подожду. Это будет честно. Только не забудь своего обещания, дядя Венсан! – она улыбнулась и подмигнула Охотнику.
Затем охотники собрали из уцелевших на пожаре досок подобие погребального костра. Бросив в него труп демона – чтобы не распространялась зараза, и чтобы никто другой не смог прибрать к рукам еще какую-нибудь часть чудовища – они, довольные, вернулись в деревню.
Валентен Феррен с радостью взял клык и даже порывался сразу же приступать к работе, но Марта убедила его, что это дело может и подождать до утра.
Дома девушка неожиданно почувствовала себя необыкновенно усталой. Зевая, она невнимательно выслушала объяснения Венсана о том, что артефакты слишком быстро пьют человеческие силы и нужно соблюдать умеренность при пользовании ими, а потом, извинившись, ушла к себе, оставив мужчин без ужина.
Ночь окончательно вступила в свои права.
А в особняке догорал, распространяя вокруг зловоние, костер с трупом демона. Из подвала послышался шорох, и в круг света вступила, казалось, собравшаяся из самой темноты фигура.
Фигура была явно человеческая, но ее полностью скрывала длинная мантия с накинутым на голову капюшоном. Некогда черная и богато расшитая золотом, сейчас она была грязно серой от пыли, с бурыми пятнами запекшейся крови вокруг многочисленных дыр. В руках, перевязанных такими же бурыми бинтами, незнакомец держал посох – длинную сучковатую палку. На ее верхнем конце ветки оплели кристалл неправильной формы, в глубине которого как будто клубилась серо-синяя туча, и иногда сверкали фиолетовые всполохи молний.
Маг медленно подошел к догорающему трупу и провел над ним посохом, отчего кристалл запульсировал намного сильнее.
– Они убили волка… – маг говорил хриплым шепотом, как будто его что-то душило. – Так быстро… Так просто… Что ж, мне следует задержаться здесь на недельку...
Он немного помолчал, а потом добавил:
– Но это может подождать до завтра…
Маг опустился на колени рядом с трупом и протянул ладони к угасающему огню.

[dark.serafim]

лично мое мнение. (за глас божий прошу не принимать)

в принципе неплохо. Только многовато длинных предложений. Часть из них плоховато переваривается, так как слишком долго схватываешь мысли, которую автор туда поместил, пользуясь собственными принципами построения текста))))
(это был маленький пример) (и честно говоря, я сам подобным частенько страдаю)

а в целом оченно недурственно.
Хотя немного тускловато. (ну не вырисовывается у меня живой и играющей всеми красками картинки)

[Виталий Агеев]

Спасибо, хороший проработанный текст, я считаю это самое сложное для писателя!!! Но по стилю может потянуть на слабенький рассказ или отличное сочинение. Советую вам исходить из собственного читательского опыта и найти свой путь развития данного исскуства. Повышайте словарный запас, играйте со временем, а то как то быстро волка убили, попробуйте растягивать лакомые кусочки. Используйте юмор, больше эмоций и "жизни" в героях. Могу посоветовать своих любимых авторов(Ник Перумов, Кэрол Берг). Удачи, надеюсь буду читать ваши произведения.

[Kyrie]

Прежде всего, хочется поблагодарить за комментарии.
Как я и ожидал, попытка впихнуть в текст слишком много информации о выдуманном мире, окружив ее небольшим количеством экшена, оказалась не вполне удачной. К сожалению, других вариантов решения пока не видится.
Зато есть вторая глава, где нудной инфы вроде поменьше, а действия побольше.
Хотелось бы собрать на нее какие-то мнения, хотя бы в сравнении с первой: лучше, хуже?

Глава 2.

