Гроза, рассказ

[Varo]

Новый рассказ в конце темы


Гроза

Когда летом случается сильная гроза, лето перестаёт быть само на себя похожим. Всё начинается с дальних сполохов в темнеющем небе и внезапно налетающего ветра. Люди, судя по направлению его, гадают и спорят, будет гроза или пройдёт стороной. Они наслаждаются этим ветром, который уносит прочь невыносимую духоту июньского дня. Они смотрят по сторонам – не видно ли вдалеке дождя? Люди начинают сильнее любить свой дом и друг друга.
Гроза – это пятое время года.

Мы жили тогда на Парковой улице, неподалёку от трамвайных путей.
Трамвай в нашем городе – это скорее артефакт особой культуры, нежели средство передвижения. На трамваях у нас можно путешествовать только по самым укромным, неприметным и исключительно пустынным местам. Я никогда не видел, чтобы в трамвае ехало более пяти человек, и никогда не понимал, как же трамваи окупают себя.
Видимо, никак. Видимо, нам просто нравится, что в нашем городе есть трамваи и укромные, неприметные места вроде Парковой улицы.
Была суббота. Днём мы с женой ходили купаться, неплохо провели пару часов на единственном чистом озере в городе. Потом вдруг стало холодно, закапал и быстро прекратился мелкий дождь. Мы собрались домой, и, когда выходили из трамвая на Парковой, прогремел первый раскат грома. Акации, что росли по сторонам рельсов, трепетали под всё усиливающимся ветром. Трамвай скрылся за поворотом, мы скрылись в подъезде.
Начало вечера у нас прошло в тихой семейной лени. Сначала был душ, потом ужин, потом какой-то фильм. Таким нехитрым образом было убито немало времени, мы решили, что очень устали, и что пора спать, но прежде нужно бы выпить ещё чаю.
Алина (так зовут мою жену) отправилась его заваривать, была её очередь, а я – курить на балкон.
Я назвал жену Алиной, хотя, - не знаю, интересно ли вам, - она предпочитала называться Алиной Сергеевной. Почему – не умела толком объяснить.
Я стоял, разглядывал асфальтовую дорожку. Следил за кучами пуха, летающего туда-сюда по улице.
Вдруг я заметил идущего по этой дорожке человека. Видом словим он будто говорил: «Да, да, мне всё равно, во что одеваться». То есть, я не хочу сказать, что он выглядел плохо, просто он явно не старался выглядеть хорошо. Он был тощ телом, смотрел под ноги и от этого казался сутулым. Давно не стриженными волосами не первой чистоты напоминал дьячка, красной потрёпанной бейсболкой, что их покрывала – персонажа малобюджетного фильма. На бежево-жёлтой толстовке – непонятная надпить на псевдоанглийском и какой-то узор. Руки в карманах самых обыкновенных штанов, ноги – в самых обыкновенных китайских кроссовках.
Да, Митин совсем не изменился со времён университета. Я его сразу узнал, как только он появился на дорожке.
Мы все вместе учились, я, Алина Сергеевна и Митин. Мы с ним не были близкими друзьями, у него, кажется, вообще друзей не было. Потом несколько лет я о нём ничего не слышал, а когда мы стали снимать эту квартиру на Парковой, как-то встретил Митина в магазине. Он первый меня узнал, поздоровался. Перекинулись парой слов о том, о сём, оказалось, что он живёт неподалёку. Я пригласил его к нам и с тех пор он частенько захаживал, а мы с женой бывали у него. Митин оказался интересным человеком, как ни странно.
- Алина! – крикнул я через открытую дверь балкона.
Она вышла из кухни с чайником в руках, взглянула на меня, изображая строгость, и добавила:
- Сергеевна. Чего тебе?
- Долей воды, кажется, к нам Митин сейчас зайдёт, я его с балкона видел.
- А он же в отпуске, вроде? – удивилась жена.
- Вернулся, наверное.
- Ну, здорово. Послушаем, где был, что видел.
- Да... Хотя, ты знаешь, у него что о работе, что об отпуске, кажется, всё какие-то одинаковые рассказы.
Мы вернулись на кухню.
- Одинаково интересные, Саша. Не то, что твои.
И вот звонок.
