Александр Беляев. Литературные находки, Советский период

[Андрона]

**** Александр Беляев "Земля горит". (окончание)
**** Поля. Вечер. Солнце заходит. Горит нефть в канаве. Миллионы саранчевых личинок гибнут в огне, а новые полчища все лезут. Сгорают и лезут, лезут и сгорают.
**** В одном месте пламя погасло. Нефти не хватило, потушила ли саранча своими телами, — погасло пламя, прорвалась саранча — ползет.
**** — Нефти! Скорее нефти! Подливай! еще!
**** Школьники в резиновых перчатках и противогазовых масках бегают по полю с ящиками, разбрасывают отраву, иногда под ядовитым дождем, падающим с аэропланов Саранча ест приманку и дохнет. Но саранчи больше, чем приманки.
**** Штаб. Донесение: саранча переступила границу совхоза. Идет по жнивью. Машины жнут пшеницу быстрее, чем движутся остатки полчищ саранчи.
**** — Все дело в темпах, — говорит с облегчением главком.
**** В комнату вбегает молодой биолог.
**** — Нашел! Открыл! Смерть саранче!
**** - В чем дело?
**** — Заражение саранчи особыми паразитами. Молниеносная смерть!
**** — На этот раз ты маленько опоздал. Урожай спасен, — говорит главком-3 - Но если твое средство...
**** - Радикальное!
**** — Посмотрим!
**** ___________________

**** Анка Плетнева и Лев Палов — рабочие крекинг - завода. Сегодня у них выходной день, и они решили провести утро на море.
**** С моря открывался вид на город и промыслы.
**** На море у берега разбросаны странные металлические сооружения — кубы на плотах. У самого берега — кайма из полукруглых плотин. То, что недавно было берегом моря, возвышается теперь пологой горой, покрытой асфальтом. На асфальте железные шестигранники, — дома не дома, — с железными дверями, но без окон. Словно несгораемые шкапы, сбежавшиеся сюда из душных контор. Между ними — цветники, сады, фонтаны. И всюду, как паутина, — электрические провода на эбонитовых столбах. Людей не видно.
**** Высоко на горе блестят стеклянными стенами жилые дома. Густая роща айлантов отделяет жилой город от нефтеперегонных заводов.
**** Есть еще на промыслах старики, которые помнят, что тут было, когда хозяйничали капиталисты. Они любили не нефть, а барыш. До остального им дела не было. Всюду воняло здесь нефтью. От нефтяных испарений даже небо здесь было тусклое, словно смазанное мазутом. Липкая грязь по колено. Драгоценная эмульсия бежала в беспризорные пруды, впитывалась в землю. Скважины бурились по нескольку лет ударным бурением. А вы знаете, что это за работа? Нужда сгоняла сюда бедняков-горцев. Униженно стаскивали они с бритых голов папахи и пробили:
**** — Хлеба нет, барашка нет, руки есть. Дай работу!
**** И становился этот сын гор на каторжный труд. От зари до зари смотрит, как поднимается на два метра и вновь падает острый конец бурильной свечи. Или запрягут его в тартальщики. Вместо чистого горного воздуха — тяжелый запах нефти. Однообразный, убивающий труд... Человек изнашивается скорее, чем желонка, черпающая густую вонючую жижу.
**** А теперь посмотри на промыслы: ты и людей-то не увидишь. Все машины. И запаха нет, и самой нефти не увидишь, — разве в заводской лаборатории. Нефть теперь так и не видит солнечного света. Разведка — вращательным бурением, откачка из скважины — глубокими насосами, пересылка — трубами нефтепроводов. Фонтаны одеты в непроницаемые будки, вот в эти, похожие на несгораемые шкапы.
**** Рядом контора — светлое одноэтажное здание. Тишина. Карты промыслов, разбитые на участки, и номера вышек. Аппараты сообщают, как идет работа на каждой вышке. Техник следит за аппаратами. Вот он отметил какую-то неправильность. Бросает коротко дежурному рабочему.
**** — 72 — 315.
**** Это значит: на семьдесят втором участке вышка номер триста пятнадцать.
**** Рабочий выходит, садится на мотоцикл и едет.
**** Тысячи гектаров драгоценнейшей нефтеносной земли скрывало море в своих недрах целые тысячелетия. Мы добрались до этих скрытых богатств. Сбросили крышку водяного сундука и извлекли оттуда наше жидкое золото. Мы в несколько десятков раз увеличили добычу, а нефти — еще неисчерпаемые запасы. Словно под дном Каспия залегло еще нефтяное море.
**** Группа рабочих, приехавших из-за границы, осматривала промыслы под руководством Ника Вагнера, уже давно поселившегося в Баку.
**** — Ведь, это уже вода? Море? — спросил один из экскурсантов, указывая на карту.
**** — Да, это море. Еще не осушенное море.
**** — Почему же оно у берега также разбито на участки?
**** — Секрет, — улыбнулся Ник. — Но не для вас, товарищи. Я вам открою этот секрет, когда будем на берегу. Идем!
**** Гости заходят в эксплуатационную вышку. И здесь ни души. Только мерно хлопает насос.
**** — У этого железного рабочего голова не закружится, — улыбаясь, говорит Ник.
**** В бурильной — грохот. Стены дрожат легкой судорожной дрожью. На огромной глубине долото со «сталинитовым» наконечником дробит твердые породы, хранящие скрытые богатства.
**** - Во всем этом нет еще ничего нового, — скромно говорит Ник.
**** — Но размах, техника, организация! — восхищенно возражает румын Миронеску.
**** - Да, пожалуй, — соглашается Ник. — Но мы можем похвалиться и кое-чем новым. Идемте на берег моря. Каптаж Волги, — продолжал Ник, — освободил огромные донные пространства нефтеносных земель. Наши промыслы уже давно первые в мире по количеству добываемой нефти. Соединенным Штатам пришлось уступить нам первенство. "Рояль детч шелл" давно погиб. Американский "Стандарт ойль" еще существует, но и его дни сочтены. У Штатов остались промыслы, лежащие на их территории: в Пенсильвании, Калифорнии, у Мексиканского залива, в Оклахоме и Техасе. Но все они уже сильно истощены. Венесуэла, Мексика, Колумбия, Аргентина перестали кормить своей нефтью английский и американский капитал.
**** Море не поспевает за нашими темпами. Усыхает слишком медленно. Правда, каждый год оно отдает нам все новые нефтеносные площади. Но отдает, как скупец. Мы не можем ждать, и вот мы решили... Видите вы эти полукруглые плотины, пришитые к берегу? Мы строим их, откачиваем плавучие базы прямо на воде и на них ставим бурильные машины. Эти «гидронефтяные установки» — техническая новость. Трубы машин проходят сквозь воду, и затем бурильные сверла врезаются в дно. По мере того как море усыхает, базы опускаются, трубы укорачиваются, пока наконец вся установка не оказывается на осушенном дне.
**** — Можно осмотреть? — спросил венгерец Бачани.
**** — Разумеется.
**** — Добрый день, — вдруг услышали они за собой голос. К ним подходил американец Эдвин Брусе во фланелевом белом костюме и панаме.
**** — Принесла нелегкая! — проворчал Ник. — Здравствуйте, мистер Брусе! Хорошая сегодня погода! — обратился он к нему по-русски.
**** Брусе побарабанил пальцами по пуговице жилета, сказал еще несколько слов и отошел..
**** — Не нравится мне этот тип! — сказал Ник.
**** — А кто он?
**** — Представитель. "Стандарт ойль". Приехал «искать путей для сближения». Он очень интересуется нашими водяными установками, но мы его туда не пускаем... А теперь, когда этот мистер удалился, сядем в лодку и осмотрим наши «гидропромыслы».
**** Анка шла по айлантовой роще, направляясь в радиотеатр;
**** Один старый рабочий рассказывал как-то Анке историю этой рощи.
**** ______________