Утро в деревне начиналось рано, но после вчерашних событий Марта позволила себе поспать немного дольше. Когда она проснулась, дяди Венсана уже не было – почти все деревенские мужчины уходили на постройку нового особняка еще затемно. По этой причине крестьянкам досталось много больше обычного работы в поле, так что деревня почти пустела с восходом солнца. Даже старик-колдун, который последние годы редко выбирался из своей хижины, жалуясь на ослабевшие с возрастом ноги, теперь чуть ли не каждое утро отправлялся в лес. На строительстве нередко случались травмы, а лечебные травы и коренья быстро вяли и теряли свои свойства под полуденным солнцем.
Марта встала сама и растолкала брата, который любил поспать и без угроз ведром холодной воды просыпался крайне неохотно. Давно сложилось так, что пока другие женщины работали в поле, Марта занималась более простой, но не менее важной обязанностью – готовила для строителей обед. Поэтому, едва позавтракав, она скомандовала Мишелю растапливать печь, а сама принялась нарезать гору овощей. Девушке обязательно нужно было успеть к полудню.
В то же самое время на другом конце деревни отец и сын Феррены затопили другую печь – большой кузнечный горн. Сегодня им предстояло много дел – помимо обычных гвоздей строителям, в планах у Валентена были косы для крестьян соседней деревни и начало работы над кинжалом для Марты. Работать в кузнице в три руки – одну взрослую и две детских – было тяжело, но Жан не жаловался, а Феррен-старший был рад тому, что даже с одной рукой может принести какую-то пользу своей семье.
Ближе к полудню со двора вышел Эрик. Бурхард фон Мюних начал свой день с того, что все-таки высказал сыну свое отношение к его увлечению Мартой. Барон не постеснялся в выражениях, и в его речи промелькнуло и "волочиться за каждой юбкой", и "плодить бастардов", и "быть подкаблучником у дворовой девки", и многое другое. Не забыл он и о личности старшего Северэ, дяди и опекуна девушки. Начав в отношении того с "разбойника" и "наемного убийцы", барон разошелся, дойдя до обвинений всех охотников на демонов в приверженности темным силам и использовании получаемых артефактов для жутких и бесчеловечных ритуалов. Конечно, и Марте перепала часть этих обвинений.
Эрик не остался в долгу, припомнив отцу причину, из-за которой они оказались в этой глуши, и ему пришлось оставить столичных барышень. Назвав барона армейским чурбаном и неудачником, погубившим карьеру себе и нормальную жизнь сыну, Эрик хлопнул дверью и назло отцу пошел искать Марту.
Он застал девушку в тот момент, когда она вместе с Мишелем с корзинами и бочонками в руках уходила из деревни к новому особняку. Эрик взялся их проводить, и пока они шли пшеничным полем мимо работающих крестьян, он без умолку болтал. Молодой барон фон Мюних жаловался на отца, которому всего лишь надо было пару раз наступить на собственную честь и придержать язык за зубами, да на судьбу, забросившую его из столицы, где у него были все перспективы, в это захолустье. Марта слушала его вполуха, думая о том, как много работы предстоит сделать в деревне до холодов. Недостроенный особняк грозил гневом нового сеньора, которого они хоть и знали меньше года, но вполне смогли прочувствовать его суровый нрав. Промедление с уборкой урожая обещало голод в деревне или неуплату Орденского налога – а еще неизвестно, что хуже. Питаться травой Марте было не впервые, после войны и не такое случалось. Ордену же ничто не помешает объявить всю деревню пособниками демонов, – а два года назад Марта уже видела, как работают каратели Ордена.
На подходе к особняку Эрик наконец успокоился, пригладил рукой поднятые ветром и горячие от солнца вихры и все-таки догадался взять у Марты корзину.
Солнце стояло точно в зените. Люди и животные, и даже, казалось, деревья и дома хотели спрятаться от зноя. Каждый стремился найти хоть крохотное пятно тени, чтобы укрыться.
Крестьяне у остова нового особняка натянули тенты и расселись под ними на обед. Вскоре невдалеке показались старый колдун и его внучка, возвращающиеся из леса с целебными травами. Появление врачевателей было встречено приветственными возгласами, и они присоединились к общей трапезе.
В этот час скрюченные перебинтованные пальцы плотно запахнули полы грязной мантии, накинули капюшон на безволосый череп так, чтобы ни один лучик света не проник внутрь, и странный незнакомец вышел из разрушенного особняка. Низко склонив голову и пряча лицо от света, он медленно шел через поле к деревне. Тяжелый смрад горелой плоти распространялся от него кругом, и спелые колосья пригибались к земле, чтобы больше никогда не подняться.
Первыми его увидели работавшие в поле крестьянки. Напуганные, они бросились бежать в деревню – так что, когда маг дошел туда, его уже ждали. Барон фон Мюних вышел из своего дома подготовленным: он окинул незнакомца взглядом и угрожающе положил руку на рукоять меча. Толпа перешептывающихся крестьянок собралась чуть поодаль. Кузнец с сыном пришел со своего края и присоединился к ним. "Отступник, демонопоклонник", – шепталась толпа.
Жан нашел в толпе мать, дернул ее за рукав и тихо спросил:
– Мам, а чего случилось? Почему все боятся? Маги же хорошие! Вот Розалинда – всем помогает, всех лечит…
– Понимаешь, сынок, не все маги добрые. – Берта Феррен тяжело вздохнула, пытаясь справиться с волнением. – Обычно сильные маги состоят в Магическом Ордене и служат людям. Большая их часть сражается с демонами. Но есть отступники, которые нарушили свои клятвы и сбежали из Ордена. А среди них есть и те, кто предал нас и обратился к демонам. А если сильный маг сам встал на путь Тьмы, то кто сможет его остановить?
Незнакомец безошибочно определил сеньора и подошел к барону:
– Твои люди? – прохрипел он, немного качнув посохом в направлении толпы.
– Да, мои. Чего ты хочешь? – Фон Мюних попробовал разглядеть лицо собеседника, но тень под капюшоном казалась слишком густой после яркого солнца. Потом в нос ударил окружавший мага смрад, и барон был вынужден отвернуться.
– Все здесь? – маг проигнорировал его вопрос.
– Нет, часть в полях. – Борясь с вызываемыми тяжелым запахом приступами тошноты, барон предпочел говорить как можно меньше.
– Позови их. У меня важные вести.
– Они далеко, не смогут вернуться быстро.
– Тогда позови тех, кто близко. Остальным потом передадите.
Фон Мюних был рад наконец отойти от мага. Он нашел в толпе Жана и велел тому бежать в поле. Всем кто встретится ему на пути, мальчик должен был передавать слова зловещего незнакомца. А потом зашел назад в дом, отыскал там трусоватого Петера, который побоялся выходить к магу, и приказал ему отправляться прямиком к новой усадьбе, рассказать там о происходящем и привести всех сюда.
Отдав распоряжения, барон вернулся на перекресток, поглаживая рукоять висящего на поясе меча. Кем бы незнакомец ни оказался, если будет нужно – он получит достойный отпор. Возможная схватка не страшила фон Мюниха. Конечно, сражаться в одиночку было опасно, но у него был опыт боев как вместе с магами, так и против них. Маги были сильны, когда под прикрытием сотен щитов и копий поливали огнем логова демонов или благословляли союзных воинов. А в одиночку, на дистанции в несколько ярдов, надо только добежать и вонзить меч по рукоять в его хилую шею.
"Вот бы сюда кого-нибудь их этих Орденских магов", – думал он. "Пусть бы сами разбирались со своими отступниками. А то все обычным людям достается. Кто там этого мага разберет, действительно ли он – предатель и следует Тьме, или ему просто служба Ордену опостылела, и он решил сбежать".
Барон наблюдал за незнакомцем со спокойной улыбкой. В случае чего, главное – успеть добежать.
Минут через двадцать, когда еще часть крестьян вернулась с полей, магу надоело ждать.
– Начнем. – Он вышел в центр. Глубоко вздохнул. И размеренно, без интонации – не сказал, а просто сообщил: – Я могущественный маг, силы мои безграничны, и никто из вас не сравнится со мной. Меня нельзя убить, от меня нельзя сбежать, меня нельзя разжалобить, нельзя подкупить или как-то еще изменить мое решение. Любое сопротивление мне бессмысленно. В своих странствиях я пришел в эту деревню и проведу тут неделю. И каждый день, пока я здесь, я буду забирать душу одного из вас…
Кто-то в толпе вскрикнул. Барон фон Мюних взялся за меч.
– Не бывать этому! – отрезал он.
– …Я запрещаю вам уходить от деревни дальше, чем на пять миль. Смиритесь, и не пытайтесь мне противиться, это бесполезно, – закончил маг.
Берта Феррен обхватила сына, прижала к себе, зашептала:
– Ну за что же нам такие несчастья. Только два года назад избавились от одного демонопоклонника, и вот опять...
А маг повернулся к барону, вздохнул и тихо сказал:
– Я выберу одного сегодня. Хочешь быть первым?
– Зачем тебе это? – процедил тот сквозь сжатые зубы.
Плечи под мантией вздрогнули, поднялись и опустились.
– Я так хочу. Разве этого мало? – удивился маг. – Так что, будешь первым? Или отдашь мне кого-то другого?
– Это мои люди, и каждый, кому нужна жизнь кого-то из них, сперва имеет дело со мной! – С этими словами Бурхард фон Мюних вышел вперед. Толпа расступилась, образовав круг.
Барон обнажил меч. Главное – успеть добежать.
Маг приподнял посох, несильно стукнул им о землю – и она покрылась инеем. Вокруг ног барона образовалась корка льда, доходящая до колен. Бурхард фон Мюних попробовал пошевелить ногами, но не сумел. Он дернулся сильнее, прекрасно зная, что такая корка легко ломается. Но лед оставался цел, а ноги стремительно цепенели, теряя драгоценную жизнь.
Голова в капюшоне склонилась в сторону. Казалось, маг с любопытством разглядывал героя, посмевшего бросить ему вызов:
– Что ты будешь делать теперь? Сдавайся, и тогда я не трону твою душу… пока…
Хриплый шепот мага был лишен каких-либо интонаций, но барону послышалась в нем насмешка…
За какие-то мгновения перед внутренним взглядом барона фон Мюниха пронеслась его жизнь. Смерть отца. Наследство, полученное Бурхардом, вторым сыном сиятельного лорда: меч, доспех и конь. Да усмешка в спину от старшего брата, провожающего взглядом молодого рыцаря, покидающего родной дом, чтобы никогда не вернуться.
Долгие скитания в поисках сюзерена, которому будет нужен неопытный воин. Присяга на верность. Тренировки. Разгульные пиры с новыми друзьями и безуспешные попытки залить вином тоску. Злые, кровавые и бессмысленные сечи. И приносящие долгожданное забытье лечебные заклинания магов Ордена – магов, клявшихся использовать свои силы лишь во благо всем людям, но слишком часто делающих корыстный выбор в пользу какой-то одной из сторон. А потом, после восстановления сил – новые и новые битвы…
И то задание, которое изменило его.
В тот день молодой рыцарь Бурхард едва успел продрать глаза после пьяной ночи, как рожок затрубил сбор. Капитан, построив во дворе вверенный ему отряд, кратко посвятил нетвердо стоящих на ногах воинов в детали предстоящей миссии.
– Так, парни, у нас сегодня особо деликатное поручение. Магический Орден обратился к нашему королю с просьбой о помощи в подавлении мятежа в рядах своего местного представительства. По слухам, у них там некоторые молодые маги восстали, обвинив остальных в предательстве изначальных целей Ордена. Они провозгласили себя независимыми, захватили одну из застав и пообещали следовать высшей идее служения роду людей, согласно духу устава Ордена и данной ими клятве.
– Ха-ха, наивные идиоты. Они что, только сейчас прозрели? – осклабился кто-то из строя. – Давно пора там всех перевешать.
– Ну, это не нам решать, – продолжил капитан. – Орден не хочет огласки, им не нужны лишние слухи. Они предложили нашему королю покровительство в спорах с соседями за такую услугу, король, конечно же, согласился, а значит – нам досталась грязная работа. Приказ – уничтожить отступников. Пленных не брать. Но есть плюс – Орден подгонит снаряжение. И кое-что можно будет оставить.
Последние слова, встреченные общими возгласами одобрения, погасили слабый голос совести в глубине затуманенного вином сознания Бурхарда и рассеяли всякие сомнения.
Барон хорошо помнил, как, экипированные предоставленными Орденом артефактами, они без труда смяли разрозненное сопротивление магов-отступников. И как смотрела на него широко открытыми, непонимающими глазами начинающая волшебница, еще девчонка, схватившись руками за перерубленное горло. Ее губы беззвучно шевелились, шепча какие-то последние слова, но она уже никак не могла ему помешать. Бурхарду не составило большого труда преодолеть ее ледяное заклинание, сковавшее его доспехи – лед был тонок и легко ломался от слабого удара мечом, почти не мешая двигаться. А ведь главное – добежать.
Но с тех пор эти глаза всегда преследовали его с немым укором, оценивали каждый шаг и требовали искупления содеянного. Должно быть, беззвучный шепот молодой волшебницы тогда все же сложился в какое-то последнее, самое страшное проклятие.
За то задание Бурхард получил баронский титул. И уверенность в том, что ему предстоит умереть от руки мага.
Потом еще много раз барон фон Мюних будет бросаться в самую гущу схватки, надеясь так обрести свободу от призраков прошлого. И много раз его рука, занесенная над поверженным врагом, будет замирать, словно скованная нестерпимым холодом.
И соратники, и даже противники отметят его несравненное мужество и милосердие. Многие из них станут его друзьями, но еще больше – завистниками и недоброжелателями. И только барон фон Мюних будет по-прежнему ждать того дня, когда его искупительная жертва, наконец, будет принята…
Фон Мюних встряхнул головой, отбросил воспоминания и огляделся. Вокруг него стояли люди – люди, которые считали его чужим, суровым хозяином, но которых он поклялся защищать, принимая права владения этими землями. Защищать, даже если придется пожертвовать жизнью.
Перехватив поудобнее меч, фон Мюних рубанул им по льду. Часть корки отломилась, а ногу пересекла полоса, сразу ставшая наполняться кровью. Удовлетворенный результатом, барон ударил еще, и еще, и еще. Маг, не двигаясь, заинтересованно смотрел на его действия.

