Любимые стихи на данный момент, Избранное

[Заяц Несудьбы]

[Dum loquimur, fugerit inuida aetas..]

такая зима большая, никак не дают тепла.
а я тебе спать мешаю, а полночь белым-бела.
а в море темнее дали, и берег совсем озяб.
давай тебе погадаю. мне можно, тебе нельзя,
когда проспала, и рада, что утром тепло рукам,
а ты будь умней, не надо по звёздам и облакам,
и солнце ушло на запад, и крови его не тронь,
и завтра такое завтра, насквозь его проворонь.
а ты просыпайся первой, и засветло обними,
и прялку возьми, и вербу, и тёмный кувшин возьми,
и ночь, и трескучий хворост, и чёрный на белом след.

и твой озарённый голос.
и мой говорящий свет.

© Екатерина Перченкова

[Заяц Несудьбы]

* * *
О как мы легко одеваем рванье
И фрак выпрямляющий спину
О как мы легко принимаем вранье
За липу чернуху лепнину

Я двери борделя и двери тюрьмы
Ударом ботинка открою
О как различаем предателя мы
И как он нам нужен порою

Остались мы с носом остались вдвоем
Как дети к ладошке ладошка
Безвыходность климат в котором живем
И смерть составная матрешка

Билеты в читальню ключи от квартир
Монеты и презервативы
У нас удивительно маленький мир
Детали его некрасивы

Заманят заплатят приставят к стене
Мочитесь и жалуйтесь богу
О брат мой попробуй увидеть во мне
Убийцу и труп понемногу

© Сергей Чудаков

[Заяц Несудьбы]

ДОЖДИ ВЫДУМАННОЙ ЮНОСТИ

Когда заваривается твой Роллтон, во время перерыва на работе,
Все двадцать три телевизора вещают о Юго-Восточной Украине.
Вчера ты любил Пусси Райот с Навальным до икоты,
Сегодня кричишь о правильной внешней политике и Русском Мире.

- В болотниках с Навальным ныне нет правды, ведь они поддержали Евромайдан,-
Сказала тебе бабушка с митинга в честь политзаключённых.
- А все эти неруси пусть едут по родным местам!, -
Откликнулся ты, смакуя лагман в узбекской столовой.

А я стою и курю около входа в торговый центр,
После работы там, порой вечерами понимаю подрывников-террористов,
Взрывающих жирных блядей, готовых залезть за лишний сантиметр
На телевизоре в кредит от банков немецко-российских.

Нет, не подумайте, это не кричащие призывы к экстремизму модному,
Рамзан Ахматович и подобные, не вспоминайте Чечню лесов прозрения.
Не надо взрывать “многонациональную отчизну”. Ведь мне покорному
Завтра непременно нужна современная “умная техника нового поколения”.

После университета я буду работать в пенсионном фонде или соцзащите,
В приёмные дни ожидая ваших мам с конфетками, уже пенсионерок.
Они будут кричать во время моего обеда: “Справку! Помогите!”
А я, с котлетами закрывшись за пять дверок,
Буду плакать о неодетой жене и отпуске в Египте.

А твоё мелочное счастье зависит от того,
Сколько кофточек продаст подруга из Кемерово.
Вы спрячетесь под одеяло и будете слушать "Кино",
Спрячетесь от Украины, России и мира целого.

Ещё сильнее стреляют лун рамки,
Я не верю в будущее и человечество.
Это теория запоя и пьянки.
Но их нет. Как и нет ничего вечного.

© Илья Сойер

[Morannon]

Ты, музыка, пьянишь, как пенистый прибой!
И я плыву туда,
Где дымку пьёт эфир, где над волной морской
Чуть светит мне звезда;

Моя душа и грудь той музыкой полны,
Что слышу я, когда
Мой парус вьётся там, над гребнями волны,
Где пенится вода;

Девятый вал встаёт, мой парус в клочья рвёт,
Снастями зло звеня;
И ветер штормовой, и бездны страстный взлёт

Баюкают меня.
Иначе – штиль. Безветрие безбрежно разольёт
Отчаянье моё!

[Заяц Несудьбы]

***

…Буераки. Овраги. Лес.
В эти виды себя упихивай.
Ты не бойся, не плачь, малец, —
Это Родина. Она тихая.

В ней — жучки да травы пучки,
Паутина в углах клочками,
В ней запечные старички
Перепукиваются со сверчками.

Благодать! На крылечке кот —
Глаз хитёр, полосат животик.
Близнецами за годом год
Вымирают… А вы живёте.

Я бы здесь погостил денёк:
Я бы пил из колодца воду,
Перечитывал «Огонёк»
69-го года,

И, понурый ус теребя,
Ждал — когда ж этот день закончится?
…Знаешь, Родина, мне с тебя
Даже плакать уже не хочется.

© Плотов. Из Омска он.

[Заяц Несудьбы]

* * *

Запах лжи, почти неуследимый,
сладкой и святой, необходимой,
может быть, спасительной, но лжи,
Может быть, пользительной, но лжи,
может быть, и нужной, неизбежной,
может быть, хранящей рубежи
и способствующей росту ржи,
все едино - тошный и кромешный
запах лжи.