**** Айлапт, — удивительное дерево. Оно как будто Создано для того, чтобы расти вблизи фабрик, заводов, нефтяных промыслов. В копоти, дыме, газовых испарениях дерево чувствует себя прекрасно. Великолепно сопротивляется ветру. И вот лет двадцать назад, когда «город ветров» Баку и другие нефтепромысловые города не были еще так забронированы асфальтом и благоухали нефтью, были выведены из Китая айлантовые деревья. Они очищали воздух и прекрасно росли, словно питаясь копотью труб и жирными испарениями нефтеносной земли. Теперь эта роща «китайского ясеня» сделалась любимым местом прогулок.
Анка подошла к радиотеатру. Это обширное знание в восточном стиле, с двумя высокими «минаретами», между которыми протянута антенна.
**** Анка вошла в зрительный зал и уселась. Левки еще не было. Его место пустовало.
**** — Добрый вечер, Анка! — услышала девушка голос Ника. Он сидел позади нее со всей «интернациональной» компанией: немцем, румыном и венгерцем. Да и вся публика была интернациональная. Много европейских рабочих, китайцы, персы, индусы, афганцы, негры сидели с бакинскими рабочими и изъяснялись, забавно перемешивая свои и иностранные слова. Чаще всего слышался немецкий и русский язык.
Прежде чем большой белый экран ожил, раздались звуки увертюры. Лампы зала медленно повисли, и экран вдруг превратился, словно по волшебству в сцену берлинского оперного театра.
**** Рабочее предместье Берлина. Ночь. Фонарь. Глазастый автомобиль выехал из-за угла. Сирена угрожающе воет. В автомобиле — шуцманы с собачьими мордами противогазов. Толпа рабочих преграждает путь автомобилю. Хор...
**** Шла опера молодого немецкого композитора „Наш Октябрь". Иллюзия была полная. Зрители захвачены исполнением и оригинальной музыкой.
**** Вдруг зал всколыхнулся, словно электрический ток прошел по рядам. Удар грома, сопровождаемый протяжным гулом, потряс театр.
**** — Это уж слишком натурально, — сказал кто-то вполголоса.
**** Внезапно замолкли звуки, погас экран, вспыхнули будничные лампы. Чей-то голос сказал в наступившей тишине:
**** — Товарищи! Спектакль прекращается. На промыслах вспыхнул пожар!
**** Зрители спешно, но в полном порядке покинули зал.
Рис. Н. Кочергина
**** Стволы айлантов четко, как нарисованные тушью, выделялись на ярком багровом фоне. Над вершинами деревьев виднелся пылающий небосклон. Даже здесь было слышно, как клокотала, шипела, гудела огненная стихия. В воздухе сильно пахло горящей нефтью.
**** Над промыслами стоял огненный столб, поднимающийся к самым облакам, которые стали багровыми. А вокруг огненной вершины багровели густые громады дыма. Это было страшно, как извержение гигантского кратера. Море на огромном пространстве стало багрово-красным.
**** До огня далеко, но жар уже на этом расстоянии был почти невыносим. А каково-то пожарным! Правда, они работают под зонтиками-душами, непрерывно окачивающими их водой. Но жар так велик, что вода превращается в пар на их прогретых костюмах.
**** Пущены в ход все стационарные насосы, подающие в резервуары кислотные и щелочные растворы с примесью лакрицы. Пеной тушат! Но невероятная температура и постоянные взрывы затрудняют работу.
**** С грохотом проезжают пожарные автомобили. На автомобилях пеногенераторные машины. Новоприбывшие быстро окружили огненный столб кольцом, и машины начали выбрасывать потоки пенной жидкости на высоту двадцати метров.
**** Огненный столб потускнел.
**** Новый страшный взрыв — и новое огненное дерево с гулом, ревом, свистом, шипеньем выросло над промыслами.
**** Анка едва устояла на ногах, когда горячий воздушный вал обрушился на нее. Толпа отхлынула.
**** И вдруг, заглушая рев пожара, загремел, как гром, человеческий голос. Заговорил гигантский громкоговоритель с трехтысячекратным усилением. Этот чудовищный голос был слышен больше чем за тридцать километров. Вблизи громкоговорителя нельзя было стоять, он буквально потрясал колебаниями воздуха.
**** — Товарищи! — гремел сверхчеловеческий голос, — немедленно отправляйтесь каждый на свои фабрики и заводы. Там получите боевые приказы. Пожар вышел из обычных «границ». Пожарным нужна ваша помощь.
**** Два раза прозвучал этот призыв. Но этого можно было и не делать: рабочие начали тотчас расходиться.
**** Анка отправилась в завком крекинг-завода. Там она узнала, что все склады пенообразующего порошка исчерпаны. Шесть грузовиков с порошками, прибывшие из старого Баку, несколько поправили положение, но оно еще остается очень напряженным. На химическом заводе, в двадцати километрах от нового Баку, идет лихорадочная работа по изготовлению порошка. Но рабочие химического завода не справляются и просят помощи. Надо немедленно отправляться туда.
**** На заводе всю ночь шла лихорадочная работа. Каждый час приезжали порожние грузовики за порошком, и шоферы сообщали о пожаре. Был момент, когда угроза пожара повисла над всеми промыслами. Порошка не хватало. Но быстрая мобилизация рабочих спасла положение. Последние известия на рассвете были утешительны: пожар утихал, хотя принес уже многомиллионные убытки и стоил нескольких человеческих жертв. Рабочие и пожарные победили огонь.
**** Рано утром, выходя из завода, Анка встретилась с Ником.
**** — Моторная баржа взорвалась и сгорела, как предполагали, со всеми рабочими, находившимися на ней, — сказал он. — Но вот сейчас нашли моториста с баржи. Он порядочно обгорел, но остался в живых. Взрывом его сбросило в воду, и он еще имел силы доплыть до берега и лежал там без сознания до утра. Так вот. Теперь он пришел в себя и говорит, что пожар начался от огня в выхлопной трубе баржи. Вчера вечером, — продолжал Ник, — на баржу заходил этот мистер. Но он был на барже за час до пожара. Правда, странно, что вчера же вечером он улетел в Тегеран. Следствие все это выяснит.
**** Из путевого дневника Эдвина Бусса.
Гостиница для туристов «Красная звезда». Ну, разумеется, красная. Разве здесь могут обойтись без красного? Здесь все красное: «Красный пахарь», «Красный печатник», даже «Красный колос».
**** Вверху, на плоской крыше гостиницы - высоко укреплена огромная пятиконечная звезда, которая ночью горит ярким красным светом. Звезда служит маяком для аэропланов местного сообщения, садящихся прямо на крышу. С озера довольно красивый вид. Как бы далеко ни отъехать на лодке, красная звезда маячит в небе и отражается в воде. Красный огненный след протягивается через все озеро до самой лодки.
**** Гостиница стоит на самом берегу большого озера — Жемчужного озера. Оно рождено каптажем в голой стели. Спокойное, огромное зеркало неба, окруженное тенистыми рощами и красивыми белыми курортными виллами.
**** Наконец-то я могу отдохнуть и разобраться во впечат...
Рис. Н. Кочергина
**** Вчера я не дописал фразы. Мне сказали, что гидроплан отлетит в пять утра. Надо было собираться. И вот я продолжаю свой дневник уже в "городе нефти", новом Баку — цели моего путешествия. Вернее — конечной цели.
**** Конечная цель — нефть. Но хозяин поручил мне попутно ознакомиться с каптажем. Хорошо сказать, «попутно». Ознакомление с каптажем надо начинать с Москвы, так как каптаж сказался даже в Москве.
**** По милости каптажа Москва стала портом. Даже можно сказать — морским портом. Благодаря сложным гидротехническим сооружениям Москва оказалась соединенной через Москву-реку, Оку и Волгу — с Азовским, Черным и Каспийскими морями. Глубоко сидящие суда с углем, хлебом, нефтью подходят почти к самым стенам Кремля. А на улицах Москвы можно теперь видеть матросов почти всех стран.
**** Из Москвы я отправился на юг. Из Москвы!.. Но и до Москвы у меня было одно незабываемое впечатление. Я летел в Москву через Сибирь и спешил сделать остановку в Магнитогорске. О, эта Магнитная гора! Мне казалось, что она тяжестью всей своей руды придавила меня. Здесь я получил первый удар, от которого не могу оправиться до сих пор.
**** Я летел над голой, выжженной солнцем степью. Уныло, безлюдно, мертво... «Здесь все осталось таким, как было тысячи лет назад", — думал я. «Тысячи лет. Тысячи лет застоя!» — смеялась душа моя.
**** Орел-стервятник погнался за аэропланом. Несколько минут я следил за птицей, а наша стальная птица продолжала лететь быстрее орла. Случайно я посмотрел вниз, и то, что увидел, поразило так, что я тотчас забыл об орле.
**** Я не узнавал местности. Словно кто подменил ее. Мертвой степи больше не было. Мы летели над сплошным заводом, которому, даже с высоты аэроплана, казалось — нет конца.
**** Словно вся степь превратилась вдруг в сплошной гигантский завод. Семьдесят квадратных километров, как узнал я потом. Это — площадь одного завода.
**** Магнитная гора оказалась не одна. Она состоит из шести горных кряжей, опоясывающих Магнитогорск с востока до запада. Эти шесть кряжей: Дальний, Узянка, Ежевка, Атач, Ай-Дарлы и Сосновый — словно передовой отряд Уральского хребта. За Магнитной на севере виднеются пологие мертвые холмы. Далеко на горизонте синеет Уральский массив. Эти шесть кряжей — советские сундуки, наполненные великолепной рудой, Четыреста, может быть пятьсот и больше миллионов тонн. Миллионы тонн еще неоформленных тракторов, машин, железнодорожных мостов. Прожорливые доменные печи, — я насчитал их восемь, — величайшие в мире, пожирают ежедневно по тысяче двести тонн руды. Эти великаны поглощают столько кислорода, что его хватило бы на дыхание миллиона человек. Почти семь миллионов тонн металла — такова продукция этих печей, этих восьми вавилонских башен. Шесть тысяч поездов в год едва успевают вывозить металл.
**** Семьдесят миллионов ведер воды выпивает один завод. В три с половиной раза больше Москвы. Железобетонная плотина на реке Урале — первая по длине в шире: целый километр — создана для того, чтобы направить речную воду в прожорливую пасть завода. Но ему того мало. Вторая Плотина дает воды в пятнадцать раз больше, чем первая. И этого мало ненасытному Магнитогорску. Мало реки, — он выкачивает воду из озер, расположенных в двадцати-тридцати километрах. Плотинами создаются новые пруды и озера в десятки квадратных километров.
**** А город с его двухсоттысячным населением! Город, который, как Нью-Йорк, не знает ночи, потому что работа идет крутые сутки... Асфальт, электрическое освещение, трамваи, автомобили, автобусы, парки, цветники, скверы, огни клубов, общественных столовых и кафе, кинематографов и «универмагов»... Европа... Но на тротуарах здесь не увидишь разряженных дам и мужчин в котелках и цилиндрах. Город рабочих. Одни из них, в рабочих костюмах, идут на работу, другие отдыхают в парках, садах культуры и отдыха, все в опрятных, простых костюмах.
**** Еще одно ошеломляющее дорожное впечатление... Сталинградский тракторный завод. Собственно говоря, после Форда, сам завод не ошеломил бы так, если бы я не знал, чей это завод, кто создал его и в какой срок. Я стоял с часами в руках и наблюдал, как из ворот завода выезжали тракторы, чтобы взобраться на вагон-платформу и отправиться в путь на советские поля. Двадцать тракторов в час прошли мимо меня. Сто сорок тракторов в день. Пятьдесят тысяч в год. Это значит полтора миллиона лошадиных сил... А ведь Сталинградский — не единственный тракторный завод в СССР.
**** От Сталинграда идет новый канал прямо на юг, пересекает по пути канал Волго-Донской, соединяется с Тереком... Теперь можно проехать прямым водным путем из Москвы в Сталинград, Тифлис и дальше по Куре на юго-восток и по каналу, проведенному на осушенном дне морском, до Баку и в Каспийское море. От Дона тоже проведены каналы по осушенному дну моря к восточной его оконечности. Из Астрахани — тоже канал, опять-таки через осушенную территорию, к морю. Вообще все осушенное дно перемечено большими и малыми каналами.
**** Попутно я осматривал большую гидростанцию у села Сестренки на острове Шишки. Надо признаться: грандиозное сооружение, которым впору было бы хвалиться и нам.
**** Высота падения — тридцать семь метров. Три тысячи кубических метров воды в секунду. Энергии — больше трех миллионов лошадиных сил, т. е. в десять раз больше Днепровской.
**** Два мира! Здесь я почувствовал это особенно остро. Не только словом, но и показом дела они каждую минуту словно хотели вбить мне в голову острый гвоздь мысли: их мир — будущего, мой — прошлого, обреченного на слом...
**** Осмотрев электростанцию, я осмотрел совхоз имени товарища Михеева, названный так, если не ошибаюсь, в честь первого строителя каптажа.
**** До каптажа здесь атмосферных осадков было совсем мало, каких-нибудь двести пятьдесят миллиметров. А теперь на гектар приходится семьдесят тысяч ведер воды в год, что равняется как бы тысяче двумстам миллиметров атмосферных осадков. Отбросьте на сток, и все-таки получите не менее девятисот. Это вместо двухсот пятидесяти-то! Да и настоящих небесных атмосферных осадков у нас стало выпадать куда больше с тех пор, как насадили здесь леса. Леса-то ведь задерживают облака! Часть своих атмосферных осадков они даже «одалживают» в Средней Азии. Там большая сеть электростанций искусственного дождевания.
Я летел на гидроплане из Шаумянска в Новый Баку.
**** Под самолетом проходила флотилия огромных судов. Можно было подумать, что флот великой морской державы выходит на маневры. Но это были лишь рыболовные суда, сделанные по последнему слову новейшей рыболовной техники.
**** Ровная линия судов медленно загибалась в полукруг. Да, с таким флотом и с такими мощными орудиями лова можно „вычерпать море".
**** В Новом Баку меня более всего интересовали новые гидронефтяные установки. Но мне не удалось осмотреть их, в вечернее время не допустили, это очевидно... Со мной предпочитали говорить о погоде, пока я не принужден был уйти. А между тем трое иностранных „товарищей" — я сам видел — после моего ухода отправились туда в сопровождении бакинца.
**** И причиной всему — каптаж. Я не видел всего СССР. Видел только один каптаж с его производными. И вот я стал одним из этих производных. Каптаж раздавил меня морально и идейно. Но я сделаю то, что мне поручил хозяин. Их нефть нам мешает. Ее нужно уничтожить...
**** Приписка через несколько недель: Не удалось. Миллионы строителей непобедимы.