* * *

Всю дорогу до нового особняка Петер не переставал думать о том, как бы ему выполнить приказ хозяина так, чтобы самому не возвращаться назад. Таинственный незнакомец вызывал у него чувство, от которого мелко дрожали колени, да по спине бродил неприятный озноб. Лукавя самому себе, Рыбак старался называть эти ощущения беспокойством, хотя любой другой употребил бы здесь слово "страх". А, может, и что-нибудь посильнее.
Маги всегда вызывали у Петера благоговейный трепет, даже когда просто проезжали верхом мимо него, стоящего в ряду копейщиков. Он не разбирался в тонкостях их отношений с Орденом, не вдавался в различия отступников и демонопоклонников, но всегда делил магов просто на "своих" и "чужих". И "беспокоился" Петер даже в присутствии "своих" магов, а незнакомец никак не походил на своего. Поэтому он всячески старался избежать новой встречи с ним, но и попасть под справедливый гнев сеньора ему совсем не хотелось.
Дорога к особняку закончилась неожиданно быстро. Не рискнув сказать правду удивленным его приходу крестьянам, но так и не приняв никакого другого решения, Петер промямлил, что просто проходил мимо и решил заглянуть полюбопытствовать, как у них идут дела. Он подобрал недопитую после трапезы бутылку вина и уселся у дерева – а, вернее, просто сполз по стволу спиной, когда ноги совсем перестали его слушаться.
Рыбак отхлебнул из бутыли раз, потом другой. Крестьяне не особо уделяли ему внимание. Присутствие слуги нового сеньора воспринималось ими как досадная неприятность, с которой просто нужно смириться и не обращать на нее внимания. Разбившись на небольшие группы, они обсуждали план работ на вторую половину дня, сплетни да заготовку припасов на зиму. Совсем рядом с Петером стояли Эрик и Марта. Молодой сеньор жаловался на отца и впустую просил совета в том, как с ним помириться. Девушка тактично отмалчивалась. Чуть в стороне о чем-то перешептывался старик Этьен с Розалиндой – видимо, колдун рассказывал внучке какие-то секреты их мастерства.
Слушая их, Петер внезапно подумал о том, как заблуждаются эти люди, думая, что их мелкие проблемы сейчас имеют значение, и как все может измениться, стоит им узнать о происходящем в деревне. И только он, Петер, может рассказать им об этом!
Осознание собственной важности неожиданно придало ему смелости – да и бутыль с вином как раз опустела. Рыбак встал и, пошатываясь, подошел к Венсану:
– Деревня… черный… послал… хозяин… беда… скорее… маг…
Из его несвязного лепета Охотник понял главное – в деревне что-то произошло, и нужно немедленно возвращаться. Обругав Рыбака за задержку, Венсан начал собирать людей. Через пару минут шумная толпа, вооруженная топорами и вилами, выступила защищать родные дома.
По дороге нестойкого к вину Петера совсем развезло на солнцепеке. Поначалу он кричал и упирался, а потом затих и стал на ходу клевать носом. В конце концов крестьянам пришлось нести Рыбака, что не ускорило импровизированный отряд.
Они опоздали.
В это время в деревне барон освободился и сделал, пошатываясь, несколько шагов по направлению к своему врагу. Даже будучи заледеневшими, глубокие раны сильно кровоточили, и красные следы тянулись за ним по земле.
– Ты ничего не сможешь сделать… Почему ты мне не веришь? Это безрассудно, – в горле мага что-то заклокотало. Казалось, он смеялся.
– Это мне расплата за прошлое, – собрав все оставшиеся силы, барон замахнулся и ударил мечом сверху вниз. Мага на мгновение окружила голубая сфера льда, встретившись с которой, меч со звоном отскочил. Фон Мюних замахнулся и ударил опять, и опять сфера возникла и исчезла в момент удара. Он продолжал бить снова и снова. В какой-то момент ему даже начало казаться, что сфера слабеет, становится тоньше, но при новом ударе маг чуть пошевелил посохом, сфера из голубой стала ослепительно белой, и меч разбился об нее, рассыпавшись сотнями мелких осколков. Руку барона обожгло нестерпимым холодом.
Из кристалла в навершии посоха сорвался ледяной шар, ударил барона в грудь, отбросил и повалил на землю. Второй, улетев в небо, разбился там на крупные ледяные сосульки, которые, упав, пригвоздили Бурхарда фон Мюниха к земле. Обессиленный, тот несколько раз дернулся, но не смог освободиться.
Маг подошел к распятому барону. Повернув голову, фон Мюних увидел в конце улицы приближающуюся толпу, и одними губами сказал сыну "Прощай".
Опираясь правой рукой на посох, маг опустился на колено и положил левую руку на голову Бурхарда. Повинуясь его воле, легкое, эфемерное и почти невидимое облако покинуло тело фон Мюниха и перетекло под грязные, заляпанные кровью бинты. Мгновения тело сохраняло прежний облик, а потом рассыпалось серым прахом. Ветер подхватил его и понес по улице прочь, так что через минуту лишь бесформенная куча одежды осталась от сеньора этих земель.
– Теперь можете расходиться, – прохрипел маг. – На сегодня мне хватит этой души.
Валентен Феррен успел перехватить Эрика, бегущего на мага с кулаками. Подоспевший следом Венсан развернул юношу к себе, встряхнул и быстро зашептал:
– Стой! Не торопись умирать так скоро, парень!
Вдвоем с кузнецом им удалось удержать рвущегося из их рук Эрика.
– Нельзя неосмотрительно лезть в драку, – твердил юноше Охотник. – Мы не знаем, что он собой представляет, у нас нет плана действий. Это только приведет к новым жертвам. Раз он сказал, что сегодня больше не будет убивать – значит у нас есть время до завтра, чтобы все обдумать. Остановись, или погибнешь ни за что! Стой, я сказал!
Последние слова Венсана, превратившиеся в резкий крик, подействовали на Эрика отрезвляюще. Он бессильно повис на руках кузнеца и тихо затрясся, всхлипывая.
А маг повернулся к дому барона.
– Он раньше жил здесь? – спросил он.
– Да, господин, – послышался из толпы голос, полный трусливого раболепия.
– Теперь здесь буду жить я.
Никто не посмел ему перечить. Маг отворил входную дверь, ведущую в широкие и длинные сени, где царил полумрак и холод. Он уже собирался войти в темноту разом опустевшего дома, когда тот же голос из толпы выкрикнул из-за спин других:
– Как прикажете вас звать, господин?
– Жнец, – бросил маг и скрылся в темноте.
Вечером почти все мужчины собрались в доме у Северэ. Сначала один, а потом другой, третий в поисках защиты от нагрянувшей беды заглянули за советом к человеку, повидавшему больше всех остальных в деревне. Когда же их собралось больше десятка, решили позвать и остальных.
Сидя в большой комнате, тускло освещаемой одинокой свечой, крестьяне пытались найти путь к спасению. Они долго спорили, предлагая и отвергая то один, то другой вариант, распаляясь почти до драки, а потом вновь устало умолкая. Чей-то голос из темного угла напомнил про магов Ордена, и про то, что бороться с демонами – их главная задача. Но у всех еще свежи были воспоминания о том, как маги решают проблемы с демонами. Желающих призывать на свои семьи очищающее пламя не нашлось. Да и уходить за подмогой в одиночку, оставляя своих близких в заложниках, тоже никто не захотел.
Другой помощи ждать было неоткуда. Бежать всем сразу – слишком сложно, слишком заметно, слишком долго.
Наконец голоса затихли, и в комнате установилась тишина. Все молча посмотрели на Охотника, безоговорочно возлагая на него принятие решения.
Венсан встал, сжал кулаки и предложил бороться. Трусливый голос из темного угла заметил ему, что только у него есть опыт сражения против магов, и что все остальные могут не пережить этот бой. Но Охотник приободрил их, уверив, что главное в деле убийства магов – быстро добежать до них и лишить возможности колдовать. "А даже если мы проиграем, возможно, он удовлетворится одной душой", – подумал он, помня слова мага. Но, храня мелькнувшую у крестьян надежду на успех, произнести эти слова вслух Венсан не решился. Никто в эту ночь не должен был слышать о поражении.
И собравшиеся согласились. У них просто не осталось других вариантов. Феррен-старший обещал подобрать каждому приличное оружие, и обязательно закончить к утру кинжал из клыка демона. На том и разошлись. Завтрашний день должен был решить их судьбу.
А в небольшой комнате за стенкой, свесив голову и зарывшись руками в растрепанные волосы, сидел за столом Эрик фон Мюних. Он и Петер были единственными, кого не пригласили на сбор – несмотря на все случившееся, они были в деревне чужими. Крестьяне приютили оставшихся без крыши над головой молодого господина и его слугу – и на этом посчитали свой долг исполненным. Петера взял к себе кузнец, у которого был большой дом и, значит, много свободного места. Эрика Марта позвала к себе.
И сейчас она сидела напротив, слушая, как юноша, всхлипывая, попеременно укорял то отца за его неосмотрительность и слепое следование долгу, то себя за несдержанность утром и за то, что не успел попросить прощения. Марте хотелось утешить его, но она не могла подобрать слова. Война забрала почти всех ее родных слишком рано, чтобы она в сознательном возрасте научилась словам сострадания.
Нужные слова нашел Охотник. Подойдя к ним после окончания схода, старший Северэ ободряюще похлопал Эрика по плечу.
– Не плачь, сынок. Твой отец погиб в бою, защищая вверенных ему людей. Он был настоящим воином. Он мог бы спрятаться за их спинами, мог бы дождаться нас, и никто не посмел бы возразить ему. Но его честь не позволила ему этого, и это поступок благородного человека. Это достойная смерть. Уверен, он не хотел бы себе другой…
Эрик всхлипнул еще раз.
– А завтра у тебя будет возможность отомстить, – закончил Охотник.

[Siste Vinter]

Очень хорошо. Для "пробы пера" у вас на редкость отточенный стиль. Неужели это ваш первый литературный опыт? Сразу скажу, что я не отношу себя к поклонникам фэнтази, но данный текст меня заинтересовал. Понравилось то, что автор сразу берет быка за рога и уже во второй главе возникает серьезная интрига. Не знаю, как автор завернет сюжет в дальнейшем, но что-то мне подсказывает, что у текста имеется неплохой потенциал. Похожая интрига была в "Буре столетия" Кинга, где загадочный человек по имени Линож держит в страхе окольцованный снежной бурей остров.

Из недостатков текста отмечу, пожалуй, некоторые избитости и штампы в диалогах, а также несколько небрежное внимание автора к достаточно важным фрагментам повествования - например, появление черного мага - этот момент можно было посмаковать, описать подробно и в деталях, нагнести атмосферу, создать напряжение, а у вас получилось скорее так:"И вот пришел маг, и от него попахивало." Почему бы не заострить внимание на определенной детали внешности или особенности его поведения, чтобы как-то оживить данного персонажа в глазах читателя. В фантастических историях черные маги встречаются пачками, чем ваш собственно отличается от всех остальных?

[Kyrie]

Спасибо за комментарии.
Литературный опыт это действительно первый, если не считать за таковой пару фанфиков, написанных лет десять назад. Ну так это было давно и неправда. Стиль? Видимо, если каждую фразу переписывать раз по пять, то в результате вырабатывается что-то, похожее на "стиль".
И, кажется, переписывать придется еще, так как с правильным дозированием информации у меня беда. Буду учиться. Но сначала все-таки доведу сюжет до какой-то логической точки (или запятой?), а уж потом подумаю, где отрезать, где прибавить.
Поэтому: глава 3. Как всегда, приветствуются любые мнения. Даже односложные.

Глава 3.