Я пошёл открывать. Действительно, за дверью стоял Митин. Мы пожали друг другу руки, я пригласил его выпить с нами чайку. Само собой, он не отказывался.
Так мы сидели втроём довольно долго, за окнами совсем стемнело. Дождь за это время успел начаться и прекратиться. Кое-где ещё гремело, сверкало.
Как и мечтала Алина Сергеевна, разговор вёлся почти исключительно о митинском отпуске. Потом Митин сказал, что у него с собой есть куча фоток оттуда, и мы переместились за комп.
Да, что сказать, впечатление фотографии производили сильное. Да ещё Алина Сергеевна включила эту свою ужасную музыку, сказала, что создаёт атмосферу.
Мы никак не могли наговориться, было решено выпить ещё по чашечке. Заваривать теперь пришлось мне.
Митин вспомнил, что неплохо бы было пойти покурить, и мы оставили Алину Сергеевну в одиночестве.
Улица лежала во мраке, лишь однажды она была вырвана из него неизвестно откуда взявшимся среди ночи трамваем. Далеко-далеко вспыхивали молнии, передавали привет от уходящей грозы. Ветер стих, молчали старые акации. Но ни одной звезды так и не стало видно, небо по-прежнему скрывали тучи.
Мы с Митиным первые мгновения стояли молча. Потом он начал вспоминать студенческие истории, ностальгически смеялся, я тоже. Мы почти не смотрели друг на друга, как это часто бывает между людьми, оказавшимися вдруг наедине.
Поэтому я не могу сказать, что выражало его лицо, когда он внезапно произнёс:
- Поёт.
Сейчас я сожалею, что не видел его глаз в тот самый первый момент.
- Кто поёт?
Он молчал. Я смотрел на него в недоумении.
А куда, интересно, смотрел он?
- Кто поёт, Митин? Ты чего?
Он поднял палец, как бы призывая меня к молчанию, будто я мешал ему слушать. Я прислушался тоже, как и он. Абсолютная тишина.
Прошло, наверное, минуты две. Хотя мне показалось, что больше.
У меня на шее висел плеер, флэшка, Мне часто приходилось пользоваться ей как диктофоном, я на ощупь включил запись и всё продолжал вслушиваться в тишину.
Митин, высунувшийся до этого в окно балкона, теперь вернулся обратно.
- Саш, не слышал? – он выглядел расстроенным.
- Да чего, чёрт возьми, слушать? Кто поёт?
- Да, поёт. Демон. Ладно, пошли.
Он открыл дверь в квартиру, из глубины которой прозвучал голос Алины:
- Эй, ну вы чего там?
- А, теперь слышу... – это я пытался шутить. Помогло, бывший необычайно сосредоточенным Митин даже улыбнулся.
Я опомнился и выключил диктофон. Батарейка его почти разрядилась, а я этого никогда терпеть не мог. Пришлось искать зарядник.
Когда мы сели за стол, на котором, кроме чая (спасибо моей милой жене), стояла ещё какая-то еда, я вовсе забыл о том случае на балконе. Наш гость, видимо, тоже, не заметно было и следа его недавней напряжённости. Митин довольно странный парень, мало ли, чего на него нашло. Неважно, решил я, и выбросил из головы.
Время было уже за полночь, и скоро Митин собрался уходить. Мы пошли провожать его.
На лавке у подъезда сели курить. Стояла необычайная тишина, воздух был спокойным и тёплым. Густые клубы дыма подолгу висели на одном месте, прежде чем раствориться.
Алина сказала, что замёрзла, и пошла в квартиру за курткой.
Мы с Митиным сидели и не спеша курили, оба сонные и зевающие.
- А она разве не в куртке была?
- Нет, видимо.
И опять сизый клубок повис прямо перед нами.
Жена вернулась, мы встали и пошли. Довели Митина до дома, попрощались и отправились обратно, По дороге пытались болтать, обсуждали планы на завтра.
Я почти не спал остаток ночи. То меня посещали какие-то отвратительные фантастические сны, то бельё казалось слишком жёстким, то подушка слишком горячей.
В конце концов мне всё это надоело, я осторожно встал, стараясь не разбудить жену, и вышел на балкон.
Небо заботливо укрыло землю одеялом тёмных туч. Они лежали очень низко, и свет нового дня едва мог проникать сквозь них. Мне даже казалось, что ни чудо рассвета, ни страшная жара вслед за ним никогда не наступят теперь.

