Так почему же все-таки Мандельштам?, "Фонетика - служанка серафима"

[Weronika]

Просматривала собрание стихотворений, и вот "улов" :

Silentium 1

Она еще не родилась,
Она и музыка и слово,
И потому всего живого
Ненарушаемая связь.

Спокойно дышат моря груди,
Но, как безумный, светел день.
И пены бледная сирень
В черно-лазоревом сосуде.

Да обретут мои уста
Первоначальную немоту,
Как кристаллическую ноту,
Что от рождения чиста!

Останься пеной, Афродита,
И, слово, в музыку вернись,
И, сердце, сердца устыдись,
С первоосновой жизни слито!

1910, 1935

1 Молчание (лат.)

******

В огромном омуте прозрачно и темно,
И томное окно белеет.
А сердце -- отчего так медленно оно
И так упорно тяжелеет?

То всею тяжестью оно идет ко дну,
Соскучившись по милом иле,
То, как соломинка, минуя глубину,
Наверх всплывает без усилий.

С притворной нежностью у изголовья стой
И сам себя всю жизнь баюкай;
Как небылицею, своей томись тоской
И ласков будь с надменной скукой.

1910

[Вениамин Фикус]

* * *

Я не слыхал рассказов Оссиана,
Не пробовал старинного вина;
Зачем же мне мерещится поляна,
Шотландии кровавая луна?

И перекличка ворона и арфы
Мне чудится в зловещей тишине;
И ветром развеваемые шарфы
Дружинников мелькают при луне!

Я получил блаженное наследство —
Чужих певцов блуждающие сны;
Свое родство и скучное соседство
Мы презирать заведомо вольны.

И не одно сокровище, быть может,
Минуя внуков, к правнукам уйдет;
И снова скальд чужую песню сложит
И, как свою, ее произнесет.

© О. Э. Мандельштам

Это про постмодернизм

[Weronika]

А это - просто так , без всякого постмодернизма.

Люблю под сводами седыя тишины
Молебнов, панихид блужданье
И трогательный чин -- ему же все должны,--
У Исаака отпеванье.

Люблю священника неторопливый шаг,
Широкий вынос плащаницы
И в ветхом неводе Генисаретский мрак
Великопостныя седмицы.

Ветхозаветный дым на теплых алтарях
И иерея возглас сирый,
Смиренник царственный -- снег чистый на плечах
И одичалые порфиры.

Соборы вечные Софии и Петра,
Амбары воздуха и света,
Зернохранилища вселенского добра
И риги Новаго Завета.

Не к вам влечется дух в годины тяжких бед,
Сюда влачится по ступеням
Широкопасмурным несчастья волчий след,
Ему ж вовеки не изменим.

Зане свободен раб, преодолевший страх,
И сохранилось свыше меры
В прохладных житницах, в глубоких закромах
Зерно глубокой, полной веры.

Весна 1921, весна 1922

[котяра]

Weronika - вполне себе и постмодернизм, только аллюззии еще поискать.

Мандельштама считаю бесспорным гением.
Но отрывок в сабже спорен, конечно, но кто как видит уж.



Вот соскучилсо уже по Питеру.

Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.

Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,

Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.

Петербург! я еще не хочу умирать!
У тебя телефонов моих номера.

Петербург! У меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.

Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,

И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
(с) мандельштам

А еще вот еще приятный из раннего:

Отравлен хлеб, и воздух выпит:
Как трудно раны врачевать!
Иосиф, проданный в Египет,
Не мог сильнее тосковать.
Под звездным небом бедуины,
Закрыв глаза и на коне,
Слагают вольные былины
О смутно пережитом дне.
Немного нужно для наитий:
Кто потерял в песке колчан,
Кто выменял коня,- событий
Рассеивается туман.
И, если подлинно поется
И полной грудью, наконец,
Все исчезает - остается
Пространство, звезды и певец!

upd. только только что понял, весьма приняв отравы в грудь, насколько спорно последнее слово. Если кто понял, не обессудьте, но правда же. И не факт, что в оригинале не было именно оно.

[Вениамин Фикус]

* * *

Когда Психея-жизнь спускается к теням
В полупрозрачный лес, вослед за Персефоной,
Слепая ласточка бросается к ногам
С стигийской нежностью и веткою зеленой.

Навстречу беженке спешит толпа теней,
Товарку новую встречая причитаньем,
И руки слабые ломают перед ней
С недоумением и робким упованьем.

Кто держит зеркальце, кто баночку духов,--
Душа ведь женщина, ей нравятся безделки,
И лес безлиственный прозрачных голосов
Сухие жалобы кропят, как дождик мелкий.

И в нежной сутолке не зная, что начать,
Душа не узнает прозрачные дубравы,
Дохнет на зеркало и медлит передать
Лепешку медную с туманной переправы.

© О. Э. Мандельштам

[Enian]

Некоторые из моих любимых стихотворений тут уже выложены. Однако же, не все, не все...


* * *

Я ненавижу свет
Однообразных звезд.
Здравствуй, мой давний бред, -
Башни стрельчатый рост!

Кружевом, камень, будь
И паутиной стань,
Неба пустую грудь
Тонкой иглою рань!