Следующее утро для многих в деревне началось раньше обычного, а некоторые и вовсе не ложились спать, готовясь к предстоящему сражению. Как только на востоке забрезжила заря, Валентен Феррен вышел из пышущей жаром кузницы во двор, навстречу утренней прохладе. В здоровой руке он держал кинжал, затейливо исполненная рукоять которого выдавала работу мастера. Внутри нее скрывался тщательно обработанный и закрепленный клык демона; и лезвие в две ладони длиной чуть заметно дрожало от переполнявшей его силы.
Кузнец утер со лба пот и огляделся, ища подходящую цель. Заприметив старую ржавую наковальню, давно валяющуюся без дела в углу двора, он размахнулся и метнул результат своего ночного труда. Посыпались искры, и клинок до половины ушел в толщу металла.
Кузнец удовлетворенно хмыкнул, отправил Жана спать после тяжелой бессонной ночи и пошел к дому Северэ. Под покровом темноты туда уже было переправлено все, что нашлось в деревне похожего на оружие: большей частью топоры и вилы, да несколько мечей из кузницы Валентена – память о минувших днях, когда кузнец еще имел обе руки. Выкованные много лет назад и не проданные по каким-то забытым за давностью лет причинам, они валялись с тех пор в сарае у кузницы бесполезным хламом. За ночь Феррены отчистили от ржавчины и заново наточили их, и Валентен успел с грустью вспомнить время, когда он в одиночку мог содержать семью, а его дом входил в число самых богатых в деревне.
К назначенному часу у Северэ собралась большая часть мужского населения деревни – те, у кого хватило смелости выйти на бой. Крестьяне тихо переговаривались, приободряя друг друга и стараясь сохранять спокойствие. Лишь Эрик фон Мюних нетерпеливо расхаживал посреди двора, и его лицо светилось яростной решимостью. Размахивая отцовским мечом, молодой барон поминутно призывал всех к атаке. Крестьянам же приходилось прилагать немалые усилия, сдерживая его пыл и убеждая вести себя потише, чтобы не выдать раньше времени их намерений.
Венсан Северэ вышел из дому, вооруженный тем же двуручным мечом, что и в недавней битве с демоном. Кулон-артефакт придавал ему сил, так что он легко вертел тяжелый меч одной рукой. Вдобавок к нему Венсан взял длинный охотничий кинжал. У него также нашелся палаш для Мишеля, и, конечно же, Марта опять получила старый меч и кулон, дополненные предостережением беречь силы и не давать артефакту забирать слишком много.
Подойдя, кузнец отдал девушке изготовленный ночью кинжал, который та с благодарностью приняла.
– Держи, – сказал Валентен, протягивая клинок. – Я успел вовремя, и теперь он твой. Как ты назовешь его? – По заведенной традиции, магическому оружию было принято давать имена.
Марта ненадолго задумалась, перебирая в памяти древние предания.
– Баргест, – наконец произнесла она, вспомнив имя сказочного пса. – И пусть это лезвие будет столь же остро и опасно для врагов, как и его легендарные клыки.
Девушка взмахнула мечом в одной руке и кинжалом в другой:
– Я похожа на отца? – спросила она дядю.
Тот чуть заметно улыбнулся и кивнул.
Крестьяне разобрали оружие: кому хватило – мечи, прочим пришлось довольствоваться топорами и вилами. Сам же Феррен-старший приладил к искалеченной левой руке большой прямоугольный щит, а в правую взял тяжелый кузнечный молот.
Чуть позже подошли колдун с внучкой, которые хоть и не должны были принимать непосредственного участия в битве, но их магическая поддержка была для крестьян необходимой, и тогда Венсан изложил свой план.
Идея была проста, но не раз проверена им на практике – застать мага в доме врасплох, атаковать с близкой дистанции и с разных сторон одновременно. Главное – добежать, а там он уже ничего не сможет сделать.
Старый колдун, чья память от прожитых лет то затуманивалась, то опять прояснялась, вспомнил заклинание, рассеивающее внимание, и пообещал обеспечить атакующим скрытность. Еще он вспомнил, как более десяти лет назад этим заклинанием дурил головы вражеским солдатам, которые прошли мимо деревни, но так и не заметили ее. Старик Этьен решил было поделиться с присутствующими этой занимательной и, несомненно, неизвестной им историей, но его прервали, сославшись на нехватку времени, и колдун ушел к себе, попросив дать ему полчаса на подготовку ритуала.
Розалинда с сомнением покачала головой. Дед Этьен неоднократно рассказывал о том, что именно он отвел от деревни отряды врага, каждый раз благополучно забывая об этом. Она и раньше считала эту историю стариковской байкой, но даже если в этом и была доля правды, то сейчас колдун стал на десяток лет старше – а значит, на столько же слабее. И с каждым новым ритуалом Этьен только растрачивал силы – ему все сложнее было плести заклинания, и все больше времени требовалось на отдых после обряда. Однако хуже от его колдовства еще никому не было, поэтому крестьяне выждали оговоренные полчаса и начали выдвигаться к перекрестку…
А в самом большом доме в деревне, в просторной гостиной, где по углам затаилась тьма, медленно остывал камин. При жизни барон фон Мюних не озадачивался его растопкой, просто приказывая кому-нибудь из крестьян поддерживать огонь за счет их собственных запасов, так что угля или дров в доме не было. За ночь маг сжег в камине всю мебель и книги из нехитрого скарба, оставшегося после барона, и сейчас сидел в единственном уцелевшем кресле, одной рукой подбрасывая в угасающий огонь лоскуты найденной одежды. Тлеющая ткань чадила, распространяя вокруг тяжелый, удушливый запах.
Другой рукой Жнец придерживал прислоненный к креслу посох, поглаживая древко кончиками забинтованных пальцев. Кристалл неправильной формы в навершии посоха хаотично сверкал фиолетовыми всполохами.
Внезапно всполохи изменились, стали упорядоченными и приобрели зловещий багровый оттенок. Низкий женский голос, исходящий из кристалла, с неодобрением произнес:
– Чего ты ждешь? Разве не видишь, что они затевают? – Голос был жесткий, волевой, немолодой, но и не старчески-дребезжащий. Голос женщины, имеющей силу и умеющей этой силой распоряжаться.
– Вижу. – Вымученный хрип Жнеца разительно контрастировал с голосом из посоха. – Но еще слишком рано… Не тебе меня учить… У меня еще есть время…
И он застыл у огня на долгие несколько минут, пока под покровом тумана крестьяне окружали дом, выбирая себе окна и двери, чтобы по команде одновременно ворваться внутрь. Наконец маг поднялся, перехватил поудобнее посох и направился к выходу.
Дверь в сени сорвалась с петель и отлетела в сторону от сильного удара кузнечным молотом. Валентен Феррен, прикрываясь щитом, вбежал в дом, а в дверном проеме за ним показалась фигура Венсана Северэ. Но на другом конце длинного полутемного помещения их уже ждал маг с посохом в поднятых руках.
Прежде чем рухнула выбитая дверь, Жнец опустил посох и ударил им об пол, который сразу же стал покрываться коркой льда. Ноги кузнеца заскользили по льду, он не удержал равновесия и начал заваливаться на спину.
Прежде чем Феррен упал, Жнец снова поднял посох, и изо льда выросли навстречу кузнецу тонкие и острые шипы. Под тяжестью Валентена они поломались с громким хрустом, тот застонал и больше не поднялся.
Прежде чем Охотник успел что-либо сделать, Жнец махнул занесенным над головой посохом, и ледяной шар полетел к Венсану, дробясь в воздухе на сотни мелких осколков. Северэ выбросило из сеней наружу, а дверной косяк покрылся множеством мелких дыр. Трех движений хватило Жнецу, чтобы обезопасить главный вход от непрошеных гостей.
Где-то в доме зазвенели разбиваемые стекла, послышался топот и резкие крики.
– Глупцы, – прохрипел маг и направился вглубь дома.
Проходя дверной проем, он остановился на мгновение, чуть заметно взмахнул рукой, и снежная крошка потянулась за ним, слепляясь в воздухе. Через мгновения ледяная стена выросла за его спиной, запечатав вход с этой стороны. А в сенях осталось лежать неподвижное тело, да кровавое пятно медленно растекалось по ледяному полу.
Никто из крестьян не доставил магу проблем. Жнец неторопливо шел по дому, вылавливая их у окон. Каждый пытался ударить его мечом или топором, но всякий раз мага окутывала ослепительно белая сфера, и оружие нападавших рассыпалось на куски от удара об нее. Потом те, кто поумнее да потрусливее, сбегали сами, а храбрых да глупых Жнец выбрасывал вон взрывами ледяных шаров. Самые глупые лезли снова, но двух-трех взрывов хватало, чтобы образумить любого.
Не задержал мага и благородный барон Эрик фон Мюних. Ведомый яростью, он закричал и побежал на Жнеца по коридору, выставив клинок вперед на манер копья. Но только долгие уроки владения мечом никак не изменило результат от соприкосновения его оружия со сферой. А когда оставшийся без меча молодой барон двинулся на Жнеца с кулаками, то вид его стал настолько жалок, что маг даже не стал сопротивляться.