Через пару месяцев мы переехали. Места мало, да и трамваи по ночам... в общем, нашлись какие-то причины.
Мы стали реже видеть Митина, реже и реже, пока совсем его не забыли.
Вспомнить мне пришлось только сегодня, по прошествии почти полугода.[color="#FF0000"][/color]

[Мантуок]

Это законченный проект или нет?Если не законченный - дописывай!!!

[Varo]

Ещё два небольших рассказа:

1. Стена

Одним из июльских вечеров Юра возвращался домой с работы. Он очень устал в тот день. Он смотрел то в одну, то в другую сторону, то вверх, то себе под ноги, и думал о том, как же ему надоела эта дорога от трамвайной остановки до дома.
Вот он дошёл до заброшенной стройки, а это значило, что половина пути уже позади.
Стройка стояла тут в неизменном виде столько, сколько Юра себя помнил. В детстве он с друзьями облазил её вдоль и поперёк. А для местных бомжей и наркоманов заросшие катакомбы, в которые превратились фундамент и первый этаж недостроенного дома, были просто раем. И поэтому стройку пару лет назад решили обнести забором.
Высокий бетонный забор, плита за плитой, проплывал перед рассеянным взглядом Юры.
И вот на одной из серых плит он увидел надпись. Крупные синие буквы складывались в слово «СПРАШИВАЙ:». Именно так, с двумя точками.
Надо сказать, на том заборе было великое множество самых разных надписей и рисунков. Юра никогда не обращал на них внимания. Но это «спрашивай» его заинтересовало.
Всю оставшуюся дорогу он думал о том, кто и зачем написал на заборе «спрашивай» с двумя точками. И кто должен был прочитать это? Скорее всего, конечно, надпись была абсолютно бессмысленным всплеском чьей-то фантазии. Благо, фантазёров в наше время хватает.
Но Юра и себя считал человеком не без воображения и вскоре пришёл к выводу о том, что, раз надпись так надолго заставила его задуматься, несомненно, автор её очень остроумен.
Юра решил написать что-нибудь в ответ. Что-нибудь такое, чтобы неведомый автор, прочтя ответ, признал бы в Юрии не менее интересного человека. И чтобы все остальные, кто заметил бы две надписи на серой плите, нашли бы их забавными. Надо только придумать этот ответ. Точнее, вопрос. Ведь рядом со словом «спрашивай» любой не-вопрос был бы неуместен, решил Юра.
Но вот прошло несколько дней, а вопрос так и не пришёл ему в голову. Кончилась неделя, в субботу он даже съездил на строительный рынок за баллончиком с краской. Юра решил взять красную. Он чувствовал, что вдохновение вот-вот коснётся его. Однако этого так и не произошло.
Юра забыл о дурацкой надписи до понедельника. А в понедельник он опять отправился на работу и не мог её не заметить. Любая из плит, составляющих забор, была целиком разукрашена и расписана, а на этой только одно «спрашивай:». Юра удивился, почему он только недавно её заметил. И почему не сразу заметил её отличие ото всех остальных.
На работе, во время очередного перекура, он решил, что должен написать хоть что-нибудь. Раз уж купил баллончик. Жизнь казалась Юре довольно скучной, и он старался разнообразить её, как только возможно. А на заборах писать ему ещё не приходилось.