Александр Беляев, "Вокруг света", 1931, № 30-36.

[Андрона]

****Выкладываю найденный очерк А Беляева «Прогулки на гидроплане» с предисловием Олега Орлова.

Рис. С. Острова.
А Беляев «Прогулки на гидроаэроплане»

***... Авиатор осмотрел наши шляпы. Моим «кепи» удовлетворился, натянув его мне больше на уши. Попросил снять пенсне, — чтобы не сдуло ветром. Легкую шляпу моего соседа авиатор заменил теплой вязаной «авиаторской» шапкой, закрывающей всю голову, кроме лица. Авиатор собственноручно натянул на голову моего товарища эту шляпу, чем вызвал восторг собравшихся на берегу мальчишек.
***После того, как мы были превращены таким образом в авиаторов, наш «капитан» отдал приказ спускать аппарат на воду.
***Пять или шесть рабочих подъехали в лодке, зацепили веревкой за одну из лодок гидроаэроплана и стали отвозить аппарат от берега, лавируя меж стоящих на рейде лодок и судов.
***Когда все лодки остались позади, аппарат повернули к выходу из рейда.
***Авиатор, стоя распоряжавшийся всеми этими работами, отставил свое кресло, освободив этим место для вращения рычага, пускающего мотор в ход, и не без труда повернул ручку рычага. Мотор стал выбивать дробь, и мы медленно начали продвигаться по бухте.
***...Гидроаэроплан помчался со скоростью хорошей моторной лодки, вспенивая воду. Авиатор делал по бухте большой полукруг, чтобы направить аппарат в открытое море, против встречного ветра.
***Это «водяное» путешествие показалось мне довольно продолжительным, может быть потому, что скорее хотелось подняться в воздух. Мы описали дугу. Мол под маяком остался вправо, перед нами было открытое море.
***Авиатор поставил мотор на максимальную скорость, оглушительная дробь перешла в однотонное жужжание, которое казалось, стало тише. Лодки нашего аппарата резали волны, оставляя за собой пушистую полосу пены.
***Чем дальше выезжали мы в открытое море, тем выше были волны и тем больше качало наш аппарат.
***Это уже не было «плавание». Наше движение походило на полет над водой отяжелевшей птицы.
***Наступил момент отделиться от воды.
***Авиатор с напряжением поворачивал рычаг. Хвост аппарата коснулся воды, передняя часть лодок приподнялась. Волны бросают под лодки целые водопады и разбиваются в белое облако. Точно какое-то сказочное чудище разыгралось с волнами... Волны бьют все сильнее, и при каждом ударе аппарат неравно дрожит и как раненая птица, делает порыв вверх, стараясь вырваться из этой кипящей белой пены. Но тяжесть одолевает...
***Авиатор, покрасневший от усилия, «взнуздывает» аппарат вверх, и гидроаэроплан, повинуясь этому движению, как лошадь становится на дыбы, почти отделяясь от воды. Но сила тяжести побеждает опять, и аппарат снова грузно шлепается в воду своими лодками, поднимая тысячи брызг и весь содрогаясь.
***Еще прыжок, и еще падение... Так аппарат начинает скакать над водой все более и более гигантскими прыжками. И чем выше прыжок, тем с большей силою ударяется о воду.
***Но вот постепенно удары начинают ослабевать. Еще несколько прыжков — и мы уже совершенно отделились от воды. Последний раз коснулись лодки своим задним краем хребта большой волны, разбили его в облако белой пыли. И сразу поднялись над водой на несколько саженей. Аппарат еще раз нырнул вниз, но уже не коснулся воды.
***Наконец мы в воздухе! Море под нами уходит все ниже. Ветер начинает дуть с такой силой, что мешает смотреть. Веки закрываются и надо усилие, чтобы раскрывать их.
***Мы поднимаемся все выше и одновременно заворачиваем к заливу. Аппарат наклоняется на повороте и мы видим берег. Но как он изменился с высоты! Домики окружающие залив, кажутся не белыми, а красными, потому что сверху мы видим только их черепичные крыши. Белой ниточкой тянется у берега прибой. А вот и люди на пляже, — черные точки. Они машут нам шляпами и зонтиками, мы отвечаем на их приветствия и двигаемся вдоль залива.
***Горы приблизились. Ясно видно облако, засевшее в расщелине скал. Залив все более становится похожим на ярко раскрашенную географическую карту: голубое море, красные домики и коричневые скалы с пятнами темной зелени. Берега медленно проплывают мимо нас.
***Аппарат движется совершенно плавно. Ни дрогнет, ни шелохнется. Временами кажется, что мы стоим неподвижно. Только порывистый ветер заставляет вспомнить, с какой головокружительной скоростью несемся мы вперед.
***... Авиатор машет рукой, мы смотрим в том направлении. и перед нами развертывается. как в панораме, берег Ривьеры. Словно игрушечный, лепится на скалах Монакский замок...
***Вероятно с берега мы кажемся вместе со своим аппаратом не больше стрекозы. Но зато какая маленькая стала и земля! Позади нас итальянская Вентимилья, впереди французская Ницца, а посреди маленькое княжество Монако.
***Пора возвращаться!
***Авиатор делает вираж, и аппарат устремляется в открытое море. Вид его с такой высоты очаровал нас.
***Горизонт поднялся и стоял над нами недосягаемо высоко, как завеса. Даль бесконечно расширялась. Я посмотрел вниз. Море из ярко-лазурного стало темно-синим, как ночное небо. Казалось мы летим меж двух сходящихся краями прозрачных полушарий: голубого — неба и синего — моря. Внизу глубоко под нами проплывает большое трехмачтовое судно. А впереди пустыня, на горизонте которой смыкаются две бесконечности, неба и моря. и в этой пустыни видишь только край серенькой лодки, на носу которой сидит человек и управляет колесом. И послушная ему несется лодка в воздушном пространстве.
***Иногда налетает порыв ветра, и лодка плавно поднимается, и опускается и опускается по широкой воздушной волне. и опять так спокойно, будто стоит неподвижно, ветром несется вперед.
***Под нами прошло еще несколько судов и лодок, и мы опять увидали берег.
***...Да уж наша ли это гавань? Но авиатор правит уверенной рукой, и скалы с каждым мгновением растут перед нами.
***Чем ближе мы приближаемся к берегу, тем заметнее становится, с какой бешеной скоростью несется аппарат.
***Скалы все приближаются, грозной стеной вырастают под нами, а аппарат с той же бешеной скоростью, будто забыв о море, несется прямо на скалы.
***Невольно шевелится мысль: успеет ли авиатор умерить быстроту полета и свернуть перед этой твердыней? Но аппарат по-прежнему летит на скалы. Наконец, крутой поворот, аппарат сильно накреняется в сторону поворота, и мы мчимся к бухте.
***Вот и мол, и маяк.
***Авиатор берет руль глубины, и мы начинаем «скатываться» с поднебесных высот вниз, точно с ледяной горки. И опять обман зрения. Волны кажутся уж совсем близко от нас, а аппарат с прежней скоростью падает «носом» вниз и, кажется, еще мгновение — и он зароется в волны. Но это только кажется.
***...Мотор с жужжанием переходит опять на частую дробь, аппарат становится параллельно воде, мы уже летим над самой бухтой. Несмотря на уменьшенную скорость, берега быстро мелькают мимо нас, как в окне курьерского поезда. Ход мотора все уменьшается, и аппарат приготовляется сесть на воду: передняя часть поднимается хвост опускается. Еще момент — и аппарат мягко шлепает своими лодками в воду, поднимая целый каскад брызг...

«Костер», 1971, № 8, С. 43-45

****Публикация в журнале «Костер» № 8 за 1971 год явно не могла быть местом его первой публикации, хотя бы в силу некоторых особенностей языка. Например «авиаторов» уже многие годы называли «летчиками», а в 1971 году не было моды летать на «ретросамолетах». Публикация 1971 года вышла с предисловием О. Орлова и иллюстрацией С. Острова.
**** Впоследствии удалось выяснить, что этот очерк впервые был напечатан в газете «Смоленский вестник», Смоленск, 1913, 21 апреля
**** Возможность человека Взлететь в Небо - овеществленная Научная Фантастика! В 1913 году Беляев писал о том, что Великая Мечта Человека о Полете - Осуществилась! Сейчас даже полет в космос - работа, и почти никакой романтики.
****На Авиационной неделе 1910 года в Петербурге помимо состязания авиаторов проводились состязания в воздухоплавании и змееплавании. Иногда кажется, что те самолеты летали на благодати )), а не на законах аэродинамики. Законы аэродинамики нужны были для оправдания почему ЭТО Летает.))

"Утка" Henri Fabre, 28 марта 1910 года.
**** В данном случае показательна биография Игоря Сикорского, который помимо создания самолета "Илья Муромец" и изобретения вертолета написал несколько богословских трактатов: «Послание молитвы Господней», «Невидимая брань», "Невидимая встреча", "Эволюция души. О смысле жизни", "В поисках Высших Реальностей".


****Помимо полетов в Италии весной 1913 года удалось выяснить, что Беляев в 1912 году летал на одной из первых моделей инженера Якова Модестовича Гаккеля (13.05.1874 - 12.12.1945 г.). http://www.litportal.ru/index.html?a=7&v=1 Если учесть, что полеты на модели "Гаккель-VIII" после устаноления русского рекорда высоты в 1350 м проводились не только в Москве и Петербурге, но и в Смоленске, то летал Беляев именно на нем.

*** «Гаккель-Vlll» был дальнейшим развитием типа VII, но с двигателем «Аргус» в 80 л. с. при тех же размерах; в соответствии с требованиями Конкурса военных аэропланов 1912 г. самолет имел фюзеляж четырехгранного сечения с округлым гаргротом впереди и сзади двухместной кабины. Под центропланом верхнего крыла, несколько увеличенного в размахе, было два обтекаемых бензобака и радиатор. Общее производственное выполнение было намного выше, чем у самолета типа VII.
*** Самолет был закончен постройкой весной 1912 г. и направлен на 2-ю Международную выставку воздухоплавания в Москве в мае того же года. Там Я.М. Гаккель получил за него от Московского общества воздухоплавания Большую Золотую медаль.
Я.М. Гаккель
По окончании выставки, на состязаниях в Москве, летчик Г.В. Алехнович на этом самолете установил русский рекорд высоты, равный 1350 м, а также производил опыты полетов в ночное время, приземляясь на поле, освещавшееся подожженным бензином. Потом Г.В. Алехнович выполнил ряд публичных полетов в Курске, Смоленске, Вязьме, Гомеле. По окончании их самолет был отправлен в Петербург для участия в конкурсе.
http://www.trlg.ru/plane.php?art=82

Может быть удастся найти статью 1912 года о полетах в Смоленске на этом красавце.