Ледяная сфера начала стремительно покрываться слоем снега, смягчавшим толчки плечом и удары кулаками юноши. Снега становилось все больше, он окружал молодого барона, засыпал сначала по колени, потом по пояс, выше… Наконец, повинуясь взмаху руки Жнеца, из него сформировалась ледяная глыба, отдаленно напоминающая гигантскую руку. Она подхватила Эрика и вытолкнула его через окно наружу, а потом застыла, запечатав окно собой.
Лишь один раз Жнецу довелось удивиться. Черноволосая девушка, разбив о белую сферу двуручный меч, вытащила из-за пояса кинжал с затейливой рукоятью, от удара которым сфера пошла трещинами и части ее стали выпадать, а сам кинжал даже и не думал ломаться. Они закружились в причудливом танце, где девушка пыталась достать мага через одну из прорех в его защите, а маг старался развернуть сферу еще неповрежденной стороной и в это время залатать дыры короткими выверенными пассами.
Наконец Жнецу это надоело. Он выбросил вперед руку и внезапно окрепшим голосом коротко приказал:
– Спать!
Девушка сделала еще пару шагов, потом ее тело обмякло, и она без чувств повалилась на пол.
Когда в доме не осталось никого, способного оказать сопротивление, Жнец вышел во двор.
За распахнутыми воротами Розалинда хлопотала над пострадавшими, оказывая им посильную помощь. Те, кто оказались умными и трусливыми, помогли добраться туда остальным и положили их в ряд вдоль забора. В самом начале лежали Валентен Феррен и Венсан Северэ.
Ледяные осколки оставляли неглубокие, но множественные и обильно кровоточащие раны. Под действием магии колдуньи раны быстро затягивались, но это отнимало у людей слишком много сил, поэтому проведшие бессонную ночь крестьяне сразу же засыпали. Лишь Охотник всеми силами старался оставаться в сознании, командуя еще стоящими на ногах бойцами. Розалинда пробовала убедить его, что потом ему будет много хуже, но – безуспешно.
Появившийся из ворот Жнец прервал Венсана:
– Перестань… Видишь, я же говорил, что вы не сможете сопротивляться мне… Но вы мне не поверили… Скажи своим людям, пусть прекратят эти бессмысленные попытки и уходят, пока живы. Тогда сегодня я заберу только одного из вас.
Венсан приподнялся на локте, судорожно пытаясь другой рукой нащупать отсутствующий меч:
– Ты… Убью…
Но затем его взгляд упал на ряд бесчувственных тел, и Охотник смирился. Он молча уронил голову на грудь и отдался навалившемуся забытью.
В то утро никто не пошел работать в поле, да и строительство особняка крестьяне прекратили за видимой бессмысленностью. Не пострадавшие от ледяных осколков мужчины отнесли раненых по домам, а потом целый день они провели с семьями, пугаясь каждого шороха и ожидая своей участи.
Жнец тоже весь день не показывался, и лишь в вечернем сумраке он навестил дом кузнеца. Валентен все еще не проснулся, а Берта, его жена, хлопотала возле него, меняя повязки.
Жан встретил мага у порога, полными ужаса глазами следя за приближающейся фигурой в черном. Жнец остановился возле него.
– Не бойся, – прохрипел он, – меня не интересуют детские души. С тобой ничего не случится. Но взамен ты будешь выполнять мои поручения. Сейчас обойди деревню… созови людей на перекресток… Пришло время выбирать новую душу…
Жнец ушел, а мальчик побежал по деревне, стуча в каждый дом. Через некоторое время на перекрестке собралась толпа. Несмелые крестьяне прятались друг за друга, отступая все дальше, поэтому скоро в первых рядах остались только участники неудачного утреннего сражения – перебинтованные и едва стоящие на ногах от усталости.
Маг прошел мимо них сначала в одну сторону, потом в другую, присматриваясь. Остановился. Глубоко вздохнул. Сказал:
– Один день – одна душа. Смелые есть?
Молчание было ему ответом.
Он еще раз прошел мимо ряда бойцов. Задержался около Марты, ткнул посохом в ее сторону.
– Ты. Ты хорошо дралась… Мне понравилось... Я запомнил тебя. Я хочу твою душу.
У девушки подкосились ноги. Все вокруг поплыло, как в тумане. Будто издалека она услышала чей-то крик, кажется, брата, увидела, как дядя подскочил к магу, о чем-то быстро заговорил, но Жнец лишь отрицательно покачал головой в ответ.
Потом к ним подошел Эрик и спокойно что-то сказал, отчего крик вдруг прекратился, и повисла мертвая тишина.
– Я доброволец, – повторил молодой барон.
– Уверен? – Казалось, в хрипе Жнеца зазвучали нотки удивления. – Ты не пожалеешь?
– Уверен. – Голос Эрика становился все тверже. – Теперь это мои люди, я за них отвечаю, и я буду их защищать. Пусть даже так. – Он прервался, опустил голову и тихо добавил: – Да и все равно мне нет смысла жить без отца…
Молодой барон оглянулся на своих людей. Толпа молчала. Никто не стал его отговаривать.
– Как тебе угодно. – Наверное, где-то там, под капюшоном, Жнец беззвучно засмеялся. Он жестом показал Эрику встать на колени. Тот опустился, отбросил рукой со лба непослушную челку, и улыбнулся улыбкой человека, который не зря прожил жизнь и ни о чем не жалеет. Жнец положил левую руку ему на голову. Повинуясь воле мага, легкое и почти прозрачное облако перетекло из тела молодого барона в руку Жнеца, и через мгновение оставшаяся без души оболочка рассыпалась серым прахом.
– Это моя сегодняшняя душа, – прохрипел Жнец. – Теперь расходитесь.
А вечером в доме у Северэ жители деревни опять собрались на совет. Впрочем, вряд ли это можно было назвать советом. В большой комнате, освещаемой одинокой свечой, сидело всего несколько человек – ближайшие соседи, у которых хватило сил сюда дойти, да деревенский колдун. Старик Этьен, только недавно пришедший в себя после колдовства, заглянул к Венсану со словами извинения за не вполне удавшийся ритуал. Охотник утешил его, и тот присел в углу с чашкой горячего чая согревать старые кости.
Обреченность сковывала мысли простых крестьян. Жизнь их была тяжелой, и смерть от руки человека, клыка зверя или когтя демона была нередкой и даже в какой-то степени привычной. Однако борьба против неразумного зверя имела достаточно шансов на успех, а разумные противники всегда понимали ценность рабочей силы и старались подчинить ее, но не убить. Прежде никто не мог представить, что их, словно какой-то скот, будут забивать по счету, равномерно и неотвратимо. К вечеру крестьяне обнаружили, что по загадочной причине из деревни пропало множество мелкой живности: куры, кошки, мыши. Нашли только несколько маленьких трупиков. Теперь многие думали, что их ждет то же самое.
Кто-то, тяготившись молчанием, запричитал о выпавшей им судьбе – не людей, а будто бы жертвенных ягнят из древних языческих культов.
Чей-то трусливый голос из темного угла заметил, что может и к лучшему смерть пришлых сеньоров, наместников чужого короля. Селяне припомнили возросшие после войны налоги и тяжелые повинности, и их лица ненадолго осветила радость. Но Охотник с сомнением покачал головой, понимая, что это далеко не последняя потеря. При других обстоятельствах он бы и сам желал смерти захватчикам родной земли, но сейчас любая помощь, даже от бывшего врага, была бы не лишней. Говоривший замолчал, а остальные снова помрачнели.
Венсан хотел бы хоть как-то приободрить земляков, но после серьезной раны и слишком быстрого восстановления его голова была тяжела и пуста. Прежний боевой задор пропал, мысли никак не связывались во что-то цельное, и ни нового плана, ни каких-либо других надежд он предложить не смог.
В конце концов крестьяне так ничего и не придумали и ушли с тягостным ожиданием. Завтрашний день должен был сократить их количество еще на одного.
А в небольшой комнате за стенкой, склонив голову, сидела Марта Северэ. Ей было безумно жаль Эрика, забавного, немного наивного, но такого доброго и смелого. Она кляла себя за то, что тогда не смогла найти смелости отказаться от его жертвы.
Но была еще одна мысль, которая никак не покидала ее. В тот день впервые из-за нее умер человек. И хотя она была не виновата, что-то в душе не давало ей покоя. Она понимала, что сейчас живет чужую жизнь, данную ей по доброте малознакомого, почти чужого человека. Она не смогла защитить близких, помочь людям – ее саму пришлось защищать.
Когда жители деревни разошлись, Венсан осторожно заглянул в комнату, мягко подошел к девушке и положил руку ей на плечо.
– А знаешь, я ошибался в нем… – тихо сказал он. – Он достойно принял свалившуюся на него ответственность и с честью исполнил свой долг. И смелости у него оказалось больше, чем у любого из нас. Прости, дочка, это я виноват в его смерти. Мне надо было лучше обдумать этот бой... Но я не ожидал, что маг окажется таким сильным… Ты только не плачь. Он умер по-рыцарски, отдав свою жизнь за товарища. Благородный поступок настоящего воина. Главное теперь, чтобы его смерть была не напрасной.
В тот вечер Марта твердо решила потратить чужую жизнь с пользой. Она собралась сделать все возможное, чтобы убить Жнеца. Сжимая в руке Баргест, девушка шептала только одно слово:
– Убью…убью… убью…