Следующим утром на плите было уже три надписи: «спрашивай:», «где взять денег?» и «2159377», причём ни одна из них не была сделана Юрием. Кто-то опередил его. Юра не мог решить, насколько глупым было бы воспринимать всерьёз то, что он увидел. Но, как человек с воображением, он довольно скоро догадался, что могли бы означать те цифры (на это ушла четверть перекура). После работы он купил лотерейный билет.
Когда через неделю состоялся розыгрыш, Юра долго не мог поверить своему счастью. Забор оказался прав насчёт номеров, они совпали, все до одного! Юра понял, что больше никогда не вернётся на свою нелюбимую работу. Он достал из бара всё, что там было, и зачем-то напился в полном одиночестве. Он всё думал, кому бы позвонить, рассказать… но так никого и не вспомнил.
Он взял баллончик с красной краской и отправился к стене, широко улыбаясь каждому из редких прохожих. Тёплый тёмный ветер трепал его расстёгнутую по случаю жары рубашку, пока он нетвёрдой рукой писал: «зачем живём?» на заборе.
Закончив, Юра долго любовался на плиту, на свою и чужие надписи. Ему хотелось узнать, как появится ответ.
В какой-то момент он сообразил, что ответ, скорее всего, не появляется сам собой, что его кто-то приходит и пишет. Юра понял, что этот кто-то, наверняка, пишет ответы в одиночестве. Юра поспешил укрыться в кустах, откуда продолжал заворожённо следить за плитой. Он никак не ожидал, что уснёт, однако именно это с ним и произошло.
Его разбудил громкий разговор, происходивший где-то совсем неподалёку. Юра осторожно покинул своё укрытие. Не торопясь он вспомнил всё происшедшее, улыбнулся, снова осознав себя миллионером, вспомнил о стене с надписями. А когда взглянул на неё, понял, что за разговор его разбудил.
Юра увидел двух оживлённо болтавших мужиков прямо рядом с забором, в зубах одного из них дымилась сигарета. Этот последний сидел прямо на земле, высоко задрав подбородок, как будто проветривал бороду. А второй не спеша водил распылителем вдоль стены, нанося на неё побелку.
- Стой! Стой!!.. – заорал было Юрий, кидаясь на удивлённо смотревших на него мужиков. Но было уже поздно, плита стала идеально белой снизу доверху.
Юра упал на землю рядом с бородатым и стрельнул у него сигарету.
- На, держи. Чего разорался-то?
- Да… не важно. Ты хоть успел прочитать? Видел ты, что там было написано? – Глаза Юры, смотревшие на бородатого, были полны последней надежды.
- Неа, не помню. Коль, ты не помнишь?
И Коля ответил:
- Да мало ли, чего на заборах пишут, я что, дурак что ли, читать? Вставай, дальше пойдём. Хорош курить!
Юра лёг поудобнее и уставился в ослепительно яркое небо. Когда он собрался уходить, мужики уже сместились к самому концу забора.
С работы уйти у Юры не получилось, выигрыш оказался вовсе не таким большим, как он ожидал. Оказалось, ещё куча людей угадали номера. И Юра по-прежнему ходил туда сюда мимо стройки, два раза в день, но каждый его взгляд, брошенный на ту плиту, встречала только её безупречная белизна.