Будет и мой черед -
Чую размах крыла.
Так - но куда уйдет
Мысли живой стрела?

Или свой путь и срок
Я, исчерпав, вернусь:
Там - я любить не мог,
Здесь - я любить боюсь...

1912


* * *

После полуночи сердце ворует
Прямо из рук запрещенную тишь,
Тихо живет, хорошо озорует -
Любишь - не любишь - ни с чем не сравнишь.

Любишь - не любишь, поймешь - не поймаешь...
Так почему ж как подкидыш дрожишь?
После полуночи сердце пирует,
Взяв на прикус серебристую мышь.

[Weronika]

Некоторое стихотворения Мандельштама столь популярны, что начали повторятся в теме . Например, о слепой ласточке.
А вот это вроде не звучало.

* * *

Я в хоровод теней, топтавших нежный луг,
С певучим именем вмешался,
Но все растаяло, и только слабый звук
В туманной памяти остался.

Сначала думал я, что имя - серафим,
И тела легкого дичился,
Немного дней прошло, и я смешался с ним
И в милой тени растворился.

И снова яблоня теряет дикий плод,
И тайный образ мне мелькает,
И богохульствует, и сам себя клянет,
И угли ревности глотает.

А счастье катится, как обруч золотой,
Чужую волю исполняя,
И ты гоняешься за легкою весной,
Ладонью воздух рассекая.

И так устроено, что не выходим мы
Из заколдованного круга;
Земли девической упругие холмы
Лежат спеленатые туго.
1920

[DyingLight]

Тоска по мировой культуре... 

* * *

Я пью за военные астры, за всё, чем корили меня:
За барскую шубу, за астму, за желчь петербургского дня.

За музыку сосен савойских, полей елисейских бензин,
За розы в кабине ролс-ройса, за масло парижских картин.

Я пью за бискайские волны, за сливок альпийских кувшин,
За рыжую спесь англичанок и дальних колоний хинин,

Я пью, но еще не придумал, из двух выбирая одно:
Весёлое асти-спуманте иль папского замка вино.

Не столько тоска, сколько ирония. Он смеялся над критиками и немножко над собой. Что пить при нищенской жизни 20-х и начала 30-х - анти-спуманте или папского замка вино, вот в чём вопрос! Но здесь ирония не выглядит горькой.
(Это объяснение я прочитал в книге Бенедикта Сарнова "Заложник вечности. Случай Мандельштама".)

Это про постмодернизм

Постмодернизм? В греческом зале?!



Улыбнись, ягненок гневный с Рафаэлева холста, -
На холсте уста вселенной, но она уже не та!

В легком воздухе свирели раствори жемчужин боль, -
В синий, синий цвет синели океана въелась соль.

Цвет воздушного разбоя и пещерной густоты,
Складки бурного покоя на коленях разлиты.

На скале черствее хлеба - молодых тростинки рощ,
И плывет углами неба восхитительная мощь.

О. М.
1937

[Вениамин Фикус]

Не столько тоска, сколько ирония. Он смеялся над критиками и немножко над собой. Что пить при нищенской жизни 20-х и начала 30-х  - анти-спуманте или папского замка вино, вот в чём вопрос! Но здесь ирония не выглядит горькой.
(Это объяснение я прочитал в книге Бенедикта Сарнова "Заложник вечности. Случай Мандельштама".)

Чёрт его разберёт, Бенедикта Сарнова. Может, он и прав. Мне всё же кажется - не особенно. "Тоской по мировой культуре" Мандельштам, как известно, назвал акмеизм _вообще_ - не свои стихи двадцатых и тридцатых, а и тот, десятых годов, акмеизм, где Гумилёв, Ахматова и другие. И, пожалуй, в акмеизме есть какая-то жадность до мировой культуры - все эти Африки и флибустьеры у Гумилёва, все эти злые в своей любви-нелюбви женщины у Ахматовой - которые могли бы быть из любой страны, которые родом не из России и не из Петербурга - из мира. Не хочу этим сказать, что до Сервека и акмеизма к мировой культуре не обращались - обращались, и ещё как. Но вот отношение было иным - этой вот жадности не было.

ИМХО, разумеется.

[DyingLight]

Мне всё же кажется - не особенно. "Тоской по мировой культуре" Мандельштам, как известно, назвал акмеизм _вообще_ - не свои стихи двадцатых и тридцатых, а и тот, десятых годов, акмеизм, где Гумилёв, Ахматова и другие. И, пожалуй, в акмеизме есть какая-то жадность до мировой культуры - все эти Африки и флибустьеры у Гумилёва, все эти злые в своей любви-нелюбви женщины у Ахматовой - которые могли бы быть из любой страны, которые родом не из России и не из Петербурга - из мира.

Африканские звери, китайский зонтик (реальный?), брабантские манжеты и прочее у Гумилева - это любовь к экзотическим декорациям, мировая культура здесь и не ночевала. Не флибустьеры же были её носителями. По той же причине я сомневаюсь, что Мандельштам тосковал по розам в кабине роллс-ройса. Парижские картины - ещё куда ни шло, но ведь у него "масло парижских картин". В одном ряду со спесью англичанок звучит не очень-то возвышенно...