___________
Спирин И. Т. Записки авиатора. — М.: Воениздат, 1955. — 144 с.
Катышев Г."Небесное отечество Игоря Сикорского". // "Журнал Московской Патриархии", М, 1998, №1

Продолжение: http://www.olmer.info/index.php?s=&sh...t&p=1069827

[Андрона]

**** К Дню Победы размещаю самую маленькую, но очень яркую статью Александра Беляева, опубликованную в газете «Большевистское слово» 26 июня 1941 года, посвященную решимости защитить страну от фашизма. 26 июня Беляев еще не мог знать, насколько кровопролитной будет Великая Отечественная война.
****Значение этой статьи Беляева (кроме того, что это одна из его последних известных статей) еще и в том, что она вышла за неделю до знаменитого выступления Сталина «Братья и сестры! Я обращаюсь к Вам, друзья мои...» прозвучавшего 3 июля. Уже через 4 дня после начала войны Беляев знал за счет чего «Враг будет разбит! Победа будет за нами!»

Александр Беляев «Созидатели и разрушители»

****Труд — созидает, война — разрушает.
****Наше отечество — государство трудящихся. Мы созидатели. И наша политика была политикой мира.
****Нам навязали войну-разрушительницу. Что же? Будем «разрушать разрушителей»! Наша доблестная Красная Армия докажет вероломному врагу, что рабочие и крестьяне, из которых она состоит, умеют не только строить заводы и фабрики, но и разрушать «фабрики войны».
**** Какие бы тяжелые испытания ни пришлось нам пережить, армия великого народа не сложит оружия, пока враг не будет отброшен и уничтожен.

«Большевистское слово», Пушкин, 26 июня 1941 года.

Она осталась правильной несмотря на все прошедшие годы.

[Андрона]

Возможно, эта статья лучше смотрелась бы 12 апреля или еще в какую-либо дату посвященную космонавтике, но считаю возможным разместить ее и сейчас.

**** А. Беляев "АРГОНАВТЫ ВСЕЛЕННОЙ"

****Детиздат Украины выпустил вторым изданием роман В. Владко «Аргонавти всесвiту». Этот же роман вышел на русском языке в Ростовском областном кни­гоиздательстве.
****В послесловии украинского издания сказано: «Автор использовал свое выгод­ное положение писателя, который писал роман о межпланетных путешествиях уже после многих предшествующих произведе­ний. Это дало ему возможность избегнуть многих ошибок, которые допускали в сво­их талантливых произведениях авторы фантастических произведений о межпла­нетных путешествиях...»
****Это совершенно верно. Однако положе­ние писателя, который пишет на тему, уже использованную его предшественника­ми, имеет не только свои выгодные сто­роны. Избегать ошибок предшественников - этого еще мало. Необходимо избегать и повторений, по-новому раскрывая старый ма­териал и обновляя его новейшими достижениями науки.
****Рецензируемая книга, таким образом, поднимает важный вопрос о произведе­ниях, написанных на одну и ту же или близкую научную тему. Академик В. А. Об­ручев в статье о научной фантастике (журнал «Детская литература» № 1, 1939 г.) правильно пишет, что нам надо создать в ближайшее время целый ряд поучитель­ных научно-фантастических романов на наиболее интересные и актуальные научные темы: о межпланетных полетах, о проникновении в недра земли, в ледяные просторы Арктики, в морские глубины и т. п.
****Некоторые из этих тем очень широко использованы в мировой литературе. На­пример, мой роман «Прыжок в ничто», по словам профессора Н. А. Рынина, с кото­рым я консультировался, занимает по сче­ту 701-е место в ряду произведений о межпланетных путешествиях. Советские авторы дали едва ли более десятка из это­го числа. Количество переводов также не­значительно. Работы впереди много, зада­чи ответственны, и, чтобы мы успешно справились с этими задачами, нам необ­ходимо следить за работой друг друга, учиться на своих и чужих ошибках, избегать повторений, стараться, чтобы книги на одну и ту же научную тему как-то до­полняли друг друга, а не дублировали материал. Необходимо тщательно изучать уже вышедшие книги и научный материал на данную тему, иметь живой контакт, знакомить друг друга со своими творче­скими планами. К сожалению, этого нет. Наши писатели-фантасты все еще, как и зарубежные, работают изолированно друг от друга.
****Это отзывается на качестве произведе­ний и в конечном счете на интересах чи­тателя.
****Вернемся к рецензируемой книге. В от­ношении научного материала автор В. Владко находился действительно в выгод­ном положении. К его услугам был значи­тельный научно-популярный и научный материал. Надо было только хорошо обра­ботать его. И автор сделал это вполне доб­росовестно. В книге отсутствуют научные ошибки, за исключением разве мелких опи­сок; так, например, на границе 59 автор пишет, что остатками человеческого дыха­ния являются «лишний углерод и вредные газы», а на странице 58 говорится об угле­кислоте и вредных остатках дыхания. В основном использован материал К. Э. Циол­ковского и Н. А. Рынина. Имеется хоро­ший чертеж ракеты. Хотелось бы, чтобы вопрос об управлении ракетой был изложен более подробно, иначе у читателя мо­гут возникнуть некоторые вопросы. Все устройство ракеты, например, рассчитано на то, чтобы путешественники могли удоб­но расположиться не только в невесомом состоянии, но и в пределах, где сущест­вует тяжесть. Судя по описанию спуска на Венеру, управление, было далеко не идеально. При таком положении вещей ра­кета, опустившись на почву Венеры, мог­ла лечь, если так можно выразиться, ки­лем вверх. Что осталось бы тогда от всех удобств, предусмотренных автором, как люди поднимались бы по перевернутым лестницам, что было бы со складами, ма­шинами и пр.? Однако такие недомолвки трудно ставить в вину: материал неисчер­паемый.
****Плохо то, что в романе много дублирова­ния, повторения других произведений. Ес­ли бы читатель, прочитавший мой роман «Прыжок в ничто» и «Звезду КЭЦ», вслед за этим прочитал «Аргонавтов вселенной», он был бы поражен обилием совпадений, и у него, пожалуй, явилась бы даже мысль о том, что кто-то у кого-то позаим­ствовал. Причем в невыгодном положения оказался бы писатель, произведение кото­рого вышло последним. Я лично не сомне­ваюсь, что никто ни у кого не заимство­вал, что сходство объясняется единством исходного материала и его внутренней логикой (приготовление к отлету, отлет, в мире невесомого, посадка, обратный путь, возвращение). Если все же у кого-нибудь явится мысль, что В. Владко использовал «мой» материал, то в утешение В. Владко могу ему сообщить, что, когда появился мой роман «Прыжок в ничто», Я. И. Перельман писал в своем отзыве, что я со­вершил чуть ли не плагиат, повторяя «его» материал. Его же материал в свою очередь повторяет иной, хотя бы из ро­мана «Вторая луна» Артура Трэда и Р. Вуда (журнал № 2, 1922 г., «В мастер­ской природы», под редакцией Я. И. Перельмана). И уж, конечно, весь этот материал целиком повторяет перво­источник — высказывания К. Э. Циолков­ского.

****Так Циолковский иллюстрирует жизнь без веса, между прочим, примером того, как будет вести себя в невесомом прост­ранстве жидкость: вытолкнутая из сосуда, она превращается в шар. Этот же шар фигурирует у Перельмана, у Артура Трэна и Вуда, у Беляева и Владко. И эти шары, конечно, похожи друг на друга, «как две капли воды».
****Я думаю, нам не следует устанавливать патенты и авторские права на идеи, тем более не нами выдуманные, и вступать в споры по поводу того, кто первый сказал «э». Гораздо полезнее, если мы позаботим­ся о том, чтобы не пичкать читателя одни­ми и теми же шарами в каждом романе. Не следует забывать, что даже Циолковский не исчерпал материала, не привел всех частных случаев общего закона. И мы должны позаботиться о том, чтобы вводить новый иллюстрационный мате­риал.
****Вот, например, как авторы «Второй лу­ны» описывают момент исчезновения силы тяжести: «Хукер положил руки на пол сбоку и, оттолкнувшись, поднялся на всю длину рук. Он легко держался на кончи­ках обоих указательных пальцев; потом, к изумлению своих спутников, быстро поднял руки, но вместо того, чтобы упасть, медленно вернулся в первоначальное по­ложение, подобно телу, взвешенному в жидкости».
****Кончики указательных пальцев, поддер­живающие вес человеческого тела, — вот один из бесчисленного количества вариан­тов того, как можно о старом сказать по-новому. Но для этого необходимо самостоятельно продумать то или иное новое положение, исходя из общего закона. Это, конечно, труднее, сложнее, ответственнее, чем простое повторение пройденного.
И дело не только в подобных мелочах, а п в том, чтобы в целых разделах научного материала мы проводили размежевание. В одном романе можно уделить главное вни­мание технике и теории реактивных дви­гателей, в другом — более подробно объяс­нить сущность астронавигации и т. п. Тогда каждый новый роман будет давать читателю и новый материал, один роман будет дополнять другой.
****То, что отмечено выше, не может быть отнесено к числу недостатков романа В. Владко, а скорее к недостаткам нашего Союза писателей, который до сих пор не нашел писателям-фантастам определенно­го места, не умеет объединить их. Науч­ная же сторона романа Владко, безотноси­тельно взятая, безупречна. Удачно поданы приключения на Венере: каждое из них играет какую-то служебную роль в раз­витии сюжета или подаче научного мате­риала. В общем роман читается с интере­сом, но следует указать, что значительная часть этого интереса держится на увлека­тельном материале о межпланетных путе­шествиях. Этот материал сам по себе так ярок, разнообразен, обилен, что он засло­няет собою недостатки романа, а они име­ются.
****Прежде всего — люди. Нелегкая задача показывать «четырех представителей наилучшей части человечества — советского общества», как называет своих героев сам автор. К сожалению, эти герои выглядят далеко не наилучшими оригинальными фи­гурами. Их язык, их остроты — все гово­рит о невысоком уровне культуры. «С чем его кушают», «не по адресу обратились» — такими шаблонными, дешевыми остротами обмениваются герои. Вместо конфликтов, возникающих на несходстве характеров, между ними возникают только словесные препирательства, споры, «подкалывания» друг друга. «Уж если опять заспорили, опять начали грызться, все напасти по­зади», говорит о своих спутниках сам на­чальник экспедиции. Хороши наилучшие представители человечества! Правда, когда нужно, они приходят друг к другу на по­мощь, проявляют заботу, но все же они больше проявляют черты мелкого харак­тера. И как обрисованы эти характеры! Профессор Рындин — спокойный. Охотник Гуро — спокойный и насмешливый. Геолог Сокол — обидчивый и нервный. Василий Рыжко, попавший «зайцем» на ракету, — типичный юноша - совершенство. Кстати, не слишком ли много, «зайцев»?.. Они стано­вятся постоянной принадлежностью наших научно-фантастических романов.
****С безбилетными пассажирами, с «зайца­ми», нам необходимо повести серьезную борьбу не только потому, что такой персо­наж и такой эффект становится уже де­шевым, шаблоном, но и потому, что «заяц» - герой — фигура очень вредная в педагоги­ческом отношении. «Заяц» не только недис­циплинированный человек, но и преступ­ник, если брать всерьез те последствия, к которым может повести появление «зай­ца» в ракете или подземном, подводном снаряде. Это может повести к гибели всех, к провалу дела, на которое правительство затратило миллионы. А между тем этот дезорганизатор в романах возводится в ге­роя, идеализируется, наделяется всячес­кими достоинствами, и получается так, что без «зайца» люди не справились бы с ра­ботой, даже погибли бы.
****Угрожающие размеры также принимают словечки-ярлыки, которыми подменяется характеристика, вроде излюбленного Ва­силием словечка «факт», которое он упот­ребляет к месту и не к месту.