[Kyrie]

Не знаю, читает ли кто-то эту писанину, но все же:

Глава 4.

В ту ночь Марте не спалось. Встав рано утром, девушка застала дядю уже одетым.
– Не могу сидеть без дела и просто ждать конца, – раздраженно ответил Венсан на немой вопрос в глазах племянницы.
– Ты знаешь, что нам делать?! Даже теперь, когда у нас даже не осталось оружия? Ты что-то придумал?! – она постаралась сказать это спокойно и серьезно, но в голосе зазвучали удивление и радость.
– Никогда не сдавайся, девочка. Пока ты жива, всегда можно что-то сделать. Я, вот, собираюсь на охоту, – и старший Северэ указал на пояс, где уже висел длинный нож. Должно быть, лицо Марты было слишком выразительно, потому что он продолжил, объясняя:
– Нет, это будет не просто охота. Я хочу поискать способы сбежать из деревни. Побродить по границе разрешенных нам пяти миль, посмотреть, что будет… Не может же быть такого, чтобы этот маг знал, куда идет каждый из нас. А найдя проход, можно будет позвать помощь. В Бриоше есть застава Ордена… И хотя мне совсем не нравится перспектива иметь дело с Орденом, но это лучше, чем просто сидеть здесь. Что скажешь?
Марта торопливо закивала, соглашаясь.
– И потом, мне просто в лесу лучше думается. – Венсан зевнул и потянулся. – Нужно встряхнуться, проветрить голову, а то после вчерашнего я сам не свой – как будто обухом по затылку получил. Да и подстрелить к обеду что-нибудь не помешает. Мяса-то совсем не осталось!
– Подожди, я пойду с тобой. Я должна в этом участвовать! – сказала Марта не допускающим возражений голосом. Она растолкала Мишеля, оставила ему список домашних дел и начала торопливо собираться: охотничья куртка из толстой кожи, высокие сапоги, арбалет, Баргест… А в конце Венсан протянул ей стрелковый амулет…
Они вышли из деревни в утреннем тумане, когда все еще спали, утомленные тяжелым вчерашним днем. Лишь одна пара глаз, близоруко прищурившись, наблюдала их уход.
Наскоро одевшись, Петер выскользнул из дома Ферренов и побежал следом за охотниками.
– Смотри-ка, сбежать захотели, – думал он про себя. – Небось, знают какой-то секрет, а другим не выдают… Одни хотят спастись… А я вот пойду потихоньку следом да все и выведаю… А если и не знают – так тогда первыми и попадутся, а я пока следом иду, так завсегда и назад повернуть успею...
И Петер тоже скрылся в тумане.
А еще через несколько минут с тихим, еле слышным хрустом осыпалась ледяная стена, закрывавшая вход в большой дом на перекрестке. Жнец вышел из открывшегося проема и направился вслед за беглецами.
В лесу туман был еще гуще. Охотников это не смущало: Венсан вырос в этих местах и знал здесь каждое дерево и каждый куст, да и Марта хорошо ориентировалась – сказывались наставления дяди. Они уверенно шли через белесую дымку – поначалу прямо к пятимильной границе, но потом охота стала увлекать их все больше и больше. Охотники начали петлять в поисках следов зверей, забирать сильно в стороны, а порой и возвращаться назад.
Петер, городской житель, до того выбирался за стены города только во времена военных кампаний вместе с множеством других солдат. Весьма скоро он потерял всякие признаки как обоих Северэ, так и просто знакомых мест. Сначала Рыбак было припустил бегом, надеясь догнать охотников, но потом понял, что окончательно сбился с пути. Заблудиться совсем он не боялся – солдат учили находить дорогу по солнцу и звездам, да и река, на берегу которой стояла деревня, была отличной путеводной нитью. Гораздо больше его страшила возможность случайно выйти за пятимильную границу. А богатое воображение рисовало страшные кары, уготованные тому, кто нарушит запрет. Так что он остановился, перевел дух после бега и начал крайне осторожно, внимательно смотря вокруг, двигаться вперед.
Жнец, который покинул деревню последним, неспешно шел через туманный лес. Казалось, его не заботило, как далеко вперед оторвались преследуемые. Но случись кому увидеть мага в это время, он бы подумал, что попал в сказочную страну зеркал, отражавших мир под разными плоскостями искаженным и неестественным. Медленно идущий Жнец то появлялся, то исчезал, то растворялся в облаке тумана, то возникал из нового в совершенно ином месте, заходил за дерево и тут же выходил из-за другого, в доброй полусотне ярдов впереди. Он легко обогнал и Рыбака, и охотников, осмотрел местность и, выбрав походящие ему места, начал действовать.
Старый дуб с большим дуплом на высоте в пару ярдов, росший посреди маленькой полянки, показался Жнецу подходящим. Он приподнял посох к дуплу, сделал им полуоборот – и оттуда что-то отрывисто гукнуло, и два желтых глаза зажглись и погасли в темноте.
Затем маг скрылся в тумане и появился вновь в сотне ярдов оттуда, у густых кустов лесной малины. Пары взмахов посохом хватило, чтобы из малинника начало раздаваться подозрительно громкое шуршание и посапывание.
Вскоре кружащие в поисках добычи охотники вышли на поляну к старому дубу. При их приближении в темном дупле вспыхнули два желтых огня, и громкое "ухуу" раскатилось вокруг. Марта вздрогнула и вскинула арбалет, но Венсан придержал ее. Подобрав с земли пару желудей, он кинул их в дупло. Большая птица с шумом вылетела оттуда, оглашая лес недовольными криками.
– Это просто филин. – Охотник проводил птицу взглядом. – Какой-то слишком крупный, да и спать ему полагается в это время, но все равно – это только филин.
Марта почувствовала в его голосе тень сомнения, а где-то недалеко в тумане Жнец одобрительно кивнул головой. Он выбрал еще одно толстое дерево, и сейчас водил вдоль ствола руками, делая магические пассы. Под его пальцами древесина сама расступалась, и каждый взмах оставлял глубокие надрезы, похожие на раны от клыков или когтей.
Между тем Петер, осторожно пробираясь по лесу, успел наткнуться на кусты малинника. Доносящееся оттуда чавканье и шуршание насторожило его, и он решил обойти необычные кусты стороной. Свернув круто в сторону, Рыбак через полсотни ярдов вышел к толстому дереву, одиноко стоящему в центре небольшой полянки. Дерево показалось Петеру странным, и, встревожено приглядевшись, он увидел, что его ствол на высоту человеческого роста изодран чьими-то когтями или клыками. Вся земля вокруг была разрыта, будто бы какое-то большое существо резвилось здесь, пробуя свою силу. Среди вырванной с корнем травы темнели огромные, вдвое больше человеческих, следы. Рыбак в страхе попятился, затравленно оглядываясь по сторонам, и в этот момент откуда-то сверху, из крон деревьев, на него вылетела большая птица, оглушив протяжным криком. Перепуганный Петер развернулся и побежал прочь от нее, не разбирая дороги.
Очень скоро торчащий из земли корень заставил его растянуться во всю длину в полузасохшей грязи. Прокляв последними словами лес, Петер поднял из грязи измазанное лицо, сфокусировал взгляд – и прямо перед собой отчетливо увидел новые глубокие следы. Большие, круглые, с раздвоенным основанием, вдавленные в землю на целую ладонь отпечатки прежде никогда не попадались Рыбаку. Смелость окончательно оставила Петера, он вскочил и что есть мочи побежал к реке, надеясь хоть там найти спасение от ненавистного леса. Он уже не увидел, как из тумана вышел Жнец, склонился над следами, провел над ними посохом и тихо покачал головой.
Чуть позже охотники тоже вышли к малиннику. Заинтересовавшись шуршанием, Венсан вытащил кинжал, аккуратно раздвинул лезвием кусты – и проводил взглядом семейство ежей, которые с недовольным фырканьем отправились искать новое убежище.
Однако невдалеке охотников ждала куда более интересная находка. Побродив вокруг, Венсан наткнулся на человеческие следы. Рассудив, что никто их деревенских не рискнет нарушить запрет и зайти так далеко в лес, он решил, что они могут иметь отношение к зловещему магу. Вместе с Мартой они пошли по следу.
Ярдов через пятьсот они вышли на полянку к большому дереву, кора которого была располосована не то клыками, не то ударами ножа. Венсан осмотрел дерево, провел пальцами по коре, хмыкнул.
– Вепрь, – высказал он предположение.
Марта негромко вскрикнула. Старший Северэ оглянулся на крик, и его рука медленно потянулась к кинжалу. На границе поляны стояло существо, действительно напоминающее вепря, только намного больше. Маленькие глазки над пастью, усеянной торчащими клыками, светились недобрым багровым огнем. Массивные ноги с раздвоенными копытам, державшие тело демона в добрую тысячу фунтов веса, сейчас были напряжены и готовы к броску.
– Медленно отходи назад, – прошептал Венсан племяннице, плавно вытаскивая кинжал одной рукой и поднимая арбалет в другой.
Но они смогли сделать только пару шагов, прежде чем существо завизжало и ринулось в бой. Охотники отпрыгнули с его пути, и старший Северэ даже полоснул его кинжалом, оставив на боку демона длинный разрез. Но чудовище, казалось, не заметило этого. Развернувшись на краю поляны и забрызгав траву черной, как уголь, кровью, оно снова рванулось в атаку.
Мужчина и девушка разрядили в демона арбалеты и вновь избежали встречи с огромными клыками, а Марта успела вытащить Баргест – так что на боку существа появились сразу две новые раны. Однако это тоже никак не повлияло на него, и Венсан начал понимать, что так бой долго продолжаться не сможет.
Атаки повторялись еще и еще, бока чудовища стали почти черными от крови, хотя охотники тоже получили несколько неглубоких царапин. Но в очередной раз демон остановился слишком быстро и бросился в новую атаку слишком рано. Дядя почти успел оттолкнуть племянницу с пути существа, она упала, зажимая глубокую рваную рану на бедре, а сам Венсан перелетел через демона, поддетый клыками и подброшенный вверх мощным движением головы. Куртка старшего Северэ быстро напиталась кровью.
Отчетливо понимая, что сейчас последует новая атака, он приподнялся, превозмогая боль, и сделал несколько шагов навстречу демону. Этого хватило, чтобы чудовище посчитало его более опасным противником, отвернулось от девушки и сосредоточилось на мужчине. Защититься от этого удара Венсан уже не сумел, и демон, протащив старшего Северэ на клыках, пригвоздил его к дереву.
Марта, собрав остатки сил, оттолкнулась здоровой ногой, рванулась вперед и ударила Баргестом в открытый бок демона, вогнав кинжал чудовищу под ребра по самую рукоять. Сердце у демона располагалось там же, где и у обычного вепря, так что атака достигла своей цели. Из раны хлынула черная кровь, существо задрожало, замерло, а потом грузно осело на землю. Тут силы оставили девушку, и, сделав в бессознательном состоянии несколько шагов, она повалилась рядом.
Так их и застал Жнец, выйдя из тумана на поляну несколько минут спустя.
Маг медленно подошел к месту схватки. Провел посохом над тушей демона, отчего кристалл в навершии запульсировал фиолетовыми всполохами. Опустился на колени рядом с вепрем.
Перехватив посох левой рукой, Жнец протянул правую к ране. Вытащив Баргест, он брезгливо отбросил его в сторону, а потом погрузил руку в рану почти по локоть. Демоническая плоть покорно расходилась в стороны под его пальцами, как масло под раскаленным ножом. Когда Жнец вынул руку, в ней лежало большое черное сердце с ясно видимым разрезом. Одобрительно кивнув, маг чуть приоткрыл полы своей мантии и спрятал чужое сердце за пазуху, поближе к груди. Оставшаяся без сердца туша начала быстро терять форму и прямо на глазах растекаться лужей зловонной жижи.
Жнец глубоко вздохнул и заговорил хриплым шепотом, с усилием выдавливая из себя слова:
– Вы убили кабана… Так быстро… Вы меня удивляете…
Его слова заставили Марту очнуться. Увидев фигуру в черной мантии, девушка на мгновение испугалась, но тут же взяла себя в руки – она была жива, и у нее было дело. И она, и дядя были серьезно ранены, но раны перестанут быть опасными, стоит только добраться до деревни. Старик Этьен вылечит их. Если только прежде…
Заставив себя не думать о маге, Марта вытащила ремень и наложила на ногу жгут. С трудом, не с первого раза ей удалось встать. Стиснув зубы от боли, девушка, хромая, подошла к дяде.
Старший Северэ без сознания лежал в луже вонючей жижи. Вокруг него все больше растекалось пятно крови. Девушка присела рядом, сняла куртку, порвала нательную рубашку и наскоро перевязала самые глубокие раны. Венсан застонал, но не пришел в себя.
Жнец, до того неподвижно наблюдавший за действиями Марты, шевельнулся и сделал несколько шагов в ее направлении. Девушка подхватила с земли Баргест и рубанула воздух перед магом.
– Не подходи! – выкрикнула она со злостью. – Что тебе здесь надо? Хочешь убить меня – убей, а нет – не мешай.
– Зачем ты это делаешь? – Жнец остановился вне пределов досягаемости оружия, а у Марты было слишком мало сил, чтобы самой бросится на мага. От потери крови у нее кружилась голова; она тяжело дышала, и высокая грудь, едва прикрытая накинутой курткой, часто поднималась и опускалась в такт.
– Я хочу помочь ему! – отрывисто сказала она, стараясь успеть между вдохами.
– Ты все равно не сможешь его спасти, – в голосе Жнеца Марте послышалось удивление тщетному и глупому упорству. – Это конец…
– Уйди! Исчезни! – Марта сорвалась на крик. В ее глазах стояли слезы. – Я тебе не верю!
– Он не проживет и часа, поверь мне…
Марта не стала слушать. Она срезала с дерева несколько веток и сложила из них импровизированную волокушу. Потом, перетащив на них Венсана, собралась с духом и попробовала сделать несколько шагов, отталкиваясь здоровой ногой. Гнев и отчаяние придали ей сил, волокуша вздрогнула и медленно проползла первые метры.
Тогда Жнец встал перед девушкой, преградив ей дорогу, и Марта услышала те слова, которых подсознательно боялась все это время:
– Отдай мне его душу!
– Не-е-ет! – закричала Марта и дернулась в сторону в отчаянной попытке обойти стоящего на пути мага. Она понимала, что он может легко догнать ее, но привыкла бороться до конца. Однако Жнец спокойно дал ей пройти, пропустил мимо волокушу, а потом пошел следом.
Некоторое время они шли молча. Наконец маг нарушил молчание.
– Послушай, – прохрипел он, – сегодня я собираюсь забрать еще одну душу. Разве не будет лучше, если это окажется человек, который должен умереть. Иначе деревня потеряет сразу двоих. И одним из них может оказаться кто-то, кто дорог тебе. Разве ты не захочешь защитить, например, брата.
Марта старалась не слушать. Впрочем, это было нетрудно. Все силы уходили на то, чтобы идти.
– Шаг. Еще шаг, – думала она про себя. – Только бы не потерять сознание…
– Защитить другого ценой своей жизни – это подвиг, – продолжал тем временим Жнец. – Он ведь воин. Он бы это одобрил…
Потом маг немного помолчал и добавил:
– Кстати, ты ведь идешь не туда. Деревня там. – И он махнул посохом в сторону.
Марта без сил опустилась на землю и закрыла лицо руками. Они и сама не узнавала эти места, но надеялась, что ее просто подводит затуманенная болью и усталостью память. Слова Жнеца рассеяли ее сомнения – раненая, в полубессознательном состоянии и с тяжелым грузом, она действительно сбилась с пути.
– Марта…
Девушка оглянулась на голос. Сзади, на волокуше к Венсану Северэ пришло предсмертное просветление рассудка.
– Марта… для меня все уже кончено… пусть он сделает, что хочет…
Он приподнялся на локте и кивнул магу. Марта, уже не способная никак помещать, отвернулась. Жнец приблизился, опустился на колено и положил левую руку на голову Венсана. Легкое, почти неотличимое от тумана облачко покинуло тело Охотника и слилось с магом. А потом то, что осталось от старшего Северэ, рассыпалось серым прахом.
Жнец поднялся и посмотрел на Марту.
– Деревня в той стороне, – повторил он. – Без груза ты будешь там через полчаса.
С этими словами он ушел в туман.