© Борис Слуцкий

[Заяц Несудьбы]

* * *

Господи Боже снежной страны,
Где я родился — и зачарован
Чистой метелью первой вины
Над занесённым скорбью перроном
Памяти! Где мои дни сочтены
Вольного творчества вихрем суровым!

Боже неисчислимых земель,
В зимнюю — эту — меня ведущий
За руку, чтобы забвения мел,
Лица стирая, крошился всё гуще,
Чтобы за ним я расслышать сумел
Снежную вьюгу поющие души!

Боже начала и Боже конца
И бесконечной посмертной метели,
Гаснущей музыкой слух наш мерцал,
Мы не Тебя — мы друг друга хотели,
Мы от безмолвья бежали, о Царь
Снежного зарева душ и материй!

Господи Боже первой вины,
Первых раскаяний — ломких и льдистых,
Зиму пошли — пробужденья и сны,
Встречи снежинок — раздельных и быстрых.
В нас — обжигающий гений страны,
Времени призрачного пианистах!..

© Дмитрий Щедровицкий, 1983

[Заяц Несудьбы]

* * *

Когда, озаряемый зимними
Лучами въ холодном саду,
Въ молчаньѣ подъ низкими синими
Вѣтвями я тихо иду

И, тѣни рисуя на гравіи,
Растетъ золотое пятно,
Забыть о себѣ, о тщеславіи
Мнѣ въ эти минуты дано.

И все, что я видѣлъ, до малости,
Я вижу яснѣе стократъ -
Как будто въ послѣдней усталости
Душа оглянулась назад.

© Николай Авдеевич Оцуп

[Заяц Несудьбы]

ИЗ ОКНА

Вид из окна налоговой инспекции
Внушает мне подобье ретроспекции:
Там блочный дом годов семидесятых,
С балконами, естественно, в рассадах,
Район бандитский, сплошь СПТУ,
ДК, для сохранения баланса,
Куда я не совался — потому,
Что в принципе светиться там боялся.
Там был собес, и, чтоб дополнить ад,
Там размещался райвоенкомат,
Бетонзавод, районная ментура
И всё для постановки на учет;
Я там бывал и вырвался оттуда,
Поэтому я знал, кто там живет.

А кто там жил? Там жил отец семейства,
Мать в бигудях и бабка из села,
Дед-ветеран и внук-бандит имелся,
И дача под Владимиром была.
Поближе к маю, в ясный выходной,
С энергией надсадно-показной
И тщательно скрываемой досадой
Они в «москвич» садились всей родней
И во Владимир ехали с рассадой.

Они тогда считались соль земли,
Хотя и были полные нули,
Теперь-то я могу сказать про это,
Поскольку спор в отсутствии предмета:
Теперь их нет. Смотря на их фасад,
Я там не вижу никаких рассад.

Тогда была известная среда —
Тоска и драки спального района
И, так сказать, инерция стыда,
Зароненного в нас во время оно,
Когда на них лежал последний свет
Сороковых, шестидесятых лет.
С людьми эпохи бурной, полосатой
Я их бы соотнес — и то едва,—
Как дерево с балконною рассадой;
Но и рассада все-таки жива!
И даже в суетливых девяностых
(Закончившихся прежде нулевых)
На них еще лежал какой-то отсвет —
Но тут не стало их как таковых.

Куда девалась эта нелюбезность,
Бесповодная хмурость, затрапезность,
Задавленность, глядящая из глаз?
Ведь не могли как класс они исчезнуть?
(В конце концов, мы были тот же класс.)

И вот теперь, припоминая вчуже
Их доблести, их нравы, их года,—
Я думаю: их съели те, кто хуже,
Но в гибнущих системах так всегда.
И кабинет налоговой инспекции
Мне видится рассадником инфекции,
Где очередь из раболепных хамов —
В известном смысле я и сам таков.
ДК исчез, необратимо канув.
В него вселили налоговиков.

И вот вопрос: жалеть ли мне о тех,
Раз те, как оказалось, лучше этих?
О бигудях, о вечно злобных детях,
Не знающих осмысленных утех?
Ведь интересно: где теперь рассада,
Гитара, цветомузыка, кастет,
«Москвич», гараж, лиловая помада,
До полночи звучащая ламбада,
Уют их обихоженного ада,
Похожего на школьный туалет?
Где все, что обещало новый свет
И оказалось никому не надо?

И думаю: неинтересно, нет.

© Д. Л. Быков

[Заяц Несудьбы]

* * *

Скольженье белых дней, асфальт и мокрый снег
Орудия стреляют из-за сада
Конина снова поднялась в цене
Лишь фонари играют над осадой
Рембо, вам холодно?
Ну ничего, я скоро
Уеду в Африку, смотрите, гаснет газ
Солдаты ссорятся и снег идет на ссоры
Лишь там один не закрывает глаз
И шепчет пушка
Смотрит из окна
Такой зимы давно я не запомню:
Земля внизу тверда и холодна
Темно на лестнице и снег идет из комнат
Рембо молчит и снег летит быстрей
Он нас покинул.
Свет, он умирает:
В свои стихи уходит от гостей
Нечистою страницей покрываясь
Конина снова поднялась в цене
А сколько лошадей мы убиваем

© Борис Поплавский