(продолжение следует)

[Андрона]

А. Беляев "АРГОНАВТЫ ВСЕЛЕННОЙ" (окончание)

****К недостаткам романа следует также от­нести неудачную форму подачи научного материала. Самая простая и примитивная — это вопросно-ответная. Есть в романе профан и всезнайка. Профан спрашивает, все­знайка отвечает. Совсем избегнуть вопрос­но-ответной системы трудно, но надо ста­раться хотя бы соблюдать некую обосно­ванность и правдоподобие. В романа В. Владко часто встречаются мало обосно­ванные и неправдоподобные вопросы. Вот пример. Весь мир следит и интересуется отлетом ракеты. Вне всякого сомнения, газеты, журналы полны статьями, объясня­ющими научные основы межпланетных пу­тешествий. Даже в наше время редкий пио­нер не знает, почему летит ракета. А в романе представитель газеты, фоторепор­тер, обращается к Рындину с наивным во­просом: каким образом ракета отделится от земли? «Крыльев у нее нет. Как же?» И Рындин через голову невежественного фоторепортера должен был «терпеливо» объяснять принципы ракетного двигателя непосвященным читателям. Больше того, даже непосредственные участники полета оказываются совершенно не подготовлен­ными, к тому, что их ожидает. Люди, ко­торые намереваются сами совершить пер­вое в истории человечества межпланетное путешествие, по-видимому, не проявили ни малейшего интереса к этому делу. И Гу­ро, и Сокол ведут себя в невесомом мире так, как будто невесомость явилась для них полнейшей неожиданностью. И они так же задают Рындину вопросы, как профаны в этом деле: «Значит, мы уже далеко от Земли? Ведь я ничего не вешу... Я не совсем понимаю, однако: ведь Луна притягивается к Земле... Почему ж не притягиваюсь я?..» и тому подобное.
****Такие недостатки не составляют принад­лежности только романа В. Владко. Мы, все советские научные фантасты, в том числе и я, не овладели еще уменьем обри­совывать характеры героев, уменьем связывать Фантастическое с реальным, как это мастерски делает Уэллс, уменьем незаметно и естественно подавать научный материал.
****На вопросе о причинах слабой характе­ристики героев в научной фантастике сле­дует остановиться. Чем это объяснить? Прежде всего, конечно, личным дарова­нием автора. Один одарен способностью хорошо изображать пейзаж, другой — лю­дей, портреты. Так ведь и в живописи. Бальзак говорил про Фенимора Купера, что он был бы великим писателем, если бы умел так нее хорошо изображать ха­рактеры, как природу.

****Очевидно, есть и общая причина, воз­можно, и не одна. Одной из таких причин может быть раздвоение внимания при работе над научно-фантастическим произ­ведением между научным материалом и изображаемыми людьми, причем первый приковывает дольше внимание автора.
****Основная причина плохого изображения характеров — в недостатке мастерства, литературной техники, художественной культуры. Мы добросовестнее многих зарубежных писателей в подаче научного материала, но далеко отстаем от их литературного мастерства.
****Почему так медленно идет наша лите­ратурная учеба? Доля вины за это приходится на наших редакторов. Почти до самого последнего времени они не только не указывали автору на этот недостаток, но был период, когда принимали активное участие в обезличивании героев. Невероят­но, но факт. В моем романе «Прыжок в ничто», в первоначальной редакции, харак­теристике героев и реалистическому эле­менту в фантастике было отведено доволь­но много места. Но как только в романе появлялась живая сцена, выходящая как будто за пределы «служебной» роли ге­роев — объяснять науку и технику, на по­лях рукописи уже красовалась надпись редактора: «К чему это? Лучше бы опи­сать атомный двигатель».
****С героями поступалось строго. Они должны были неукоснительно исполнять свои прямые служебные обязанности руко­водителей и лекторов в мире науки и техники. Всякая личная черта, всякий личный поступок казался ненужным и да­же вредным, как отвлекающий от основ­ной задачи. А между тем именно на та­ких личных элементах и держится вся ткань художественной характеристики, только в таком смешении личного и «служебного» и возможно придать реальный характер миру фантастическому.
****Роман В. Владко в некоторой степени отражает редакционные требования того времени. «Аргонавты вселенной» находят­ся в пути сто сорок шесть дней. Почти полгода. Большой срок. Что же мы узнали о них за этот долгий период? За все время они только один раз позавтракали, да и то «по служебным обязанностям», чтобы демонстрировать и объяснить читателю, как сложна эта процедура в мире невесо­мого. Затем обязательные служебные раз­говоры — о силе тяжести и т. п. Сколько они могли бы рассказать друг другу о се­бе во время длительного путешествия! А между тем они и автор хранят почти гро­бовое молчание о личной жизни. Сокол имеет невесту и скрывает это поч­ти как нечто постыдное. Мы так и не знаем, имеет ли семью Рындин. Все по­глотило служебное усердие. Где же здесь место обрисовке характеров?..
****Проблема человека приобретает особое значение в наше время, в нашей стране. У нас создаются грандиозные научные учре­ждения, по-разному исследующие проб­лему человека: Всесоюзный институт экспериментальной медицины, Институты мозга, Физиологический институт им. Пав­лова и др. Научные темы этих институтов и исследовательские работы могут дать огромный материал для научной фантасти­ки. На этом материале я и предполагаю построить свой новый большой научно-фантастический роман.
**** Интересует меня и человек будущего, жизнь, быт коммунистического общества. Первой попыткой дать более или менее развернутую картину жизни нашего буду­щего я даю в романе «Лаборатория Дубльвэ» (с большими сокращениями пе­чатался в журнале «Вокруг света» в 1938 году). В переработанном виде роман вый­дет в Детиздате. В этом романе я еще не решаюсь дать характеристики людей будущего, — для этого у меня недостаточно материала. Главное внимание обращено на описание городов будущего, коммунальных учреждений, квартир, транспорта и т. п. При обилии описаний сюжет не может быть слишком острым, захватывающим, иначе читатель начнет пропускать описания. Именно поэтому роман получился не очень занимательным по сюжету.
______________________________
****В. ВЛАДКО. Аргонавты вселенной. Перевод с украинского. — Ростиздат. 1939. 262 стр. Ц. 3 руб., перепл. 1 руб. Тир. 20 000.
****В. ВЛАДКО. Аргонавти всесвiту. Дитвидав. ЦК ЛКСМУ. 1939. 308 стр. Ц. 3 р. 50 к. Тир. 11000.

Беляев А.Р. "Аргонавты вселенной" // Детская литература; 1939, №5, с. 51-55.

[Андрона]

*** Почти все читали роман Беляева "Голова профессора Доуэля", но вряд ли многим известны факты из предъистории создания этого романа. Наконец-то нашла возможность вывесить статью Беляева «О моих работах», отрывок которой как-то нашла на сайте Фэндома.

*** Александр Беляев «О моих работах»

***В рецензии на мой роман «Голова профессора Доуэля» (журнал «Детская литература» № 1, 1939 г.) тов. Рыкачев между прочим пишет, что моя критика научных ошибок в романе Гребнева «Арктания» имеет четко выраженный самокритический характер. Должен сказать, что все мои критические высказывания имеют и самокритический характер, так как все недостатки других авторов имеются в большей или меньшей степени и у меня. И, пожалуй, единственный случай, когда критика не являлась и самокритикой, — это случай с моей критикой научной ошибки Гребнева, и вот почему.
***Рассказ и роман «Голова профессора Доуэля» был написан мною 15 лет назад, когда еще не существовало опытов не только С.С.Брюхоненко, но и его предшественников, проложивших ему дорогу: проф. И. Петрова, Чечулина, Михайловского. «Голова профессора Доуэля» была уже напечатана в 1926 году в журнале «Всемирный Следопыт», а первые экспериментальные исследования по оживлению животных были произведены проф. И. Петровым в Ленинградском институте охраны труда в 1928 году. Работы же Брюхоненко относятся к еще более позднему периоду. (См. статью проф. И. Петрова «Проблемы оживления», «Известия» от 10 мая 1937 г., № 109.) Таким образом, работы С. С. Брюхоненко никак не могли явиться для меня непосредственным толчком. Мой роман для того времени являлся научным предвидением.
***Как же явилась у меня идея написать его? Могу сообщить, что «Голова профессора Доуэля» — произведение в значительной степени... автобиографическое. Болезнь уложила меня однажды на три с половиной года в гипсовую кровать. Этот период болезни сопровождался параличом нижней половины тела. И хотя руками я владел, все же моя жизнь сводилась в эти годы к жизни «головы без тела», которого я совершенно не чувствовал: полная анестезия. Вот когда я передумал и перечувствовал все, что может испытать «голова без тела». Когда я поправился, уже в Москве мне попалась научная статья с описанием работы Броун-Секара (1817-1894 гг.), который делал опыты, еще очень несовершенные, оживления головы собаки. Эта статья и послужила толчком, так как она к личным переживаниям «головы» прибавила научный материал, на котором мне представилось возможным создать научно-фантастический роман. (Это послужило толчком и ко всем дальнейшим работам в области научной фантастики.) Сначала я написал рассказ, в котором фигурирует лишь оживленная голова. Только при переделке рассказа в роман я осмелился на создание «двуединых людей», окрыленный опять-таки работами не С. С. Брюханенко, а хирургов-практиков, в особенностти харьковских, которые в то время создали ряд изумительных операций — пересадок органов и частей тела от человеческих трупов к живым людям.
***С. С. Брюханенко подвергся жестокой критике ученых отнюдь не за высказывания о возможности «воскрешать» «необоснованно умерших» людей. Такие воскрешения уже существуют, и их можно наблюдать хотя бы в Московском институте им. Склифасофского и в институтах переливания крови. Воскрешают не только вливанием крови, но и электризацией. Брюхоненко критиковали только за то, что он высказал предположение и даже уверенность в возможности возвратить жизнь спустя долгий период после наступления смерти. Речь шла конкретно об Амудсене, можно ли вернуть его к жизни, если удастся через несколько лет найти его замороженный труп. В романе же «Голова профессора Доуэля» операции сшивания и возвращения к жизни производятся во всяком случае над совершенно свежими трупами.
***Советская научная фантастика неизбежно должна была пройти стадию ученичества у западно-европейских мастеров. Естественно, мы должны были овладеть и стандартными формами. «Голова» и отражает этот период. И наиболее печальным в анахронизме я нахожу не то, что книга в виде романа издана теперь, а то, что она только теперь издана. В свое время она сыграла бы, конечно большую роль: ее недостатки и достоинства сослужили бы большую службу. Но не бесцельно ее появление и в настоящее время, судя по тому интересу, который возбудила книга, в особенности в среде молодых медицинских научных работников. Сотрудники Московского института переливания крови (например В. А. Неговский) указывали, что издание такой книги имеет большое значение для привлечения внимания к очень важной области науки, кстати сказать, имеющей близкое отношение к полевой хирургии, а следовательно, и к обороне. В Ленинградском медицинском институте научные проблемы романа разбирались на лекции студентами совместно с профессором. Привлечь внимание к большой проблеме — это важнее, чем сообщить ворох готовых научных сведений. Толкнуть же на самостоятельную научную работу — это лучшее и большее, что может сделать научно-фантастическое произведение. А среди отзывов читателей есть и такие. Одна молодая читательница из Курска пишет: «Прочитав такой роман («Голова профессора Доуэля»), я сама решила учиться на врача, чтобы делать открытия, которые не знают профессора мира. Мои труды будут совершаться во имя нашей социалистической родины».
***Еще одно замечание, уже о дальнейших моих работах. Тов. Рыкачев, ссылаясь на мое высказывание в рецензии об «Арктании»: «Чем больше у нас будет романов на тему о борьбе с классовым врагом, тем лучше», пишет , что это высказывание, несомненно, определит тему дальнейших работ самого А. Беляева».
***Посвящая этим темам работы в прошлом (например романы «Подводные земледельцы», «Продавец воздуха» и др.) и отнюдь не отказываясь от них в будущем, я однако должен разочаровать тов. Рыкачева, сообщив ему, что например последний мой роман «Лаборатория Дубльвэ» написан не на тему о классовой борьбе, также как и новый роман над которым я работаю. Почему? Самое легкое — создать занимательный, острофабульный научно-фантастический роман на тему классовой борьбы. Тут и контрасты характеров, и напряженность борьбы, и всяческие тайны и неожиданности. И самое трудное для писателя создать занимательный сюжет в произведении, описывающем будущее бесклассовое коммунистическое общество, предугадать конфликты положительных героев между собой, угадать хотя бы две-три черточки в характере человека будущего. А ведь показ этого будущего общества, научных, технических, культурных, бытовых, хозяйственных перспектив не менее важен, чем показ классовой борьбы. я беру на себя труднейшее.