* * *

А в деревне большая толпа собралась вокруг вернувшегося Петера. Непривычно возбужденный, он громко рассказывал о том, каких страхов натерпелся в лесу. Опустив причину, которая повела его в лес, и не сказав ни слова про Марту и Венсана, зато приукрасив собственные похождения, он кричал о том, что в лесу притаились ужасные чудовища, и только он, Петер, отважился на них взглянуть. Но победить их все равно невозможно, так что даже не стоит пытаться ходить в лес.
Появление Жнеца прервало его красноречивые излияния.
Маг прошел сквозь толпу, бросив на ходу коротко:
– Расходитесь, я уже получил свою сегодняшнюю душу.
Люди в недоумении, но с нескрываемой радостью пошли по домам. Только Мишель знал, куда ушли его сестра и дядя. Страшные подозрения возникли у него о том, кого имел в виду Жнец, но он побоялся даже думать об этом и не рискнул их озвучить. А через полчаса в деревню вошла окровавленная Марта, и все стало понятно без слов.
Девушку отнесли в дом колдуна. Там Розалинда как раз готовила целебное зелье. Черное, дурно пахнущее, но удивительно полезное варево пузырилось на огне в большом котле, наполняя дом целой гаммой тяжелых удушливых запахов. Марту уложили на кровать, колдунья дала ей выпить кружку мутного тягучего зелья, и Северэ, теперь старшая, заснула спокойным, здоровым сном.
А вечером в доме у Мишеля жители деревни опять собрались на сход – скорее уже по привычке, нежели с какой-то целью. При свете одинокой свечи они долго сидели молча, пока чей-то трусливый голос из темного угла не выразил мысль, которая давно вертелась в головах у многих:
– Поздно думать об общем спасении. Пора решать, кого отдать магу следующим.
"Один день – одна душа. Надо только сделать так, чтобы выбор пал на кого-то другого. И на следующий день. И на следующий. И на следующий – тоже…", – думал каждый. Будь бы среди них Венсан, или хотя бы Марта, они смогли бы убедить крестьян не сдаваться. Но единственный из Северэ, способный сейчас что-то сделать, горевал в небольшой комнате за стенкой по погибшему дядя и раненой сестре, и некому было найти нужные слова, чтобы утешить его.
А на другом конце деревни над раненой Мартой хлопотала молодая колдунья. Под действием мощного целебного зелья девушка выздоравливала на глазах, ее состояние не вызывало тревог и уже к завтрашнему вечеру все раны обещали зажить.
Лишь одно не давало покоя Розалинде, никак не укладывалось в голове и заставляло вспоминать снова и снова, ища ответы. То, как несколько часов назад, когда она вернулась домой после шумного рассказа Рыбака, отворилась входная дверь, и на пороге появился Жнец.
Он вошел, посмотрел на оцепеневшую колдунью и спросил, умеет ли она готовить сильные исцеляющие зелья. Она честно ответила, что умеет, но что обычных трав для этого недостаточно, и нужно что-то, несущее целебную магическую силу – например, печень демона, желудок или…
"… или сердце", – закончил тогда Жнец, сунул за пазуху руку, по локоть в черной крови, достал еще теплое сердце и протянул Розалинде.
"Возьми это", – сказал он и вышел.

[ustas_gotti]

Прочел полностью. Если рассматривать, как конспект к будущему произведению, то годиться. В том виде, что находиться данный текс на сегодняшний день, говорить о литературном произведении слишком смело. Как уже до меня говорилось. нет текста, есть констатация фактов - пришел, увидел, убежал... Все события отбиваются - утром, вечером... и так далее. А героическая смерть барона... Вся жизнь прошла перед глазами... Ничего? Не коробит? Сюжет просматривается, но рвано. И надо что-то делать с языком. Пока сочинение - "как я провел лето". Я желаю автору успехов. И может быть побольше свободы. Может не стоит переписывать по десять раз фразы, а отпустить фантазию на волю. Побольше красок, живых образов, запахов... Ведь в жизни вы наверняка не разговариваете, тем языком, которым стараетесь писать. Успехов!

[Kyrie]

ustas_gotti,
то есть, Вам стиль не понравился? Считаете его сухим и безэмоциональным?
Ладно, будем думать. Спасибо.

[ustas_gotti]