2. Зачем нужны карты?

Что за чудо – супермаркеты! Это я говорю о любых магазинах с самообслуживанием, но чем они больше, тем, конечно, только лучше.
Я люблю бывать в том из них, что недалеко от моего дома. Иногда мне и не нужно ничего, а я всё равно иду в супермаркет – ведь там всегда найдётся для меня какая-нибудь приятная мелочь. Красивая дешёвая кружка, например, какая-нибудь щётка для усов или, на худой конец, пакетик фисташек. Да и прогулка, к тому же.
В тот вечер я возвращался домой из тренажёрного зала, на плече у меня поэтому висела большая чёрная сумка. И по одному взгляду тётки-охранника я понял, что её придётся уложить в ящик, прежде чем войти в торговый зал.
Миновав турникет с фотоэлементом (ещё одно чудо), я тут же предался столь любимому мной занятию. Я начал, легонько подталкивая тележку, обходить ряды супермаркета в привычном своём, давно установившемся порядке. Я глазел на пёстрые полки с разными товарами и на немногочисленных в этот поздний час посетителей.
Какая-то неизвестная копчёная рыба попалась мне не глаза – решил взять, попробовать. Нужно было купить хлеба, молока, может, ещё чего – сейчас уже не вспомнить. Закинув всё это в тележку, я поехал на кассу, где, ввиду приятного мне отсутствия очереди, задержался ненадолго.
Открыв свой ящик, я не поверил глазам, которые увидели там вместо моих вещей колоду игральных карт. О чём я подумал в первый момент? Ну, конечно, должно быть, перепутал ящики. Сравнил номера на дверке и на ключе – нет, всё правильно. Попробовал открыть пару соседних ящиков – ключ не подходит. Сунулся было наугад в ещё какой-то – та же история, да тут ещё тётка-охранник, посчитав моё поведение странным, спросила, в чём дело. Я рассказал ей о своей проблеме, на что она ответила, очевидно, не поверив моим словам, что, если бы я оставлял в ящике сумку, сумка там бы и была сейчас, а никакие не карты. И добавила, что шутки она понимает плохо и вообще не любит всяких идиотских розыгрышей.
- Да какие шутки? – говорю ей раздражённо, - вы же сами видели, что я с сумкой входил! И как убирал её, тоже видели.
- Вас тут за день знаешь, сколько с сумками?
Начались долгие препирательства. Я победил, тётка вызвала кого-то из своих начальников, и он велел открыть все ящики, что были в магазине. Осмотрев их, я нигде своей сумки не нашёл. Тогда я, уже самого себя чувствуя жертвой розыгрыша, потребовал показать мне запись с камеры видеонаблюдения.
Начальник долго не хотел мне этого позволять, я настаивал, и в итоге он сдался. Мы прошли в каморку с мониторами, посмотрели запись. Там я увидел себя, укладывающего сумку в ящик, потом минут пятнадцать в кадре ничего не менялось, а потом я же вернулся с покупками и открыл тот самый ящик. Начальник с тёткой больше не оспаривали то, что я был с сумкой, но сказали, что помочь ничем не могут. Настояв, чтобы я забрал с собой карты, они попрощались со мной.
Я вернулся домой и стал думать, что же это произошло сейчас. Вспомнил сегодняшнее число, месяц, день недели, подошёл к календарю, чтобы свериться. На всякий случай. Оказалось, что я правильно всё вспомнил.
Я сел за стол, положил перед собой карты. Взял их снова в руки, перемешал. Как-то само собой вышло, что я стал их считать. Насчитал только тридцать пять, одной не хватало. Недолго пришлось выяснять, что это была девятка червей.
На другой день я рассказал этот случай ребятам из университета. Конечно, нельзя было думать, что они мне поверили, но история им показалась занятной. Одному как раз надо было ко мне за лекциями, другой увязался за компанию, и втроём мы отправились ко мне. Я угостил их чаем и заодно показал карты. Вот, говорю, смотрите. Карты, сами по себе, я понимал, не могли быть доказательством того, что произошло вчера в супермаркете, но мне всё это никак не давало покоя, и я хоть как-то хотел приобщить друзей к своей проблеме.
Тот из них, кто первый взял в руки карты, поступил с ними так же, как и я. Сначала перемешал, а после принялся считать.
- Одной не хватает, - сказал он, как закончил считать.
- Да, я ж говорил. Девятки червей.
- Да ладно? – мой приятель удивился, - вот же она.
Он отсчитал от верха колоды три или четыре карты, вытащил и показал нам девятку червей. Он, должно быть, заметил её, пока считал, и запомнил, потому что она была недалеко с краю.
- Хм… - я взялся даже за подбородок, глядя на эту девятку и ничего не понимая, -вчера не было её! Не может быть.
Я взял у приятеля колоду, сунул в середину её девятку и стал выяснять, какой же карты теперь не хватает. Это оказался валет треф.
Тем не менее, друзьям моим карты скоро наскучили, и, хоть они и волновали меня самого чрезвычайно, я отложил их на край стола и включился в разговор на какую-то другую тему.