«Детская литература», 1939, №5, с 23 — 25

[Андрона]

*** Собрала материалы о научных разработках С.С.Брюхоненко и его последователях, но даже не знаю стоит ли знакомить с ними форумчан. Когда ученые начинают реализовывать идеи фантастов, становится ОЧЕНЬ страшно.
*** Большая просьба! Читайте с осторожностью и НЕ включайте воображение.
Сайт Московского института скорой помощи им. Склифосовского и других подобных организаций слишком специфичны.

*** Сергей Сергеевич Брюхоненко родился в 1890 г. в г. Козлов Тамбовской губернии. В 1914 году окончил медицинский факультет Московского университета. Во время 1 мировой войны служил военным врачом. С 1919 - ассистент клиники частной патологии и терапии 2-го МГУ. В 1920-1925 изобрел автожектор, а в 1926 году разработал метод искусственного кровообращения. В 1926 – 30 был заведующим химико-терапевтической лабораторией Научно-исследовательского химико-фармацевтического института.
*** В 1928 г. на Третьем съезде физиологов страны С. С. Брюхоненко впервые продемонстрировал автожектор – первый в мире аппарат искусственного кровообращения по схеме сердца теплокровных животных и осуществлял с помощью электромоторов два круга кровообращения.
***Роль артерий и вен в этом аппарате выполняли каучуковые трубки, соединявшиеся в большом круге с головой собаки, а в малом – с сосудами изолированных легких животного. Тогда же С. С. Брюхоненко впервые в качестве антикоагулянта (фармакологического средства, препятствующего свертыванию крови) предложил использовать препарат «BAYER-205», применявшийся ранее лишь как лекарство.
***Он существенно отличался от предыдущих конструкций автоматическим регулированием скорости тока крови и возможностью снабжать кровью весь организм, а не только отдельные изолированные органы. С.С. Брюхоненко с помощью автожектора удалось выводить из состояния клинической смерти подопытных животных, а продемонстрированный им на 3-м Всесоюзном съезде физиологов в Москве эксперимент по оживлению изолированной головы собаки нашел широкий отклик как среди отечественных, так и среди зарубежных ученых.
***Корреспондент La Presse Medicale описал опыты Брюхоненко и опубликовал фотографии аппарата в действии. Изолированная голова животного реагировала на окружающую обстановку, открывала рот и даже проглотила помещённый туда кусочек сыра. Эксперимент был продемонстрирован международным учёным и Луначарскому, министру образования СССР.
***Научные труды Брюхоненко, посвященные проблемам искусственного кровообращения, с 1929 г. были опубликованы в СССР и за рубежом.
***В последующие годы работа состояла в усовершенствовании метода искусственного кровообращения и разработке непосредственно связанных с ним вопросов, а именно:
***• создание более совершенной аппаратуры (автожекторов);
***• получение специфических стабилизаторов крови и изучение их действия;
***• газообмен при искусственном кровообращении («искусственное легкое»).
*** Для проведения операций внутри сердечных полостей автожектора, выполнявшего роль сердца, было уже недостаточно. Возникла необходимость создания «искусственного легкого». С. С. Брюхоненко совместно с другим исследователем В.Д. Янковским разработал сплошную систему «искусственное сердце – легкое». Ими предлагался пенный способ оксигинации крови в аппарате искусственного кровообращения, сущность которого заключалась в том, что кислород, выходящий мелкими пузырьками из погруженной в кровь трубки, вспенивает ее и тем самым обеспечивает нужную поверхность соприкосновения крови с кислородом.
*** В 1930 г. С. С. Брюхоненко и В. Д. Янковский предложили способ выделения гормонов, при котором с целью получения гормонов из вытяжек, органов или каких-либо растворов их высаживают либо слабыми органическими кислотами, либо слабыми органическими основаниями, после чего нерастворимый осадок гормонов удаляют из раствора. Изобретение получило патент № 235622.
***В 1931—35 заведующий лабораторией экспериментальной терапии Центрального института гематологии и переливания крови. С 1935 директор основанного по его инициативе Института экспериментальной физиологии и терапии (закрыт в сентябре 1948 после «лысенковской» сессии ВАСХНИЛ).
*** Среди изобретений С. С. Брюхоненко прибор для просвечивания непрозрачных для света тел. Преимуществом этого прибора в сравнении с рентгенаппаратом являлась, по словам С. С. Брюхоненко, возможность производить наблюдения за движением и работой внутренних органов просвечиваемого тела. Кроме того, просвечивание исследуемого объекта электромагнитными лучами соответствующей частоты являлось более безопасным, чем просвечивание рентгеном. На этот прибор С. С. Брюхоненко в 1936 году получил авторское свидетельство № 4942284.
***В 1942 году во время Великой Отечественной войны, когда положение на фронтах было очень тяжелым, в Московском институте скорой помощи им. Склифосовского была создана Лаборатория экспериментальной патологии. Первыми руководителями лаборатории были профессора С.С. Брюхоненко и B.C. Троицкий. Существенный вклад С.С. Брюхоненко внес в проблему переливания крови. К началу Великой Отечественной войны под его руководством были разработаны условия консервирования крови, позволяющие сохранять кровь в течение двух-трех недель, что имело чрезвычайно важное значение при оказании помощи раненым.
***После окончания войны С. С. Брюхоненко изучал возможности оживления скоропостижно скончавшихся людей с помощью метода искусственного кровообращения.
***В 1946 г. в институте была произведена серьезная реорганизация, коснувшаяся и экспериментального отдела, который к тому времени возглавлял доктор биол. наук B.C. Троицкий. В отдел вошли шесть лабораторий, задачей которых было создание полноценной экспериментальной базы для проведения научных исследований различными подразделениями института в тесном контакте с сотрудниками отдела. В свою очередь сотрудники экспериментального отдела принимали участие во внедрении полученных результатов в клинические подразделения.
***В 1948 г. в институте была организована лаборатория трансплантации органов, которую много лет возглавлял доктор биол. наук В.П. Демихов. В лаборатории впервые в мире были разработаны методы пересадки сердца отдельно и в комплексе с внутренними органами грудной и брюшной полости. В.П. Демиховым была выполнена операция по пересадке у собаки второго (дополнительного) сердца. Он впервые описал методы трансплантации сердца, легкого, матки и других органов. Циклом работ В.П. Демихов впервые экспериментально доказал принципиальную возможность пересадки сердца у человека. В 1954 г. впервые в мире им была успешно проведена пересадка второй головы собаке, которая прожила несколько месяцев.
***К этому времени с 1951—58 года С. С. Брюхоненко участвовал в организации нового НИИ экспериментальной хирургической аппаратуры и инструментов, где сначала был заместителем директора по медицинской части, а потом до 1958 года возглавлял физиологическую лабораторию. Под его непосредственным руководством разрабатывались темы:
***• «Изучение морфологического состава крови, свертывания крови и применение антитромбина для борьбы с тромбозами при испытании создаваемой институтом аппаратуры и инструментов».
***• «Изучение моторной и сосудистой функций трансплантированной конечности собаки под действием условных и безусловных раздражителей».
***• «Гематологические исследования при экспериментальных испытаниях аппаратов и инструментов, создаваемых в институте» и др.
***В 1958 - 60 годах С. С. Брюхоненко руководил московской лабораторией искусственного кровообращения Института экспериментальной биологии и медицины Сибирского отделения АН СССР.
*** С. С. Брюхоненко скончался в 1960 году в возрасте 70 лет, оставаясь настоящим ученым-исследователем. Похоронен на Новодевичьем кладбище. А в 1965 году ему была присуждена Ленинская премия (посмертно).
*** В 1960 г. В.П. Демихов опубликовал монографию "Пересадка жизненно важных органов в эксперименте", где были изложены результаты опытов по пересадке сердца, легких, головы, почек и других органов. Книга опубликована на многих языках мира и является настольной книгой многих знаменитых хирургов.
***В лаборатории много внимания уделялось разработке физиологических методов консервирования оживленных изолированных органов. Результаты пионерских исследований В.П. Демихова были отражены во многих ведущих зарубежных газетах и журналах. Многие отечественные ученые и специалисты других стран посещали лабораторию В.П. Демихова с целью изучения методов пересадки органов. В 1953 г. в эксперименте была разработана операция по предупреждению развития инфаркта. Эти эксперименты явились основой для широкого внедрения в клинику операций коронарного шунтирования. В 1988 г. совместно с хирургами, внедрившими этот метод в клинику, В.П. Демихов был удостоен Государственной премии СССР.
***Ныне автожектор Брюхоненко хранится в Музее сердечно-сосудистой хирургии, созданном в 1998 году, а медицина пошла дальше фантастики 30-х.

От экспериментов на собаках, до экспериментов на людях - один маленький, почти незаметный шаг. Оживлять "необоснованно умерших людей" собирались со страстью, достойной лучшего применения. Потом правда перешли к более земным вопросам.
Для 1934 года вера в близкое наступление коммунизма по накалу была максимальна.
А если говорить о фантастике, так и хочется представить роман об утопическом социализме, где в управлении СССР принимали бы участие оживленные Карл Маркс и Фридрих Энгельс.
Как Вы понимаете, по тогдашним меркам эта пара явно вошла бы в число "необоснованно умерших" и "подлежащих оживлению". Мумификация тел лидеров коммунистического государства, явно должна была быть продолжена последующим их оживлением.