Дома Охотник вытащил из подпола большой сундук, и, покопавшись в нем, извлек на свет два одинаковых с виду кулона.
Марта надела кулон на шею, а Охотник достал вслед за сундуком тяжелый двуручный меч, усмехнулся и с криком "Лови" бросил его ей. Венсан часто учил девушку фехтовать, и сейчас она уверенно подхватила меч на лету. Сделав пару выпадов, Марта удивилась легкости, с которой двигался меч, и посмотрела на лезвие.
Венсан Северэ вышел из дому, вооруженный тем же двуручным мечом, что и в по-завчерашней битве с демоном. Кулон-артефакт придавал ему сил, так что он легко вертел тяжелый меч одной рукой. Вдобавок к нему Венсан взял длинный охотничий кинжал. У него также нашелся палаш для Мишеля, и, конечно же, Марта опять получила свой меч и кулон, дополненные предостережением беречь силы и не давать артефакту забирать слишком много.
Подойдя, кузнец отдал девушке изготовленный ночью кинжал, который та с благо-дарностью приняла.
...вытащила из-за пояса кинжал с витиеватой рукоятью,
Стиль? Нет, я говорил прежде всего о элементарной безграмотности.
1"Надела кулон на шею" - Кулон, подвеска. Куда простите она могла его еще надеть?
2"Вслед за сундуком" - простите за наивность, вы сундук представляете себе наглядно? У вас не сундучок, не рундук, не ящичек - большой сундук! А герой у вас просто так, взял вытащил его из подпола. Не из подвала а, из подпола. Какой же идиот засовывает сундук под пол? И что это за ниша такая, если туда большой сундук входит.
3"покопавшись в нем, извлек на свет два одинаковых с виду кулона" - вам не кажется, что подобные вещи, обычно хранятся в шкатулках. У вас же герой копается в большом сундуке в поисках пары подвесок.
4"достал вслед за сундуком тяжелый двуручный меч" - ему самое место в подполье. Действительно, чего захламлять хату.
5"Венсан часто учил девушку фехтовать," - часто можно на рыбалку ходить. Можно обучать с малолетства, можно заниматся регулярно, можно давать уроки, можно уделять пристальное внимание урокам фехтования и т.д.
6"вооруженный тем же двуручным мечом, что и в по-завчерашней битве с демоном" "Там Розалинда и охранявший ее Мишель остались наблюдать за двором, а Охотник, тщательно прицелившись и вымерив требуемую силу, легко запрыгнул через дыру в стене на второй этаж и направился внутрь здания".- господи вы сумеете произнести любую из этих фраз за один присест? Как он силу вымерял? На калькуляторе!
7"Марта опять получила свой меч и кулон" - не дядя, а просто садюга какой-то. Девушке двуручный меч! И она ведь еще прыгает с ним на второй этаж! Да-да я помню про кулон. Но, если расчет строился на длинне меча и безопасности девушки, не проще ли ей вручить, скажем копье?
8"У него также нашелся палаш для Мишеля," - и вновь, мудрость дяди, так и прет наружу. Нет, чтобы обучать исскуству боя парня, он занимается этим с девушкой. А при случае, дает ему оружие ближнего боя. Требеющее, в зависимости от разновидности: либо коня, либо простора для рубки. Простор нужен и девушке, при ее-то двуручнике. И это при том что они идут штурмовать дом.
9"кузнец отдал девушке изготовленный ночью кинжал", " кинжал с витиеватой рукоятью" - насколько я понял кинжал изготовлен из клыка демона. То есть из кости. Если не вдаваться в детали изготовления холодного оружия, то грубо говоря, оставалось прикрепить рукоять. Которая изготавливается из дерева, кожи, бересты и т.д. Выходит кузнец насадил клык на штырь и всю ночь занимался не своим делом. Отделкой и украшением оружия занимаются мастера совсем другого профиля. Витиеватой может быть речь, ну, вязь. Но ни как не рукоять.
И это всего лишь пара фраз. А такие перлы у вас сплошь и рядом. Вы это называете стилем?
Как короля делает свита, так и образы, и описания делают детали.
А это вам бонус.
• Особую, резко отграниченную по своему назначению и способу использования, разновидность прямых мечей представляли собой гиганты весом 3,5...8 кг с клинками длиной 120...160 см - двуручники. Их можно назвать мечами среди мечей, ибо те приемы владения, которые для более коротких вариантов были желательны, для двуручного меча оказывались единственно возможны.
• Преймущества двуручников заключалась в их способности пробивать сплошные доспехи и большой досягаемости. Эти качества были особенно важны если пеший бился против конного в полном вооружении.
• Палаш - рубящее и колющее абордажное холодное оружие с прямым и длинным клинком. Палаш может иметь как двустороннюю, так одностороннюю и полуторную заточку. Длина клинка палаша до 85 см.
• Палаш появился в конце XVI века в Шотландии и позднее получил распространение во всей Великобритании так называемый шотландский палаш. Характерной особенностью шотландского палаша является сильно развитая гарда типа «корзины с большим количеством ветвей». Внутренняя поверхность корзины иногда обтягивалась кожей, головка могла иметь украшение в виде конских волос.
• Палаш, получивший распространение в странах Западной Европы, отличается асимметричным эфесом с сильно развитой защитой руки в виде крестовины или чаши с целой системой дужек. Западноевропейский палаш развился из тяжелой кавалерийской седельной шпаги. Первые образцы палаша носили название валлонской шпаги.
• Современное название "палаш" в русском языке происходит, скорее всего от польского Palasz, немецкого Pallasch, венгерского pallos, от турецкого pala - "меч, кинжал".
• Как массовый образец вооружения, изготовлявшийся заводским способом, палаш утвердился в России при Петре I, при создании драгунских полков в первой четверти XVIII века. Палаши изготовлялись не только в России, в городе Златоуст, но и ввозились из-за границы преимущественно из немецкого города Золинген. С 1730-х палаши становятся оружием кирасирских полков. Драгуны имели на вооружении палаши до 1817 года, некоторое время ими была вооружена конная артиллерия.
• К середине XVIII века русский палаш постепенно становится однолезвийным с обухом. Ножны русских палашей того времекни были кожаные или деревянные, покрытые кожей. С 1810 года ножны палаша становятся только металлическими, за исключением кожаных ножен морского палаша образца 1856 года.
• В XVIII веке в русской армии различались армейские и гвардейские, солдатские и офицерские, кирасирские, драгунские и карабинерные палаши; общим для них был широкий, длинный и тяжелый клинок, а отличались они формой эфеса и ножен. Рукоять прикрывалась различным сочетанием изогнутых дужек, решеток, щитков гарды, в ее основании находилась чашка, плоская или выгнутая, иногда из двух овальных пластин. Головки на рукояти были круглые, сплющенные или в виде орлиной или львиной головы. Ножны обтягивались кожей, оправлялись в широкие металлические обоймицы или оковывались металлом с фигурными прорезями и гребнем на конце. В XIX веке эфесы упрощаются и унифицируются, проще становятся и металлические ножны.
• К началу XIX века на вооружении русской армии было несколько образцов палашей: гвардейские кирасирские палаши, армейские кирасирские палаши, драгунские палаши, за исключением драгун на Кавказе, которые вооружались саблями. Конная артиллерия также имела особые конно-артиллерийские палаши.
• Клинки русских палашей с первого десятилетия XIX века были только однолезвийными. В первой трети XIX века были унифицированы различные типы палашей: драгунский образца 1806 года, кирасирский образца 1810 года и заменивший его кирасирский образца 1826 года. Палаши были на вооружении кирасир до переформирования их в драгуны в 1882 году, после чего палаши остались только в некоторых воинских частях в качестве парадного оружия.
ПАЛАШ — рубяще-колющее клинковое холодное оружие с клинком полуторной заточки (реже обоюдоострым) широким к концу и со сложным эфесом. Сочетает в себе качества меча и сабли.
ПАЛАШ АБОРДАЖНЫЙ МАТРОССКИЙ ОБРАЗЦА 1856 г. — русский палаш, существовавший как армейское оружие с 1856 по 1900 г. Общая длина 880 мм, длина клинка 740 мм, ширина 36 мм, вес с ножнами 1000-1250 г. Аналогичные палаши типичны для европейских армий.
ПАЛАШ ДРАГУНСКИЙ ОФИЦЕРСКИЙ ОБРАЗЦА 1798 г. — аналог драгунского солдатского палаша образца 1798 г., но с золоченым эфесом и прибором ножен. Аналогичные палаши типичны для европейских армий.
ПАЛАШ ДРАГУНСКИЙ ОФИЦЕРСКИЙ ОБРАЗЦА 1806 г. — палаш, аналогичный драгунскому солдатскому палашу образца 1806 г., но с позолоченным эфесом, а иногда и прибором ножен.


ПАЛАШ ДРАГУНСКИЙ СОЛДАТСКИЙ ОБРАЗЦА 1798 г. — русский палаш, существовавший как армейское оружие с 1798 по 1806 г. Общая длина 980 мм, длина клинка 800 мм, ширина 34 мм, вес с ножнами 2000 г. Аналогичные палаши типичны для европейских армий.

ПАЛАШ ДРАГУНСКИЙ СОЛДАТСКИЙ ОБРАЗЦА 1806 г. — русский палаш, существовавший как армейское оружие с 1806 по 1817 г. Общая длина 1020 мм, длина клинка 890 мм, ширина 38 мм, вес с ножнами 1650 г. Аналогичные палаши типичны для европейских армий.

ПАЛАШ КАВАЛЕРГАРДСКИЙ ОБРАЗЦА 1802 г. — русский палаш, существовавший как армейское оружие с 1802 по 1810 г. Общая длина 1010 мм, длина клинка 840 мм, ширина 31 мм, вес с ножнами 1700 г. Аналогичные палаши типичны для европейских армий.


ПАЛАШ КИРАСИРСКИЙ ГВАРДЕЙСКИЙ — русский палаш, существовавший как армейское оружие с конца XVIII в. до 1810 г. Общая длина 1060 мм, длина клинка 890 мм, ширина 37 мм, вес с ножнами 2200 г. Аналогичные палаши типичны для европейских армий.

ПАЛАШ КИРАСИРСКИЙ ОФИЦЕРСКИЙ АРМЕЙСКИЙ ОБРАЗЦА 1798 г. — аналог кирасирского армейского солдатского палаша образца 1798 г., но с золоченым эфесом и прибором ножен, а также с изображением двуглавого орла на щитке эфеса. Аналогичные палаши типичны для европейских армий.

ПАЛАШ КИРАСИРСКИЙ ОФИЦЕРСКИЙ ОБРАЗЦА 1810 г. — аналог кирасирского солдатского палаша образца 1810 г., но с золоченым эфесом. С 1909 г. на черене изображался вензель императора в растительном орнаменте. Аналогичные палаши типичны для европейских армий.

ПАЛАШ КИРАСИРСКИЙ СОЛДАТСКИЙ АРМЕЙСКИЙ ОБРАЗЦА 1798 г. — русский палаш, существовавший с 1798 по 1810 г. Общая длина 1070 мм, длина клинка 900 мм, ширина 40 мм, вес с ножнами 2100 г. Аналогичные палаши типичны для европейских армий.


ПАЛАШ КИРАСИРСКИЙ СОЛДАТСКИЙ ОБРАЗЦА 1810 г. — русский палаш, существовавший как армейское оружие с 1810 по 1826 г. Общая длина 1110 мм, длина клинка 960 мм, ширина 37 мм, вес с ножнами 2000 г. Аналогичные палаши типичны для европейских армий.


ПАЛАШ КИРАСИРСКИЙ СОЛДАТСКИЙ ОБРАЗЦА 1826 г. — русский палаш, существовавший как армейское оружие с 1826 по 1828 г. Общая длина 1150 мм, длина клинка 980 мм, ширина 35 мм, вес с ножнами 2100 г. Аналогичные палаши типичны для европейских армий.


ПАЛАШ КОННО-АРТИЛЛЕРИЙСКИЙ СОЛДАТСКИЙ ОБРАЗЦА 1803 г. — русский палаш, существовавший как армейское оружие с 1803 по 1814 г. Общая длина 1020 мм, длина клинка 870 мм, ширина 30 мм, вес с ножнами 1350 г. Аналогичные палаши типичны для европейских армий.


ПАЛАШ ШОТЛАНДСКИЙ — палаш с гардой, обшитый кожей и имеющий на конце черена украшение из конского волоса. Распространен в Шотландии