Когда они ушли, я взялся за свои карты снова. Я-то знал точно, что вчера валет был на месте, и то, что сегодня он исчез куда-то, для меня было странно. Колода была ещё раз осмотрена. В ней не было теперь семёрки пик.
Я, проделав этот нехитрый опыт ещё пару раз, позвонил тем друзьям, что сидели у меня недавно. Один наотрез отказался приходить, утверждая, что у него есть дела поинтересней, а другой через полчаса уже сидел у меня и вместе со мной сходил с ума, раз за разом обнаруживая в колоде недостаток то одной, то другой карты. Стоило их перемешать – и потерянная прежде карта возвращалась на место, а какая-нибудь другая исчезала.
Две головы лучше одной. Но в случае с этими картами ни одна из наших двух не могла предложить сколько-нибудь внятного объяснения.
Тут уж мой приятель поверил в рассказ о супермаркете и пропавших вещах. И в итоге всех размышлений, в ходе которых выдвигались довольно бредовые идеи относительно карт, мы решили пойти в магазин и показать чудо-колоду охраннице и её начальнику.
Но нас ждало разочарование. Тётки на входе не было, и одна из кассирш сказала, что она сегодня уволилась. А начальник ушёл в отпуск, он давно собирался.
Мыс приятелем показали в тот вечер карты всем знакомым, кого смогли заинтересовать и вытащить из дома, но никто из них не умел ничего сказать или предложить толкового.
Когда один из них, допивая вторую банку пива, стал предполагать, что шкафчик в супермаркете – врата в другой мир, а карты – своего рода ключ к ним, я понял – дискуссию пора закрывать.
Дома я убрал карты в стол и решил про них пока не думать. Нужно было сумку покупать теперь, старая, видимо, навсегда пропала в параллельном мире. Да и зачёты, к тому же, никто не отменял, и в последующие несколько дней я погрузился в занятия.
Сессия для меня – всегда почему-то радостное событие. Последнее время я даже начал понимать, почему.
Всё наше студенческое сообщество, с которым вместе я учился, с самых первых месяцев своего существования разбилось на несколько групп близких товарищей. Они либо по общим интересам образовывались и выделялись, либо по территориальному признаку, либо же просто случайные люди находили друг в друге что-то притягательное. А я одинаково обращался со всеми и не мог сказать про себя, что принадлежу к какому-то кругу. И поэтому все мои однокурсники были со мной одинаково приветливы, но и одинаково холодны, и все были мне чужие.
На время же сессии это положение менялось, все группы сливались в одну, получив на всех один общий интерес. И тогда я уже не так был одинок, и со всеми мне было, о чём поговорить, и со всеми было легко и весело.
Первый зачёт прошёл гладко. Многим он достался вообще без какого-либо испытания, потому что препод вёл статистику посещения своих лекций, и те, кто прогуливал мало, были теперь вознаграждены. К остальным он отнёсся довольно дружелюбно, хотя и помучил часок другой, но был при этом весел, рассказывал всякие байки. А мучение сопровождалось особенным углублением в предмет, до того, что он даже начинал казаться интересным, чего никто не мог сказать в течение семестра.
Но вот зачёт кончился, и все разбежались, и то единение, о котором я говорил, рассеялось. Кто-то отправился на работу, кто-то ещё Бог знает куда, и нас, не нашедших, чем себя занять, осталось всего трое – я, угрюмый парень-ботан и симпатичная девочка.
Кое-как мне удалось это малочисленное общество организовать и отправить вместе с собой пить пиво. Ясное дело, разговор не клеился, пил я один, девочка скучала. Парень-бот представлял для неё теперь, когда зачёт был позади, мало интереса. Он принялся рассуждать о предстоящих экзаменах, что только усугубило положение.
Потом девочка куда-то позвонила, и за ней приехал бандитского вида тип на дорогущей машине, из которой на всю улицу орала басистая псевдомузыка. Бандит пожал нам руки и увёз симпатичную девочку. А я допил пиво, попрощался с ботаном и поплёлся домой в весьма унылом настроении.
У меня ведь не было ни машины, ни работы, ни девочки, и не было, к тому же, никаких пристрастий, увлечений или целей. Жизнь моя представлялась мне во всей полноте её бессмысленности, пока я брёл домой.
В супермаркет заходить не стал и обедал пельменями. В это время по телевизору шла какая-то дешёвая передача обо всяких необъяснимых вещах, тайнах и военных секретах разных правительств.
Поливая свои пельмени соусом, я слушал о том, как спецслужбы изучают гадалок и заклинателей в тайне ото всех, чтобы понять и использовать, если получится, их способности.
Этот сюжет напомнил мне о моих картах. Я тоже решил отдать колоду на изучение каким-нибудь спецслужбам – самому всё равно от них толку мало, а то, глядишь, дадут какую-нибудь премию, сумку куплю.