[Андрона]

А. Беляева "ОТВОРОТНОЕ СРЕДСТВО"
Юмористический рассказ
Рис. Б. Антоновского

*** - Что ты сегодня такая задумчивая, Катюша?
*** - Так...
*** - Это ж не ответ! Помолчали.
*** Катя Опочкина и Алеша Кучин — вузовцы, товарищи, друзья неразлучные. Оба молодые, румяные, голубоглазые, — как брат с сестрой. Только у Катюши глаза посиней.
***В воздухе пахнет молодыми клейкими листочками тополя. Весна!
***Катя опускает голову, внимательно смотрит на тротуар и говорит как бы невзначай.
*** - Мама меня хочет выдать замуж...
*** - Что?., вы?., за?... — Алеша останавливается, как вкопаный. От удивления у него даже рот раскрылся. Несколько мгновений он стоит в окаменении, потом нагоняет Катюшу, которая прошла вперед, и разражается целым водопадом негодующего красноречия. Он говорит о предрассудках, о насилиях над личностью старого, отжившего мира, о новом быте, о правах женщины, об ее раскрепощении, об обязанностях комсомолки... И, странное дело, эти слова, которые Катюша слышала так много раз на собраниях, лекциях, дискуссиях, теперь ей кажутся какими-то новыми, волнующими, живыми... Она с удовольствием слушает Алешу, изредка поглядывая на него.

*** - И неужели же ты, — заканчивает патетически Алеша, — подчинишься этому насилию?
***Лицо Катюши еще грустное, а губы уже улыбаются.
*** - Нет, Алеша, я не подчинюсь. Но придется выдержать большую борьбу, быть может, поссориться с матерью, это так неприятно. Мне тяжело огорчать ее. Она ошибается, но ведь она это делает из любви ко мне...
*** - Эгоизм это, а не любовь! — говорит Алеша несколько успокоившись. - А кто он, нареченный, которого прочат тебе в мужья?
*** - Николай Семенович Глухарев.
*** Мясник? Частник? — опять кричит Алеша с возмущением. Но в этом возмущении уже как будто меньше личной заинтересованности: ведь Катюша не выйдет замуж за мясника.
*** — Я не ожидал этого от Марьи Григорьевны. Толстомордый дядя, не меньше сорока лет!.. И чем же он привлек так твою мамашу?
*** — Она очень беспокоится за мое будущее. Она говорит, что молодые люди теперь все испорченные, легкомысленные. Сегодня женится, завтра бросит, И буду я несчастная. «А за Николаем Семеновичем ты будешь, как за каменной стеной. Такой не изменит, не бросит. И домик есть, торговлишка есть. Голодать не будешь... Дай мне умереть спокойно», — говорит мама.
*** - Мещанское болото... буржуазное окружение... — бурчал Алеша.
*** - Я не выйду замуж за Глухарева, но мне и маму огорчать не хочется. Я не знаю, что мне делать... Если бы можно было так, чтобы это дело с Глухаревым само как-нибудь расстроилось...
*** - Убить этого гада, — вот и расстроится! Но только это не годится. Лучше вот что. Бросай ты свою мамашу и переезжай ко мне. Поплачет твоя Марья Григорьевна и помирится.
***Катюша отрицательно покачала головой.
*** — Это убьет ее. Лучше бы как-нибудь иначе.
*** - Но как же иначе? Застращать, что ли, Глухарева? Тоже не годится. Да он, может быть, и не из трусливого десятка. Чорт, вот теорема! Но ведь пойми же ты, что другого выхода нет: или ты должна выйти замуж за этого мясника, или же выйти из родительского повиновения, хотя бы это и расстроило твою уважаемую мамашу.
*** - Лучше бы как-нибудь иначе! — упрямо твердила Катюша.
***Они шли молча до самого Каменного моста, каждый погруженный в свои думы. И вдруг среди моста Алеша схватил Катю за руку и крикнул.

*** — Стоп! Придумал! — Они пошли замедленным шагом. — Собственно говоря, — продолжал Алеша, — я еще ничего не придумал, но я вспомнил о человеке, который может придумать, что нам, то есть тебе, делать, чтобы и замуж не выходить за мясника и мамашу не рассердить. Иван Иваныч! Иван Иваныч Отрогов! Помнишь? Знаешь? У меня встречала! Последнего курса. Медик. Рефлексолог. Пойдем к нему и потребуем, чтобы он приложил свою науку к практике жизни. Для построения нового быта, так сказать. Он придумает! Он — голова. Я думаю, он сейчас будет дома. Он недалеко, в Лефортове живет. Идем, что ли?
*** — Мама к обеду ждет...
*** — Скажи, что общее собрание было... У меня трамвайные билеты есть. Айда?
***В Лефортове еще больше пахло весной. Этот запах вливал энергию в Алешу.
*** — Тащись, что ли?! Устала? — поощрял он свою спутницу. — Вот и пришли!
*** Алеша остановился, как вкопанный.
*** Иван Иванович Строгов, лохматый молодой человек с небольшой, недавно отпущенной бородкой, встретил их у примуса, который никак не хотел разгораться.
*** — Здравствуйте, садитесь!
***— Мы к тебе по делу, Иван Иваныч, — сказал Кучин, не садясь. — Видишь ли, какая теорема.., - и он рассказал о том затруднительном положении, в котором находится Катя.

*** — Тут, понимаешь, твоя голова нужна, плюс электрификация, — наука то есть, понимаешь? — закончил Леша.
*** Примус разгорелся. Иван Иваныч сел на табуретку лицом к гостям и, не глядя на них, начал пощипывать свою бородку,— он никак не мог привыкнуть к ней. Алеша и Катя сидели молча, как на приеме у доктора, который окончил осмотр и сейчас должен назначить лекарство. Молчание длилось довольно долго. Отрогов думал, изредка улыбаясь какой-то своей. мысля. Улыбка эта все шире раздвигала его губы и, наконец, он засмеялся вслух.
*** — Так, говоришь, наука должна служить практическим интересам трудящихся? - спросил он Алешу.
*** - Это ты всегда говорил, а вот теперь я пришел, чтобы ты слова применил на практике.
*** — Ну, да, ну, да, вот именно! Это я и хочу сделать. — Он подошел к шкафику у стены и вынул оттуда небольшую банку. Затем, обернувшись, он посмотрел на Катюшу и сказал:
*** - Я дам вам, товарищ Катя, отворотного порошку!
*** - Как?.. — спросила Катюша, широко открывая глаза.
*** — Не понимаете? Разве от своей мамаши не слыхали о таких порошках. Есть приворотные средства, — если человек не любит, а вы хотите, чтобы он полюбил вас. А есть средства отворотные, чтобы так сказать от ворот поворот сделать. Вместо симпатии ненависть к человеку возбудить. Всякая уважающая себя знахарка и колдунья имеет в своей лаборатории теже средства. Ведь вам надо, чтобы гражданин Глухарев не показывался больше в вашем доме, не так ли? Вот я и даю вам отворотное средство.
*** Катюша в недоумении посмотрела на Алешу, но у того глаза были еще круглее я больше от удивления. Зато глаза Строгова искрились от подавляемого смеха. Алеша обиделся.
*** — Товарищ Отрогов, — сказал он. — Мы пришли к тебе по-товарищески за помощью и советом, а ты что? Насмешки делаешь? Как тебя понять? Что мы не по адресу обратились? Что нам надо было к ворожее итти, на бобах гадать, а не беспокоить ученых людей? Мог бы это просто сказать, без порошков!
*** — Да нет же, я совершенно серьезно говорю, — настаивал Отрогов.
*** Что серьезно? Где серьезно? Колдовство серьезно? Довольно глупо для научного работника! Отворотные порошки — не наука, а предрассудок и жульничество!
*** Не кипятись и выслушай меня. Мой отворотный порошок — самая настоящая наука. Вы сначала попробуйте, а потом говорите. — Отрогов открыл баночку, посмотрел и с огорчением покачал головой. — К сожалению, у меня осталось очень мало. На донышке. Но может быть хватит. А если не хватит, скажите мне, я достану еще. Я сейчас высыплю вам в бумажечку, товарищ Катя!
***Катюша побледнела.
*** — Может быть это... отрава? - спросила она дрогнувшим голосом.
***Иван Иваныч посмотрел на нее строго и укоризненно.
***— За кого вы меня принимаете? Хотите — я возьму сейчас отсюда порошку и приму на ваших глазах...
*** — Не надо, я верю вам! — остановила его рукой Катя. Ей уже стало жалко тратить порошок. — И что же я должна делать с ним? Подсыпать в стакан Глухареву?
***Отрогов подумал и потом спросил:
*** — А с кем он больше бывает: с вами или с вашей матушкой?
*** - Конечно, с мамой, - ответила Катюша. — Я всегда стараюсь уйти, когда он приходит. А мама с ним почти каждый вечер чай пьет и беседует.
*** — Так. Чай вы разливаете, когда все вместе бываете? Отлично! Так вот что вам надо делать. Перед тем как разливать чай возьмите маленькую щепотку этого порошка в левую руку. Это вы можете сделать в своей комнате, И держите незаметно, вот так. А когда будете наливать чай матушке, бросьте в ее чашку щепотку. — Катя опять побледнела. — Уверяю вас, что ничего вредного в этом порошке нет. Не стану же я делать преступление, да еще при свидетелях. Ведь Алеша меня со свету сживет, если я вашей мамаше хоть малейший вред причиню, ведь так? Алеша покраснел и что-то пробормотал.
*** — Ну, вот. Слушайте дальше. Так вы, Катя, поступайте каждый раз, когда будет приходить Глухарев. Хорошо, если вы не будете пропускать вечерних чаепитий несколько дней подряд. Уж вы потерпите! Зато потом сразу от тяжести освободитесь. Должен вас предупредить, что, после того как ваша мать попьет чая с этим порошком, она наверно будет жаловаться на легкую тошноту. Но так надо. Ничего опасного в этой тошноте нет. А порошок чудодейственный. Не одним же колдунам чудеса делать! Наука тоже умеет это. Приходите через неделю и скажите, как идут дела.
*** — Но как же все-таки отворотит Глухарева этот порошок? — спросил заинтересовавшийся Алеша.
*** — А вот узнаете как! — ответил загадочно Отрогов.— А когда с Глухаревым будет покончено, тогда меня приглашайте свидетелем в ЗАГС.
*** Такая догадливость, пожалуй, была и излишня. На этот раз покраснели оба: Катя и Алеша. Катя зажала в руке отворотный порошок, поблагодарила Строгова и выбежала на улицу. Следом за ней вышел и Кучин.
*** — Ну, что? Я говорил; А? Вот голова-то! Дюжине знахарок нос утрет, если только этот отворотный порошок поможет.
*** — Я тоже думаю об этом. Если поможет. И если... не наделает какого вреда...
*** Мать поворчала за то, что Катюша опоздала к обеду, выбранила заседания «и всякие там клубы», но в общем все обошлось благополучно. А когда Катюша сказала, что сегодня вечером она никуда не пойдет, то Марья Григорьевна совсем повеселела.
*** — И лучше! Посидим, чайку попьем. Николай Семенович обещал притти на часок... Вот человек! Не то, что нынешние! — Марья Григорьевна не упускала случая похвалить Глухарева.

(продолжение следует)

[Андрона]

А. Беляева "ОТВОРОТНОЕ СРЕДСТВО"
Юмористический рассказ (окончание)

***Скоро пришел и он. У Катюши сердце упало, когда Марья Григорьевна, сказала свою обычную фразу:
***— Чайку, что ли, попить!
***Чайник давно уже кипел на кухне. Катя быстро накрыла на стол новую скатерть и поставила чашки. Николаю Семеновичу всегда ставилась огромная чашка покойного Опочкина, с надписью: "Пей другую". Эта надпись неизменно служила поводом для острот Глухарева и завязывала несложную нить разговора. -
Перед тем как разлить чай по чашкам, Катюша вышла в маленькую каморку, где она спала и занималась, и, быстро развернув порошок, взяла щепотку!
***Как она волновалась, всыпая порошок в чашку своей матери! Ее руки дрожали так, что это заметил Глухарев. Но он понял ее волнение в самом благоприятном для себя смысле и потому стал еще разговорчивее, Он, как граммофон с единственной пластинкой, повторялся изо дня в день, Говорил о том, что дом у него — полная чаша, — «конечно, по теперешнему масштабу, советская так сказать». — При этом он и мать Катюши неизменно смеялись. — Что не хватает ему только хозяюшки, - и он многозначительно поглядывал в сторону Катюши.

***В этот вечер было как всегда. Только когда разговор коснулся "советской чаши", Глухарев рассмеялся громче обыкновенного, а у Марьи Григорьевны смех вышел какой-то кислый. Катюша внимательно наблюдала за ее лицом. У Марьи Григорьевны расширялись ноздри, она шлепала дряблым губами и от времени до времени как-то вытягивалась.
***После упоминания Глухарева о том, что ему нужна хозяюшка, установленный обычай требовал, чтобы Марья Григорьевна начала говорить о современной молодежи, о том, что девушки теперь бегут от хозяйства, а молодые люди, все, как саврасы без узды. Этот монолог у нее выходил всегда очень гладко, вызывая сочувственные покачивания головы гостя. Но сегодня у Марьи Григорьевны не ладилось. Она все шевелила губами, лицо ее имело такое выражение, как будто вместо вина она хлебнула уксуса. Но Глухарев не замечал этого. Он был заинтересован все увеличивающейся нервностью и волнением Катюши.
***«Пронял - таки ее сердечко! — думал он. — Весна-то что значит»
***Он засиделся несколько позже обычного. А когда ушел, Марья Григорьевна вздохнула с облегчением и сказала:
*** — Наконец-то! Меня что-то тошнит, я уж не могла дождаться, когда он уйдет...
***На другой день повторилась та же история. А на четвертый день во время обеда Марья Григорьевна говорила своей дочери:
*** — И что это такое значит? Как Николай Семенович приходит, так меня тошнит! Тошнит и тошнит. Я уже думала, не от чая ли? — Катюша едва заметно вздрогнула. Ложка стукнула о ее зубы. — Так нет! Утром пью чай одна, и ничего. А как вечером с Николаем Семеновичем — тошнит. Тебя от чая не тошнит?
***— Нет, — ответила Катя сдавленным голосом.
*** — И Глухарева, видно, не тошнит. Если бы тошнило, не пил бы вторую «Пей другую». Нет, это не от чая. Прямо, как от Николая Семеновича! Посмотрю на него, и тошнит... И отчего бы, понять не могу? Такой приятный человек, а тошнит!..
***Прошло еще два дня. Катюша перед разливкой чая вынула в своей комнаты бумажку с порошком, но порошка осталось так мало, что она не могла набрать даже одной маленькой щепотки...
***В этот вечер Марья Григорьевна пила чай без порошка. И Катя с тревогой смотрела на ее лицо. Неужели ее мать не будет теперь тошнить от вида Николая Семеновича? Порошки действовали хорошо, — Марья Григорьевна все чаща жаловалась дочери, что от Николая Семеновича ее тошнит. И вот теперь отворотные порошки кончились и, быть может, Глухарев опять сделается самым приятным человеком для матери...
***— Да-с, — говорил Глухарев, отхлебывая из большой чашки, — дом мой тоже вот как эта чаша. Полная чаша, только конечно в современном масштабе. Теперь таких чашек не делают. Чая не хватит. Советская чаша! Ха-ха!
***Но Марья Григорьевна, хотя она пила чай без отворотного порошка, вдруг скривила лицо и зашлепала губами, точно на них остался вкус касторки. И речь ее о современной, молодежи была совсем смята. Катюша не верила своим глазам. Это было похоже на волшебство. «Наука также умеет делать чудеса», — вспомнились ей слова Строгова. Неужели произошло это чудо науки? Порошка уже нет, а отворотное настроение у матери осталось. Конечно, у матери тошнота! Вот как искажается ее лицо. И она почти с ненавистью смотрит на Глухарева. Она откидывается на спинку и стонет. Глухарев сочувственно спрашивает, что с ней.
***— Что-то болит... тошнит меня!.. Простите... — и она, поднявшись, быстро уходит из комнаты. Глухарев смущен, как актер, неожиданно покинутый среди акта заболевшее партнершей. Надо говорить какие-то новые слова, какую-то «отсебятину», — как говорят на сцене, но слова не идут на ум. И, не допив чашки, он поднимается.
***— Вашей матушке надо отдохнуть, — не буду ее беспокоить, — говорит он и, наскоро попрощавшись, уходит.
***Когда дверь закрылась за ним, в комнату вошла Марья Григорьевна.
***— Ушел-таки? — спросила она и ее на морщинистом лице грозно сдвинулись.
***— Уморил! Прямо умирил, и что за тошнотворный человек - так с души и воротит. Тошно! Смертушка! Не человек, а касторка. Даже на губах от него вкус касторки чувствую.
***На другой день, в девять часов вечера, когда послышался звонок, Марья Григорьевна вдруг вскрикнула:
***— Это он! Он всегда в это время приходит. Ой, тошнит! Уже тошнит! Не открывай ему, Катюша! Пусть звонит. Тош-ни-ит, смертушка! Нет, открой и скажи, - что больная, принять, мол, не могу. И вообще принимать его не надо. А то уморит, непременно уморит!..
***Катюша торжествовала. Глаза ее светились скрытым смехом, когда она, приоткрыв дверь на цепочке, сказала Глухареву:
***— Мамаша больна и видеть вас не могут... потому что от вас тошнит ее! — и захлопнула дверь.
***— Катюша, Катюш! Ты так и сказала, что от него тошнит меня? Ах ты... ну, да ладно. Так оно, пожалуй, и лучше! Как будто отходит тошнота... — Марья Григорьевна вздохнул а.
***— Вот только придется другого мясника подыскать. Не могу ходить больше в мясную Николая Семеновича, — тошнить будет меня. Да и спрашивать начнет... Фух! Совсем не тошнит!
***Катюша на следующий день после лекции сделала подробный доклад Алеше: отворотный порошок помог. Мама в полном здоровье, а Глухарева больше не пускает на порог.
***— Ну-у! — удивился и обрадовался Алеша. Ай да Ван Ваныч! Он просил нас зайти к нему через неделю. Идем? Кстати, надо узнать, что это за чертовщина такая - отворотный порошок, в самом деле!
Строгов выслушал Катю с видимым удовольствием.

***— Ну, вот,— сказал он, обращаясь к Алеше, — наука и пришла на помощь практическим интересам?
***— Но в чем дело? — спросил Алеша.
***— Дело очень простое. Ты знаешь, что я изучаю рефлексологию, — слыхал, что это за зверь? — Алеша утвердительно кивнул головой. — Об условных рефлексах тоже слыхал? Если вы, Катя, не слыхали, я вам объясню примером.
*** Я показываю собаке кусок мяса. Собака голодна. При виде мяса у нее начинает выделяться слюна. Так. В этот же самый момент я свищу в свисток. Вид мяса и ощущение свиста связываются у собаки как бы в один узел, И чем чаще проделывать такую вещь — показывать собаке мясо и в то же время свистать, тем крепче будет этот узел. Через несколько дней я уже не показываю собаке мяса, а только свищу. Но так как свист сопровождал много раз зрительное представление мяса, то один этот свист уже вызывает у собаки слюнотечение. Вот это и есть то, что называют условным рефлексом, то есть искусственно привитым рефлексом. Мяса уже нет, а у собаки слюнки текут от свиста. Если бы собаку каждый раз били, когда свистели, то свист вызывал бы у собаки страх и она убегала бы от свиста. Таким образом, можно привить те или иные рефлексы не только животному, но и человеку.
*** Вы уж простите, Катюша, но я решил проделать опыт, над вашей матушкой. Для меня это был только научный опыт. Я решил так: если подсыпать ей в чай тошнотворного порошку в то время, когда она будет встречаться с Глухаревым, то через несколько дней у нее должен появиться стойкий условный рефлекс: тошнота, чувство тошноты у нее тесно свяжется с видом Глухарева. Сначала эта тошнота, вызывалась искусственно. Но когда условный рефлекс закрепился, у Марьи Григорьевны начала появляться тошнота при одном виде Глухарева уже без тошнотворного порошка.
*** — Так же, как слюна у собак.. при свисте, но без куска мяса? — спросил Алеша,
*** — Совершенно также, не нужно пичкать вашу матушку тошнотворными порошками. Один вид Глухарева вполне заменяет их!

[Андрона]

*** Рассказ опубликован в журнале «Вокруг света» в 1929 году № 27. Единственное упоминание о содержании рассказа содержится в книге ученого и литературоведа А.Ф. Бритикова «Русский советский научно-фантастический роман» (Академия наук СССР, изд «Наука», 1970 Ленинград). Кроме того А.Ф. Бритиков, вместе с дечерью писателя С.А. Беляевой, редактировал 5-томное собрание сочинений А. Беляева (1983-85 гг.)

*** «Остроумно, доступно и не огрубляя существа дела писатель знакомит нас с учением И. П. Павлова об условных рефлексах. Отрицательный рефлекс на алкоголь и есть то самое отворотное средство, которым находчивый студент-медик излечивает неисправимого пьяницу.»

*** Где-то около года назад составила аннотацию к этому рассказу для фантлаба, взяв информацию из монографии Бритикова. Но похоже случилось диво-дивное и я поймала Бритикова на ляпе. Верной осталась только первая фраза цитаты.
*** Как можно увидеть из текста ни о каком пьянице в рассказе речи не идет, скорее уж о "влюбленном" мяснике. И если читать рассказ внимательно, то становится ясно, что зашли они не к студенту-медику с последнего курса, рефлексологу Иван Иванычу Строгову, а к основалелю теории об условных рефлексах Ивану Петровичу Павлову лично. Для студента это была бы почти диверсия, а для академика - милая шутка.
*** Кстати, из рассказа становится ясно, что у рефлексологии БЫЛО практическое применение.
*** Но чтобы это обнаружить надо было докапаться до № 27 журнала «Вокруг света» за 1929 год.