Узнав в справочной телефон областного управления ФСБ, я позвонил туда и нескольким разным сотрудникам, по очереди подходившим к аппарату, терпеливо и подробно рассказал о картах. Они спросили мои координаты и обещали связаться со мной в ближайшее время.
Но то ли они мне не поверили, то ли не смогли скоро решить, кому и как стоит заняться моим вопросом, и стоит ли вообще, но вот целая неделя прошла с того дня, а ничего от них не слышно.
Как-то раз ко мне на этой неделе, пока я ждал звонка из ФСБ, зашли какие-то сектанты-проповедники в составе молодой девушки с очень серьёзным лицом и ещё более серьёзной старушки. Домой я их приглашать не стал – мало ли, ещё стащат чего. Разговор происходил на лестничной клетке, куда я нехотя выбрался, надев тапки.
Пока сектанты обрушивали на меня свои вопросы философского плана, на которые у меня, понятно, не было и не могло быть внятных ответов, я всё думал, как же они пришли к своим нынешним убеждениям и образу жизни. Особенно старуха… ведь она когда-то жила в Советском Союзе, пионеркой была. А судя по её суровому, скорее всего, как я думал, годами формировавшемуся взгляду, она даже могла занимать какую-то партийную должность или быть педагогом. Наверняка лет тридцать назад, если бы кто рассказал ей, как она будет ходить по квартирам и раздавать брошюрки, она бы сильно удивилась. А может, она всю жизнь проработала кондуктором в трамвае… всё равно бы удивилась. И ни за что бы не поверила.
Когда они закончили склонять меня к сотрудничеству и, не заметив с моей стороны никакого интереса, собрались идти дальше, я сказал, что сейчас вернусь, и исчез в квартире. Вернулся через минуту и говорю им:
- Да, вот вы говорили… Библия, и прочее…а вот смотрите, что я вам покажу.
И я показал им свои карты, точнее, продемонстрировал их чудесное свойство.
Девушка картами очень заинтересовалась, а старушка, наоборот, быстро спрятала все брошюрки и заторопилась уходить.
- Пойдём, издевается же… - шепнула она своей молодой спутнице.
- Почему же издевается?
- Да, почему издеваюсь? Я хочу понять просто, что это, и зачем они у меня оказались!
Я рассказал вкратце историю про супермаркет и продолжал:
- Ведь вы… ну как это… должны знать про такие вещи!
Но они, кажется, не знали. Всем нам как-то неловко стало продолжать разговор, и я закрыл дверь, сказав им «до свидания». И оставшись опять без ответа.
Побыв какое-то время ещё дома, я под вечер решил пойти бесцельно бродить. И забрёл в небольшой парк.
Там, на одной из скамеек, я увидел Дашу. Я сразу понял, что это – её имя, хотя мы и не были ещё знакомы. Я замедлил шаг, чтобы иметь возможность подольше любоваться ею. Ведь я знал, как бы сильно мне ни хотелось с ней заговорить, я этого не сумею, пройду мимо, а оглядываться будет как-то неудобно и глупо.
Эта девушка, захватившая всё моё внимание, сидела с какой-то книгой в руках. Когда я поравнялся с её скамейкой, ноги мои решительно отказались нести меня дальше. Пришлось сесть рядом, не стоять же посреди дороги.
Я старался придать себе как можно более безмятежный вид и уж тем более ни за что не позволять себе смотреть в её сторону. Это было до невозможности трудно и кончилось тем, что я уставился в её книгу.
Тот абзац, что попался мне на глаза, описывал какой-то древний храм на берегу тёплого прозрачного голубого океана. Там было сказано, что храм этот, построенный сотни лет назад неизвестно кем, был давно покинут, но и в виде развалин продолжал оставаться прекрасным. И то, что часть этого причудливого сооружения в результате, должно быть, какого-то катаклизма, погрузилась в океан, только придавало ему таинственности и очарования.
Тут я заметил на себе её раздражённый взгляд. Ещё бы, кому понравится придурок, читающий вашу книгу через ваше плечо.
Нужно было что-то сказать.
- Э… можно?..
Я так и не придумал, чего бы попросить у неё этим «можно». И начал заново:
- Смотри… сейчас, минутку…
Я доставал из кармана колоду и думал, хватит ли ей терпения досмотреть до конца все эти пересчитывания и перемешивания, необходимые, чтобы обнаружить чудесное свойство моих карт.

[Varo]

Ну, что же вы? Всем всё понравилось?

[pustota]

Да! Да, мне все понравилось! Но у Вас же ... послушайте, у Вас есть совесть? Очень интересно, захватывающе! И такой облом - оборвано на середине. А дальше? Дальше-то что было? Не тяните с продолжением, пожалуйста.

[Varo]

нет продолжения, все три - закончены)

[J.A.]

Классно, мне понравилось. Особенно "Стена". Просто шикарно!

[Varo]

спасибо, приятно слышать

[pustota]

нет продолжения, все три - закончены)

жаль. ведь на самом деле, закончена только стена.

[AlexFeSS]

Гроза мне не показалась законченной. Если это конечно не реальная история. А то получается увлекательное начало без конца.

Днём мы с женой ходили купаться, неплохо провели пару часов на единственном чистом озере в городе.

Удивительно.